Вернуться на страницу ежегодника DOI: 10.30884/978-5-7057-6184-5_18
РЕВОЛЮЦИОННАЯ ЭПОХА В РУМЫНИИ? АНТИКОРРУПЦИОННЫЕ ПРОТЕСТЫ 2012–2019 гг.
Максим Сергеевич Костин, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
В статье рассматриваются антикоррупционные
протесты 2012–2019 гг. в Румынии. Рассмотрены основные причины и предпосылки,
методы и результаты протестных выступлений, описаны три эпизода. Все три
эпизода являются разными по охвату, поводам
и длительности, однако их объединяет
характер движения, направленный не столько на свержение конкретной партии,
сколько на реформирование политических институтов в целом. Румынские
события можно рассматривать как цепь революционных эпизодов. Однако эта цепь
показывает, что ситуация в Румынии неспокойна, что может в определенном смысле
говорить о том, что там формируется революционная эпоха. Правда, длительность
этой эпохи еще небольшая, поэтому с полной уверенностью классифицировать цепь
рассмотренных революционных эпизодов пока еще нельзя. Революционные события в
Румынии характерны для обществ с неполной, неконсолидированной демократией. В
таких движениях целью ставится не столько демонтаж политического режима, сколько борьба за более эффективное,
подотчетное и про-зрачное управление. Неоднозначность результатов
(удовлетворение первичных требований протестующих в ходе отставки правительства
или отмены закона при отсутствии системных изменений) приводит к тому, что
политические кризисы и антиправительственные выступления со временем возникают
вновь, что можно проследить по румынским событиям. В этой связи рассмотренные
кейсы схожи с событиями в соседних Болгарии (2013, 2020), Боснии (2014),
Словении (2020), а также Бразилии (2015)
и других демократических государствах.
Для цитирования: Костин М. С. (2022). Революционная эпоха в Румынии? Антикоррупционные протесты 2012–2019 гг. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков 13: 636–661. DOI: 10.30884/978‐5‐7057‐6184‐5_18.
For citation: Kostin M. (2022). Revolutionary epoch in Romania? Anti-corruption protests 2012–2019. Sistemnyi Monitoring Globalnyh i Regionalnyh Riskov = Systemic Monitoring of Global and Regional Risks 13: 636–661. DOI: 10.30884/978‐5‐7057‐6184‐5_18.
Введение: Румынский посткоммунистический транзит
После падения коммунистического режима во главе с Николае Чаушеску Румыния, как и остальные посткоммунистические страны, вошла в длительный период трансформации политических и экономических институтов. Как и для других стран бывшего социалистического блока, это означало либерализацию политической системы и введение многопартийности в политической сфере, в экономической – переход к рынку и сопряженные с этим процессы приватизации и дерегулирования цен.
Румыния по форме правления – полупрезидентская республика, где премьер-министр является главой правительства, а президент представляет страну на международной арене и является верховным главнокомандующим. В обязанности президента входит назначение премьера, а в обязанности премьера – назначение кабинета, который должен быть утвержден в парламенте. Отправить премьера и правительство в отставку может только парламент – президент не обладает такими полномочиями. Таким образом, формирование правительства зависит во многом от того, какая политическая сила имеет парламентское большинство. При этом на практике в Румынии президент и парламент зачастую представляют разные политические силы, и их противостояние порой приводит к политическим кризисам и также отражается на разном отношении к протестам, когда президент может поддерживать протестующих против правительства (как будет видно в рассматриваемых ниже кейсах 2015 и 2017 гг.).
В качестве особенности политического транзита в Румынии исследователи называют так называемую «ловушку недостойного правления» – неподготовленность элит к проведению нужных политических реформ ввиду того, что это были либо выходцы из бывшей коммунистической номенклатуры, стремившиеся использовать свое влияние для удержания ресурсов, либо политически неопытная оппозиция (Глазова 2014; Биткова 2017). В отсутствие сильных реформистски настроенных акторов приватизация и экономические реформы оказались источником для обогащения элит, а коррупция стала эндемичной для румынской политической системы (Popescu-Birlan 1994; Биткова 2010). Именно коррупция, как видно из нижеизложенного анализа событий в румынской политике, играет важнейшую роль в качестве причины для антиправительственной и антисистемной протестной мобилизации.
Как показывают рассматриваемые в данной статье события, реформы политических институтов в контексте румынского посткоммунистического транзита не поспевали за развитием гражданского общества, его осознанностью и уровнем его требований. Как следствие, на фоне социально-экономических трудностей, связанных в том числе с преодолением последствий кризиса 2008 г. и нео-либеральных реформ в экономике, в 2010-х гг. Румыния вступила в фазу перманентной политической нестабильности, характеризующуюся внезапно вспыхивающими и затухающими волнами массового недовольства не просто действующей властью, но политическими институтами в целом – прежде всего в вопросах, связанных с коррупцией. Влияние мирового кризиса 2008–2009 гг. и последующих финансово-экономических проблем, охвативших еврозону, несомненно, было очень важной причиной такой нестабильности. В данной статье мы рассмотрим основные квазиреволюционные/ре-волюционные эпизоды, которые имели место в Румынии в 2010-е гг. Особенностью румынских событий является пограничный характер между квазиреволюционным и революционным типом, что нередко для неавторитарных политических режимов так называемой неконсолидированной демократии, если протестующие выступают не столько за смену режима, сколько за более эффективное и прозрачное государственное управление[1].
Используемая терминология
Для классификации рассматриваемых эпизодов мы будем опираться на имеющиеся в академической литературе определения.
Известный исследователь революций Джек Голдстоун определяет революции как «попытку преобразовать политические институты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопровождаемую формальной или неформальной мобилизацией масс и такими неинституционализированными действиями, которые подрывают существующую власть» (Голдстоун 2006: 61). То есть здесь подчеркивается массовый характер явления, что отличает революции от переворотов, а также попытка (не обязательно удачная) преобразовать/сменить существующий политический порядок.
Схожее определение дает Джордж Лоусон: революция – «мобилизация масс для попытки быстро свергнуть существующий режим для трансформации политических, экономических и символических отношений» (Lawson 2019: 5). Здесь, однако, делается акцент именно на свержении режима, а не просто на преобразовании институтов.
Еще одно определение революций выделяет три основные характеристики понятия: «Революция – антиправительственные (очень часто противозаконные) массовые акции (массовая мобилизация) с целью: 1) свержения или замены в течение определенного времени существующего правительства; 2) захвата власти или обеспечения условий для прихода к власти; 3) существенного изменения режима, социальных или политических институтов» (Гринин, Коротаев 2020: 855; Голдстоун и др. 2022: 109). Здесь добавляется цель захвата или обеспечения условий для прихода к власти, что говорит о наличии заинтересованной политической силы, готовой прийти к власти на фоне массовых выступлений.
Революционные эпизоды стоит отличать от квазиреволюционных, которые имеют некоторые сходные черты. Революционные эпизоды могут перерасти в революцию, если для этого есть условия. Революционный эпизод характерен тем, что протестующие выдвигают требование (обычно вместе с целым рядом других) смещения правительства, президента и т. п. (Например, в Казахстане в январе 2022 г. протестующие требовали ухода с политической арены Н. Назарбаева [Кривенко 2022].) По Марку Бейсинджеру, участники квазиреволюционных эпизодов менее привержены целям захвата власти и смене самого политического режима, обычно не присутствуют и лозунги смены правительства/президента, хотя наблюдается массовая мобилизация. А если требования смены режима и есть, протестующие не предпринимают систематических усилий для свержения режима (Beissinger 2022: 26).
Первая протестная волна: 2012 год
События 2012 г. открывают эпоху массовых антиправительственных выступлений в Румынии, проходивших волнами вплоть до 2019 г. Примечательность событий 2012 г. состоит в том, что до этого румынское общество не отличалось политической активностью, однако в результате данных выступлений гражданское общество стало более интенсивно добиваться своих целей путем уличных выступлений.
Далее будет дана общая характеристика событий с точки зрения теории революции, а затем мы покажем, на чем основываемся, предлагая такие характеристики. В своих выводах и схеме характеристик автор опирался на статьи (Гринин, Коротаев 2020; 2021; Голдстоун и др. 2022).
Тип события: Некрупный квазиреволюционный эпизод, фактически переросший в революционный эпизод (около 10 тыс. участников).
Длительность: 12 января – 5 февраля 2012 г.
Лозунги/символика: «Свободу!», «Долой президента Басэску», «Долой мафию», «Смерть диктатору Басэску».
Повод: отставка популярного замминистра здравоохранения Раеда Арафата на фоне обсуждения законопроекта о частичной приватизации системы здравоохранения.
Причины: высокий уровень коррупции, меры жесткой экономии, падение доходов населения, бедность.
Политические силы (лидеры) во главе протеста: Оппозиционная коалиция партий «Национальная либеральная партия» и «Со-циально-демократическая партия».
Вмешательство извне: сведения о вмешательстве извне пока не обнаружены.
Результат: президент Траян Бэсеску отстранен от власти парламентом, однако вскоре был восстановлен в должности; правительство Эмиля Бока ушло в отставку; правительство Михая Рэзван Унгуряну ушло в отставку; отклонение законопроекта о здравоохранении.
Степень ожесточения: бескровная.
Количество жертв: без жертв.
Тип Хантингтона-Голдстоуна»; вооруженный/невооруженный: центральный коллапс; невооруженное выступление.
Предпосылки выступлений. Аналогично многим протестам в Европе начала 2010-х гг., антиправительственные выступления, охватившие Румынию в 2012 г., как уже сказано выше, были во многом вызваны эхом кризиса 2008 г., который сильно ударил по эко-номикам стран Европейского союза, в том числе Румынии, а также неолиберальным экономическим курсом, проводимым правительством. Экономический рост в 2010-х гг. в стране значительно замедлился – если в период 2006–2008 гг. в среднем рост ВВП равнялся 8 %, то в период 2009–2011 гг. ВВП в среднем сокращался на 2 % в год[2]. Рост бюджетных расходов, наметившийся еще до начала кризиса, обусловил повышение бюджетного дефицита и соответствующие действия правительства по снижению расходов бюджета в кризисный период. Необходимость сокращения расходов также диктовалась требованиями МВФ, который в 2009 г. предоставил правительству Румынии пакет финансовой помощи размером в 17 млрд долларов (IMF 2009)
Правительством Румынии были приняты одни из самых жестких
во всем Европейском союзе меры экономии (Stoiciu 2012): проходила массовая
реструктуризация рынка труда с облегчением увольнений
для работодателей, снижением роли профсоюзов и мас-совыми увольнениями
занятых в госсекторе; сокращение социальных выплат и перекладывание бремени
социальных расходов на локальные бюджеты, что усиливало неравенство между
румынскими регионами; программа приватизации крупных государственных компаний и
программа реформы здравоохранения, нацеленная на оптимизацию медучреждений, их приватизацию и переход к системе частного
страхования. Именно вопрос здравоохранения в итоге
и стал поводом к началу антиправительственных выступлений.
Повод к протестам. Поводом к
протестным выступлениям стала отставка популярного замминистра здравоохранения
Раеда Арафата, который по совместительству являлся создателем благотворительной
НКО SMURD – службы экстренной и аварийной помощи. Его отставка пришлась на обсуждение
непопулярной реформы здравоохранения, противником которой он выступал. Это
послужило триггером к тому, что общественное недовольство перекинулось на улицы,
– помимо вопросов, связанных с приватизацией системы здравоохранения,
протестующие в Бухаресте и других крупных городах выступали против мер жесткой
экономии, введенных правительством правоцентристской Либерально-демократической партии во главе с премьер-министром Эмилем Боком и президентом Траяном Бэсэску. Протесты начались
12 января в Бу-харесте и вскоре приняли регулярный характер – это были
первые масштабные антиправительственные выступления со времен румынской
революции 1989 г. и свержения Николае Чаушеску (см.
о них: Гринин Л. Е., Гринин А. 2020).
Социальный состав и требования. Отмена реформы здравоохранения президентом Бэсэску спустя четыре дня после начала протестов не привела к должному эффекту: люди не перестали выходить на улицы и высказывали недовольство и политикой, проводимой правительством, и самим президентом. По численности участников данные выступления не имели всеохватный характер: в протестах зимой в общей сложности приняло участие около 10 тыс. человек (Badescu 2014). При этом социальная база протеста была достаточно широкой и затрагивала в основном малоимущие слои населения: студентов, работников сферы здравоохранения, пенсионеров, рабочих, которые высказывали недовольство не только своим социально-экономическим положением, но и высоким уровнем коррупции, повышением налогов и «авторитарным стилем» правления президента Басэску, а также тем, что правительство служит только интересам наиболее обеспеченных слоев общества (Bran 2012; Kulish 2012a). Исследователями отмечается, что румынское общество до 2012 г. было весьма аполитичным, однако комбинация низкого качества государственного управления, персонализации политики на фигуре президента и снижения благосостояния на фоне экономического кризиса, а также феномена социальной депривации – то есть расхождения ожиданий от вхождения в ЕС с реальностью, привели к резкой политизации общества и активному участию в протестах 2012 г. и в последующий период (Tatar 2015). Таким образом, по большей степени это социально-экономический и политический протест прежде аполитичных граж-дан, на которых негативно сказались экономический кризис и меры жесткой экономии, в связи с чем они разочаровались в правительстве и вышли на улицы. Но здесь можно говорить и об эффекте перевернутой J-кривой Дэвиса (Davies 1962), ведь экономический спад в Румынии последовал за стремительным экономическим ростом 2000-х гг., породившим у части румын завышенные ожидания (ср.: Коротаев 2014).
Методы и лидеры протеста. В целом, протестующие использовали ненасильственную тактику, хотя эпизодически отмечались беспорядки, столкновения протестующих с полицией, бросание в полицейских камней, бутылок и других предметов со стороны протестующих, применение слезоточивого газа, водяных пушек и жесткие задержания со стороны полиции (Al Jazeera 2012; VOA 2012; Kulish 2012b). Основной метод – демонстрации в центре Бухареста (в частности – на Университетской площади и возле президентской резиденции) и других городов, мобилизация протестующих через социальные сети (Badescu 2014), выкрикивание антиправительственных лозунгов, блокировка дорожного движения. Символическим лидером протеста можно считать Раеда Арафата как человека, отставка которого послужила поводом к протестам. Однако сам Арафат не возглавил протест лично и подчеркивал свое неучастие в политике (Kulish 2012b). Протест начинался как стихийные выступления недовольных граждан, однако вскоре к ним подключилась и оппозиция в лице коалиции либералов и социал-демократов – «Социально-либеральный союз» (СЛС), который занимался подготовкой и призывом к последующим протестам после 16 января (Ciobanu 2012). На улицы выходили как недовольные политикой Басэску граждане, так и сторонники оппозиции, которые выступали за досрочные выборы и смену правительства. На фоне протестных выступлений рейтинг правящей Либерально-демокра-тической партии (ЛДП) сильно упал по сравнению с оппозицией, и уже в конце января соцопросы показывали, что при проведении выборов ЛДП получили бы лишь 15,8 % голосов по сравнению с СЛС, которые бы набрали 53 % (Savu 2012).
Результаты и последствия. Массовые выступления проходили с января по начало февраля, когда на фоне протестов и падения рейтингов правительство во главе с Эмилем Боком решает подать в отставку. Формирование нового правительства было поручено другому члену правящей партии – Михаю Рэзван Унгуряну, который стал следующим премьер-министром. После этого сама протестная кампания завершилась, однако позиции президента и правящей ЛДП сильно пошатнулись в ходе антиправительственных выступлений. Спустя два месяца после назначения оппозиционные депутаты парламента инициировали голосование по отставке правительства Унгуряну под предлогом непрозрачности процессов приватизации (Timu, Savu 2012). Новым главой правительства стал глава оппозиционной коалиции социалист Виктор Понта, который вступил в конфликт с президентом Басэску, что привело к политическому кризису и процедуре импичмента против президента. В ре-зультате июльского референдума большинство голосовавших высказалось за импичмент, однако из-за низкой явки (46 %) результаты референдума были признаны недействительными. Это позволило президенту Басэску остаться у власти, что могло произойти во многом благодаря бойкоту референдума со стороны сторонников Басэску (Ilie, Cage 2012). Таким образом, хотя ряд требований протестующих был удовлетворен (отмена противоречивого законопроекта, возвращение Арафата в Министерство здравоохранения и отставка правительства), одно из главных требований, а именно – отставка Басэску, так и не было выполнено.
Проведенные в декабре выборы окончательно оформили победу оппозиции: левая коалиция «Социально-либеральный союз» взяла большинство голосов на парламентских выборах (Chiriac 2012).
Выводы по классификации: кампания 2012 г. по своему характеру схожа с выступлениями в соседней Болгарии в 2013 г. (Костин 2020а), однако меньше по участию, масштабам и длительности, а также характеризуется меньшей степенью антагонизма по отношению к политической системе. События 2013 г. в Болгарии нами расцениваются в качестве крупного революционного эпизода ввиду высокой мобилизации (около 100 тыс. участников), протеста против установившейся политической системы как таковой и призывов к смене правительства. Румынские события 2012 г. отличаются тем, что направлены они были более против конкретных направлений политики – мер жесткой экономии, но при этом также являются протестом ранее аполитичных граждан и также привели к отставке правительства. При этом еще одно отличие от болгарских событий – это более активное участие оппозиции в протестах, в отличие от Болгарии, где протест был направлен в целом против политических партий. Протестующие были близки к достижению своей цели в отношении отставки президента, они добились референдума. Несмотря на то что в итоге президент сумел сохранить свой пост, тем не менее мы можем все-таки рассматривать этот эпизод как революционный. Произошла и смена правительства. И хотя это случилось как бы в рамках передачи полномочий в контексте действующей власти и произошло частично по результатам политического кризиса и вотума недоверия со стороны оппозиции, тем не менее протесты оказали на это большое влияние. Впрочем, при использовании другого определения данный эпизод может рассматриваться и в качестве квазиреволюционного.
«Революция #Colectiv» 2015 г.
Выступления 2015 г. вытекают из событий 2012 г.: раздраженность общества коррумпированностью правящих элит никуда не делась, и в этом ключе приход к власти оппозиции ничего не изменил – то есть протесты 2012 г. добились локальной, тактической победы в виде отмены неугодных законопроектов и последующей отставки правительства, но в стратегическом плане проблемы, присущие румынской политической системе, решены не были. В этой связи трагические события в бухарестском клубе «Colectiv» спровоцировали массовое недовольство, приведшее к отставке правительства Виктора Понты, который пришел к власти после протестов 2012 г.
Тип события: революционный эпизод.
Длительность: 3 ноября 2015 – 8 ноября 2015 г.
Повод: пожар в ночном клубе «Colectiv», где погибло 64 человека.
Лозунги/символика: «Corruption kills», «Вы не купите меня своими отставками».
Причины: высокий уровень коррупции, разочарование в правительстве Социал-либерального союза, активизация гражданского общества после событий 2012 г.
Политические силы (лидеры) во главе события: явные лидеры не выявлены.
Вмешательство (помощь) извне: сведения о вмешательстве пока отсутствуют.
Результат: на следующий день после начала протестов премьер-министр Виктор Понта подал в отставку; новое правительство технократов.
Степень ожесточения: бескровная.
Количество жертв: без жертв.
Тип (вооруженный/невооруженный): невооруженное выступление.
Предпосылки выступлений. После событий 2012 г. в Румынии все чаще стали возникать массовые протесты и забастовки по различным вопросам: от локальных проблем до социально-экономических и экологических. Так, в 2013 г. в стране прошли массовые выступления против проекта по добыче золота и серебра в трансильванской коммуне Роша Монтана, который, с одной стороны, предусматривал принудительные отселения местных жителей, а с другой – угрожал окружающей среде (Wong 2013). Данный проект вызвал волну критики в гражданском обществе, которое воспринимало его как результат коррупционных сделок, что сыграло не в пользу правительства Виктора Понты и повысило активность гражданского общества (Musteață, Cozma 2022). Выступления против проекта привели к тому, что парламент страны в итоге отклонил законопроект о разработке месторождений. Протесты проходили также в период 2013–2014 против проекта по разработке месторождений сланцевого газа компании Chevron, причем экологическая повестка здесь также была подкреплена политической, ведь до выборов в 2012 г. Понта выступал против данного проекта, но, будучи премьером, выступил в его поддержку, за что подвергся критике (Ilie 2013; O’Brian 2014). В 2012–2014 гг. также возникали эпизодические локальные забастовки, связанные с низкими зарплатами, неблагоприятными условиями труда и увольнениями работников. Таким образом, в румынском обществе накапливался опыт коллективного действия и отстаивания своих интересов – причем с позитивным эффектом, так как и протесты 2012 г. по поводу реформы здравоохранения, и экологические протесты 2013–2014 гг. достигали своих целей – будь то отставка непопулярных политиков или отклонение законопроектов.
Экономика тем временем начала медленно выходить из кризиса, однако общее недовольство политической системой и присущим ей высоким уровнем коррупции осталось – около 93 % опрошенных румын в 2015 г. считало, что коррупция – распространенное явление в стране (European Commission 2015).
В ноябре 2014 г. Понта проиграл на президентских выборах Клаусу Иоханнесу из партии бывшего премьера Эмиля Бока, и в начале 2015 г. рейтинги оппозиционной Национально-либеральной партии и нового президента уверенно повышались (Gardner 2015). Это являлось сигналом того, что популярность премьера и правящей партии падает.
По легитимности премьера сильный удар нанесло коррупционное расследование, начатое против него в июне 2015 г. Понта обвинялся в уклонении от налогов, отмывании денег и нецелевом расходовании средств (The Guardian 2015a). Этим воспользовалась оппозиция в лице НЛП и президента Иоханниса, которые потребовали от Понты уйти в отставку. Премьер отрицал обвинения и отказался от требования оппозиции, что привело ко второму за три года политическому кризису – нескольким месяцам антикоррупционного расследования и попытке оппозиции отправить Понту в отставку путем выдвижения вотума недоверия, которая оказалась неудачной (Gurzu 2015). Таким образом, на фоне «проснувшегося» румынского гражданского общества и серьезных обвинений против теряющего популярность премьера возникли условия для массового народного недовольства. Триггером к этим выступлениям послужили трагические события в одном из столичных ночных клубов в ноябре 2015 г.
Повод к протестам. 30 октября 2015 г. во время музыкального концерта в бухарестском клубе «Colectiv» начался пожар, приведший к 64 жертвам. Общественность восприняла случившееся с точки зрения пренебрежения правилами пожарной безопасности, связанными с коррупцией, – а именно тем, что, несмотря на нарушения, власти позволяли клубу работать. Это произошло на фоне идущего коррупционного скандала вокруг премьера Понты. Как реакция на крупнейший с точки зрения унесенных жизней пожар в современной румынской истории, 3 ноября люди вышли на улицы столицы и других городов с требованием провести прозрачное расследование и наказать виновных в нарушениях правил безопасности – в том числе политиков, на которых, по мнению протестующих, лежит вина за масштабы коррупции в стране, которые и приводят к подобным последствиям (Gillet 2015).
Требования. Среди политических требований были отставка премьера и главы административного района Бухареста, на территории которого располагался клуб, а также в целом протест против коррумпированных политиков и сложившейся политической системы (Ibid.).
Методы и лидеры протеста. Данный протест был стихийным, и в нем невозможно выделить ключевые фигуры: здесь был и траур по погибшим, и озлобленность на систему, но нельзя сказать, что это были протесты в пользу оппозиционных партий. Скорее, речь идет о запросе на обновление системы в целом, а не на смену одних действующих в рамках системы лиц на другие. Так, одним из лозунгов после отставки премьера, которая не сразу остановила протесты, было «Вы не купите меня своими отставками» (Moldovan 2015), что может говорить о недовольстве протестующими не конкретными личностями или партиями, а уровнем коррупции в стране в целом. Для координации протестных акций активно использовались социальные сети – в частности Facebook. Основным методом были массовые выступления на центральных площадях городов. Данные протесты по участию были еще более массовыми, чем протесты 2012 г. (по разным оценкам – более 20 тыс. человек в Бухаресте [The Guardian 2015b]), но при этом отсутствовали инциденты столкновений с правоохранительными органами.
Результаты и последствия. На следующий день после протестов премьер Понта объявил о том, что уходит в отставку. За ним последовала отставка бухарестского мэра 4 Сектора – района, где произошел пожар. Отставка, однако, не привела к моментальной остановке протестов – они продолжались еще до 9 ноября, когда президент Клаус Иоханнес вышел на Университетскую площадь в Бухаресте и выслушал протестующих. Иоханнес в целом поддержал протестующих и призвал к проведению «радикальных реформ» политических институтов (Ibid.). После протестов президентом было назначено технократическое правительство Дачана Чолоша – бывшего еврокомиссара по вопросам сельского хозяйства. Чолош стал компромиссной фигурой, поддерживаемой двумя крупнейшими партиями: ЛДП и СЛС (The Guardian 2015c). Задачей технократического правительства, куда входили видные эксперты (к примеру, глава румынского отделения Freedom House Кристина Гузет в качестве министра юстиции), и их задачей было проведение обещанных президентом реформ управления и политической системы, соответственно на него были возложены большие надежды. Таким образом, новое правительство должно было исправить ошибки предшественников и ответить на общественный запрос на политические реформы.
Важным следствием событий 2015 г. было дальнейшее повышение активности гражданского общества, которое по сравнению с периодом первых двух десятилетий посткоммунистического тран-зита стало более требовательным, более готовым и способным добиваться своих целей через выход на улицы. Можно сказать, массовые выступления 2012–2015 послужили базисом для самых массо-вых антиправительственных протестов за весь посткоммунистический период – антикоррупционных протестов 2017–2019 гг.
Выводы по классификации. События 2015 г. можно отнести к революционному эпизоду: с одной стороны, присутствует массовая мобилизация с целью отставки правительства и требованиями политических реформ, с другой – отсутствуют попытки захватить власть какой-либо политической силой. В качестве революционного эпизода данный кейс (впрочем, как и предыдущий) можно рассматривать при менее строгом определении революции, при котором революция – это попытка преобразовать политическую систему с использованием массовой мобилизации (к примеру, определение Голдстоуна – см. раздел по терминологии выше). Под определение Лоусона данные события и протесты 2012 г. не подходят, так как здесь нет попытки свергнуть политический режим, – и то и дру-гое протест скорее против конкретных политиков в рамках существующего режима.
«Революция света» 2017–2019 гг.
Нерешенность социально-экономических проблем, равно как и проб-лем, связанных с коррупцией, на фоне «проснувшегося» гражданского общества создает условия, при которых отдельные события, вызывающие раздражение в обществе, способны становиться триггерами к массовым протестным выступлениям, как мы видели на примере протестов 2015 г. В той же логике развивались события в Румынии 2017–2019 гг. – однако они стали еще более массовыми и эффективными с точки зрения совершенствования методов мобилизации и репрезентации протеста, что явно показывает, как гражданское общество совершенствует методы протеста в зависимости от накопленного опыта.
Тип события: Очень крупный революционный эпизод (около 600 тыс. человек на пике).
Длительность: 1 февраля 2017 – август 2019 г., с периодическими затуханиями.
Повод: Правительственный указ о декриминализации ряда кор-рупционных правонарушений и внесение законопроекта об амнистии за нетяжкие преступления, что расценивалось как попытка освободить коррумпированных политиков, близких к власти.
Лозунги/символика: «Воры»; картонные фигуры политиков в тюремной одежде; телефонные фонари, поднятые вверх; хэштег #rezist в соцсетях; «Красная чума» – лозунг против правительства социал-демократов.
Причины: недовольство уровнем коррупции и качеством политических институтов, низкий уровень доверия к государственным институтам, низкий уровень жизни.
Политические силы (лидеры) во главе события: неофициальные лидеры: гражданские активисты – организация Corruption Kills; оппозиционная партия – НЛП.
Вмешательство (помощь) извне: факты вмешательства пока не установлены.
Результат: отмена законопроекта о декриминализации ряда экономических преступлений; отставка министра юстиции.
Степень ожесточения: бескровная.
Количество жертв: без жертв.
Тип Хантингтона-Голдстоуна; вооруженный/невооруженный: центральный коллапс; невооруженное выступление.
Предпосылки выступлений. Назначенное в 2015 г. технократическое правительство не обладало нужной политической поддержкой, и в итоге в 2016 г. на парламентских выборах снова победил СЛС, набрав 45 % голосов (Adi, Lilleker 2017: 35). Однако ни правящая, ни оппозиционная партия не имели достаточно возможностей для проведения реформаторского курса, в связи с чем все большую роль в контроле над антикоррупционной деятельностью стало играть гражданское общество (Adi, Lilleker 2017). Так, например, в докладе Европейской Комиссии, посвященном реформам в сфере борьбы с коррупцией и верховенства права в Румынии, отмечается, что около 85–90 % жалоб на коррупцию поступало именно от граждан (European Commission 2016: 10). В данном докладе также подчеркивались определенные успехи Румынии в борьбе с отдельными проявлениями коррупции и выстраивании более справедливой судебной системы, но также указывалось, что коррупция остается системной проблемой, для решения которой требуется политическая воля (Ibid.: 12). Таким образом, с одной стороны, активное и требовательное гражданское общество, с другой – неспособность политической элиты провести необходимые системные реформы заложили фундамент для дальнейшей дестабилизации внутриполитической обстановки.
При этом Румыния также оставалась одной из беднейших стран в ЕС: в 2016 г. почасовая оплата труда в стране была в пять раз меньше, чем в среднем по ЕС (Eurostat 2016a), а доля людей на грани бедности – одной из самых высоких в Европе (после Румынии только Болгария) (Idem 2016b). И хотя в целом экономика оправлялась от последствий кризиса (восстанавливался рост и сни-жалась безработица), проблемы с низким уровнем жизни и социальной защищенности все еще занимали важную часть общественной повестки. Как показывают соцопросы (Eurobarometer 2016), по состоянию на 2016 г. Румыния была одним из лидеров по показателю неудовлетворенности жизнью среди граждан ЕС (выше он только у Болгарии и Греции) – 42 %; около 22 % граждан Румынии (в среднем по ЕС – 11%) ожидало ухудшения ситуации на протяжении будущего года; своими жизненными условиями граждане Румынии были обеспокоены больше, чем в любой другой стране ЕС (21 % против 9 % в среднем по ЕС). Около 60 % опрошенных считало, что страна идет в неправильном направлении (чуть выше среднего показателя по ЕС – 56 %). Наиболее значимыми национальными для румын вопросами при этом назывались экономическая ситуация, неудовлетворительное состояние системы здравоохранения и неадекватная социальная защищенность. Большинство граждан были недовольны качеством государственных услуг (63 %) и показывали низкий уровень доверия к государственным институтам – как к правительству (29 %), так и к парламенту (22 %)[3]. Таким образом, накануне массовых протестов 2017 г. можно было проследить тревожные индикаторы недовольства и обеспокоенность социально-экономическим положением, а также низкий уровень доверия к властям.
Повод к протестам. Триггером к выступлениям на этот раз стал правительственный акт о декриминализации ряда экономических преступлений вместе с законопроектом об амнистии граждан, совершивших нетяжкие экономические преступления. Проект СЛС вызвал критику со стороны президента, оппозиции и гражданского общества, которые видели в нем попытку использовать положение во власти для спасения осужденных за должностные преступления политиков (Paun 2017a). Меры обсуждались в конце января 2017 г., и в ночь с 30 января на 1 февраля акт был принят. Это привело к тому, что уже 1 февраля от 175 тысяч до 250 тысяч человек вышло на улицы Бухареста и других городов в знак протеста против предполагаемых нововведений (Paun 2017b; Макаренко 2017).
Требования. В первые дни протестующие требовали отмену нововведений и отставку правительства. Уже 4 февраля премьер Грэндьяну заявил о намерении отменить спровоцировавший протесты указ, однако протесты это не остановило. Также были требования, связанные с продолжением проведения реформ, нацеленных на бóльшую прозрачность государственных институтов, усиление независимости судебной системы и борьбу с коррупцией. Выступления также носили характер проевропейских, так как в целом население положительно относится к нахождению страны в ЕС, который, со своей стороны, поддерживает реформаторский курс и борьбу с коррупцией (Mayr 2017)
Методы и лидеры протеста. По количеству
участников это были самые массовые выступления в посткоммунистической истории
Румынии. На первом этапе протестов (февраль 2017 г.) на пике количество
участников оценивалось от 300 тысяч до 600 тыс. человек (Stan, Tismaneanu 2017; Макаренко
2017), что в разы превышает участие в кампаниях 2012 и 2015 гг. Протестующие
использовали преимущественно ненасильственную тактику, однако СМИ отмечались
эпизоды жестких столкновений с полицией. Данная кампания отличается от предыдущих
более зрелищной символикой: десятки тысяч поднятых вверх телефонов с
включенными фонарями в цветах румынского флага, которые использовались
протестующими в центре Бухареста в феврале (Grigoras 2017)[4]. Кампания не была единой и
непрерывной: волны протестов периодически возникали
и затухали вплоть до 2019 г.: закончившись в марте 2017 г., они
возобновлялись в ноябре 2017 – январе 2018 г.,
летом 2018 г.,
в июле и августе 2019 г.
Основой протестов являлась молодежь, координировавшаяся через социальные сети, как и во время уже рассмотренных кейсов (Макаренко 2017) – популярным хэштегом, объединяющим протестующих в соцсетях, был тэг #rezist – «сопротивляйтесь», который использовался для распространения информации о протестной кампании. Вообще использование социальных сетей в рамках данного протеста привлекает большое внимание со стороны исследователей, так как они активно использовались протестующими для координации действий и мобилизации сторонников, – в академической литературе можно найти множество статей, посвященных именно использованию соцсетей в событиях 2017 г. в Румынии[5] (см., например: Patrut, Stoica 2019; Mercea 2022; Cmeciu, Asdourian 2022). Некоторые исследователи обозначают социальную базу протеста как «городскую элиту» – молодые представители среднего класса, достаточно образованные и обеспеченные, стоявшие в авангарде протеста и по мере его расширения привлекавшие более широкие общественные слои (Buzazu 2019: 32) Как и в предыдущих случаях, спонтанно начавшиеся протесты были поддержаны оппозицией (НЛП), которая попыталась в феврале выдвинуть вотум недоверия правительству, однако не получила необходимого количества голосов, а также Клаусом Иоханнесом, который, как и в 2015 г., раскритиковал действующее правительство на фоне антиправительственной кампании «Colectiv» (Timu 2017).
Результаты и последствия. Массовое недовольство привело к отмене вызвавших недовольство нововведений и отставке министра юстиции. В последующем каждый год в Румынии происходили отставки правительства: в июне 2017 г., январе 2018 г. и октябре 2019 г. Все эти отставки, однако, не были напрямую связаны с протестами, а скорее с внутрипартийными разногласиями в рядах правящей СЛС. В результате в 2019 г. очередное правительство СЛС не выдержало вотум недоверия, и к власти пришла оппозиционная НЛП.
Выводы по классификации. Данный эпизод можно отнести к очень крупному революционному эпизоду, поскольку были требования отставки правительства и существенных преобразований. При этом здесь наблюдается массовая мобилизация наряду с политическими требованиями. С другой стороны, движение было во многом стихийным, протест не был возглавлен какой-либо политической силой (хотя и пользовался поддержкой НЛП), а протестующие не делали попыток захватить власть или создать условия для передачи власти. Последующая смена правительства проходила по инициативе правящей партии, однако под давлением протестующих, хотя отставки связаны не только с протестами, но и с внутрипартийными конфликтами.
Заключение
События в Румынии вписываются в тенденцию, характерную для демократических стран, где недовольство качеством институтов вызывает массовые антиправительственные выступления, требующие отставки действующей власти. При этом, как правило, данные выступления направлены не на смену самого политического режима как такового, а скорее на изменение институциональных провалов, отмену непопулярных мер и отставку определенных политиков. Если в протестных кампаниях в гибридных и авторитарных режимах речь идет чаще о необходимости демократизации политической системы, то в демократических странах антиправительственные выступления, как правило, принимают вид борьбы за более эффективную и справедливую систему управления, то есть за устранение имеющихся институциональных недостатков: именно поэтому коррупция в данном ключе становится главным раздражителем общества, против которого выступает общество. Для таких протестов зачастую характерна ситуация отсутствия лидеров и возглавляющих протест оппозиционных партий (они могут поддерживать протест, но не являются инициаторами), а также стихийный характер недовольства, вызванного определенным событием-триг-гером. Как правило, такое случается в странах, где демократические институты недостаточно консолидированы, имеется сильная проблема социально-экономического неравенства и коррупции: к примеру, стихийные протесты в Болгарии в 2013 и 2020 гг. (Костин 2020а), направленные против коррупции как таковой; бразильские антикоррупционные протесты в 2015–2016 гг. (Он же 2020б). По своему характеру антиправительственные протесты в Сло-вении в 2020–2022 гг. на фоне обвинений в коррупции и «атаки» правительства на свободу слова также напоминают выступления в вышеуказанных странах. Как правило, результатом таких протестов вполне может стать отставка правительства, однако это не ведет к решению вызвавших протесты проблемы, в связи с чем через некоторое время они возобновляются, как показывают случаи Румынии и Болгарии.
Волна румынских протестов привела к активизации гражданского общества, однако это не привело к устранению изъянов политической системы, а сами протесты не переросли в единое крупное социальное движение, оставаясь выступлениями ad hoc. В этом ключе мы можем сказать, что протесты не привели к формированию мощного революционного движения, но тем не менее сильно изменили характер румынского гражданского общества, которое стало более чутко реагировать на происходящие события, а также показало свою способность влиять на принимаемые правительством решения.
В заключение делаем вывод, что румынские события можно рассматривать как цепь революционных эпизодов. Эта цепочка показывает, что ситуация в Румынии неспокойная, между эпизодами продолжается протестное движение по разным поводам. Поэтому в определенном смысле можно говорить о том, что там формируется революционная эпоха. Правда, длительность этой эпохи еще небольшая, поэтому с полной уверенностью классифицировать цепь рассмотренных революционных эпизодов пока еще нельзя[6]. Теме не менее, если мы правы, то можно ожидать новых революционных и квазиреволюционных эпизодов в этой стране.
Библиография
Биткова Т. Г. 2010. Политика и экономика Румынии: история реформ и их перспективы. Восточная Европа: 20 лет социальной трансформации: сб. науч. трудов / Отв. ред. Ю. И. Игрицкий, Л. Н. Шаншиева. С. 86–115.
Биткова Т. Г. 2017. Настоящее и прошлое новой политической элиты Румынии. Актуальные проблемы Европы 2: 188–211.
Глазова Е. С. 2014. Формальные институты versus неформальные практики: случай Румынии. Политическая наука 3: 260–275.
Голдстоун Дж. 2006. К теории революции четвертого поколения. Логос 5(56): 58–103.
Голдстоун Дж. А., Гринин Л. Е., Коротаев А. В. 2022. Волны революций XXI столетия. Полис. Политические исследования 4: 108–119. DOI: 10.17976/jpps/2022.04.09.
Гринин Л. Е., Гринин А. Л. 2020. Революции ХХ века: теоретический и количественный анализ. Полис. Политические исследования 5: 130–147.
Гринин Л. Е., Коротаев А. В. 2020. Методологические пояснения к исследованию революционных событий. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Т. 11 / Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова. Волгоград: Учитель. С. 853–861.
Гринин Л. Е., Коротаев А. В. 2021. Революционные события XXI века и теория революции. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков: ежегодник. Т. 12. Революционные процессы в афразийской макрозоне нестабильности и их глобальный контекст / Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова. Волгоград: Учитель. С. 543–567.
Коротаев А. В. 2014. О возможных экономико-психологических факторах украинской революции 2014 года. Историческая психология и социология истории 7(1): 56–74.
Коротаев А., Романов Д., Медведев И. 2019. Эхо «арабской весны» в Восточной Европе: опыт количественного анализа. Социологическое обозрение 18(1): 31–81. DOI: 10.17323/1728-192x-2019-1-56-106.
Костин М. С. 2020а. Некоторые революционные эпизоды и движения XXI в. в Восточной Европе. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Т. 11 / Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова. Волгоград: Учитель. С. 931–943.
Костин М. С. 2020б. «Уксусная революция» 2013–2016 гг. в Бразилии. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Т. 11 / Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова. Волгоград: Учитель. С. 891–898.
Костин М. С. 2021. «Красочная революция» 2015–2016 гг. в Северной Македонии. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков: ежегодник. Т. 12. Революционные процессы в афразийской макрозоне нестабильности и их глобальный контекст / Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова. Волгоград: Учитель. С. 568–587.
Кривенко Г. И. 2022. Январские события 2022 г. в Казахстане. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков: ежегодник. Т. 13 / Ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова. Волгоград: Учитель. C. 605–625. DOI: 10.30884/978-5-7057-6184-5_20.
Макаренко Г. 2017. Бухарестский протест: почему сотни тысяч румын вышли на улицы. РБК 6 февраля. URL: https://www.rbc.ru/politics/06/02/2017/58983ea99a794731aac385a8 .
Adi A., Lilleker D. 2017. #rezist – Romania’s 2017 Anti-Corruption Protests: Causes, Development and Implications. Project Report. Berlin: Quadriga University.
Al Jazeera. 2012. Romania Anti-Austerity Protest Turns Violent. Al Jazeera January 15. URL: https://www.aljazeera.com/news/2012/1/15/romania-anti-austerity-protest-turns-violent.
Badescu B. 2014. Voices of Discontent: Student Protest Participation in Romania. Communist and Post-Communist Studies September/December 47(3/4): 385–397.
Beissinger M. 2022. The Revolutionary City. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Bran M. 2012. Anger Threatens to Topple Romanian President as Austerity Measures Bite. The Guardian January 24. URL: https://www.theguardian.com/world/2012/jan/24/romania-anti-government-austerity-protests.
Buzazu C. 2019. After Protest: Pathways Beyond Mass Mobilization in Romania. After Protest: Pathways Beyond Mass Mobilization / Еd. by R. Youngs. N. p.: Carnegie Endowment for International Peace. Pp. 31–39.
Chiriac M. 2012. Romania: Leftist Coalition Wins Local Elections. Balkan Insight June 11. URL: https://balkaninsight.com/2012/06/11/landslide-victory-of-leftist-coalition-in-romanian-local-elections/ .
Christensen C. 2011. Twitter Revolutions? Addressing Social Media and Dissent. The Communication Review 14(3): 155–157.
Ciobanu L. 2012. Opposition: More Romanian protests being planned. CNN January 16. URL: https://edition.cnn.com/2012/01/16/world/europe/romania-protests/index.html .
Cmeciu C., Asdourian B. 2022. The Internationalization of Civic National Movements. Diplomacy, Organisations and Citizens, a European Communication Perspective / Ed. by S. P. Sebastião, S. de Carvalho Spínola. Cham: Springer. Pp. 255–272.
Davies J. C. 1962. Toward a Theory of Revolution. American Sociological Review 27(1): 5–19.
Eurobarometer. 2016. Standard Eurobarometer 86. Public Opinion in the European Union. URL: https://europa.eu/eurobarometer/screen/home.
European Commission. 2015. Report from the Commission to the European Parliament and the Council European Parliament and the Council on Progress in Romania under the Cooperation and Verification Mechanism. Brussels: European Commission.
European Commission. 2016. Report from the Commission to the European Parliament and the Council On Progress in Romania under the Cooperation and Verification Mechanism. Brussels: European Commission.
Eurostat. 2016a. Hourly Labour Costs Ranged from €4.1 to €41.3 across the EU Member States in 2015. Eurostat Press Release 61/2016 – 1 April 2016. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/7224742/3-01042016-AP-EN. pdf/453419da-91a5-4529-b6fd-708c2a47dc7f .
Eurostat 2016b. The Share of Persons at Risk of Poverty or Social Exclusion in the EU Back to its Pre-crisis Level. Eurostat Press release 199/2016 – 17 October 2016. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/7695750/3-17102016-BP-EN.pdf/30c2ca2d-f7eb-4849-b1e1-b329f48338dc.
Gardner A. 2015. Ponta Hit by Party Challenges and Corruption Investigations. Politico March 5. URL: https://www.politico.eu/article/ponta-hit-by-party-challenges-and-corruption-investigations/.
Gillet K. 2015. Outrage Ripples Through Romania After Government’s Collapse. The New York Times November 5. URL: https://www.nytimes.com/2015/11/06/world/europe/sorin-cimpeanu-interim-prime-minister-romania.html.
Grigoras A. 2017. New Rally Announced For Sunday: The EU Flag Operation And The Revolution Of Light. Romania Journal February 23. URL: https://www.romaniajournal.ro/society-people/new-rally-announced-for-sunday-the-eu-flag-operation-and-the-re....
Gurzu A. 2015. Romania’s Ponta Survives No-confidence Vote. Politico September 29. URL: https://www.politico.eu/article/romanias-ponta-survives-no-confidence-vote/.
Ilie L. 2013. Thousands Protest in Romania against Shale Gas, Gold Mine. Reuters October 19. URL: https://www.reuters.com/article/us-romania-shale-protest-idUSBRE99I09M20131019.
Ilie L., Cage S. 2012. Romanian President Survives Impeachment Referendum. Reuters July 29. URL: https://www.reuters.com/article/uk-romania-politics-idUKBRE86S0I020120729.
IMF. 2009. Romania: Request for Stand-By Arrangement – Staff Report; Staff Supplements; and Press Release on the Executive Board Discussion, IMF Country Report No. 09/183. URL: https://www.imf.org/external/pubs/ft/scr/2009/cr09183.pdf.
Khamis S., Gold P. B., Vaughn K. 2012. Beyond Egypt’s “Facebook Revolution” and Syria’s “YouTube Uprising”: Comparing Political Contexts, Actors and Communication Strategies. Arab Media & Society 15: 1–30.
Kulish N. 2012a. Romanian Protesters Urge Government’s Ouster. The New York Times January 20. URL: https://www.nytimes.com/2012/01/20/world/europe/romanian-protesters-urge-governments-ouster.html.
Kulish N. 2012b. Taking Care of His Adopted Country, One Emergency at a Time. The New York Times February 10. URL: https://www.nytimes.com/2012/02/11/world/europe/palestinian-helps-romania-remake-its-emergency-care-system.html.
Lawson G. 2019. Anatomies of Revolution. Cambridge University Press, Cambridge.
Mayr W. 2017. The Smart Phone Revolution. Young Romanians Take on Corruption. Spiegel International February 13. URL: https://www.spiegel.de/international/europe/protests-in-romania-continue-in-political-awakening-a-1134328.html.
Mercea D. 2022. Tying Transnational Activism to National Protest: Facebook Event Pages in the 2017 Romanian #rezist Demonstrations. New Media & society 24(8): 1771–1790.
Moldovan I. 2015. Public Discontent Swells in Romania. Al Jazeera November 5. URL: https://www.aljazeera.com/gallery/2015/11/5/public-discontent-swells-in-romania.
Mungiu-Pippidi A., Munteanu I. 2009. Moldova’s “Twitter Revolution”. Journal of Democracy 20(3): 136–142.
Musteață S., Cozma E. 2022. Gold Rush vs. Heritage Preservation: Case of Roșia Montană, Romania. Creating Participatory Dialogue in Archaeological and Cultural Heritage Interpretation: Multinational Perspectives. Cham: Springer.
O’Brian P. 2014. Peasants’ Revolt – Romania at War with Itself over Fracking. Channel 4 February 18. URL: https://www.channel4.com/news/fracking-romania-protests-pungesti-chevron-victor-ponta.
Patrut M., Stoica V. 2019. Romanian Rezist Protest. How Facebook Helps Fight Political Corruption. Revista de Cercetare si Interventie Sociala 66.
Paun C. 2017a. Romanian Government under Fire over Plan to Commute Sentences. Politico January 18. URL: https://www.politico.eu/article/romanian-government-under-fire-over-plan-to-commute-sentences/.
Paun C. 2017b. Romanian Protests Enter Their Second Night. Politico February 1. URL: https://www.politico.eu/article/romanian-protests-enter-second-night/.
Popescu-Birlan L. 1994. Privatization and Corruption in Romania. Crime, Law and Social Change 21(4): 375–379.
Savu I. 2012. Romanian Opposition Gains Support after Protests, Poll Shows. Bloomberg January 30. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2012-01-30/romanian-opposition-gains-support-after-protests-poll-shows.
Stan M., Tismaneanu V. 2017. 10 Days that Shook Romania. Politico February 10. URL: https://www.politico.eu/article/10-days-that-shook-romania-protests-revolution-corruption-decree/.
Stoiciu V. 2012. Austerity and Structural Reforms in Romania Severe Measures, Questionable Economic Results and Negative Social Consequences. Friedrich-Ebert-Stiftung.
Tatar M. I. 2015. Rediscovering Protest: Reflections on the Development and Consequences of the Early 2012. Journal of Identity and Migration Studies 9(2): 62–85.
The Guardian. 2015a. Romania’s Prime Minister Indicted in Corruption Inquiry. The Guardian July 13. URL: https://www.theguardian.com/world/2015/jul/13/romania-prime-minister-victor-ponta-questioned-corruption-inquiry.
The Guardian. 2015b. Anger over Bucharest Nightclub Fire Spirals into Demands for PM to Resign. The Guardian November 4. URL: https://www.theguardian.com/world/2015/nov/04/anger-over-bucharest-nightclub-fire-spi-rals-into-demands-for-pm-to-resign.
The Guardian. 2015c. Dacian Cioloș Forms Romanian Government of All Talents. The Guardian November 16. URL: https://www.theguardian.com/world/2015/nov/16/dacian-ciolos-forms-romanian-government-of-all-talents.
Timu A. 2017. Romanians Demand Government’s Exit in Renewed Mass Protests. Bloomberg February 13. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2017-02-12/romanians-demand-government-quits-in-renewed-mass- protests.
Timu A., Savu I. 2012. Romania’s Three-Month Old Cabinet Faces No-Confidence Vote. Bloomberg April 27. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2012-04-26/romania-s-three-month-old-cabinet-faces-first-no-confidence-vote.
VOA. 2012. US Urges Peaceful Austerity Protests in Romania. VOA January 19. URL: https://www.voanews.com/a/us-urges-peaceful-austerity-protests-in-romania-137751718/150899.html.
Wong G. 2013. Protests Continue in Bucharest against gold mine plan in Rosia Montana. The Guardian September 4. URL: https://www.theguardian.com/environment/2013/sep/04/protest-rosia-montana-gold-mine-protest.
World Bank. 2022. World Development Indicators Online. Washington: World Bank. URL: http://data.worldbank.org/indicator.
[1] Однако режимы неконсолидированной демократии часто свергаются именно революционным путем, так называемыми цветными революциями (характеристики и определения цветной революции см.: Гринин, Коротаев 2021). С учетом того, что цветные революции по определению имеют очень сильный компонент вмешательства извне, обычно такие революции происходят в режимах, которые так или иначе не устраивают США и другие западные державы по причине их несговорчивости, ориентации на Россию или другие страны и т. п. Поскольку Румыния к таковым не относилась, устраивать там цветную революцию смысла не было. А вот в Македонии, чтобы заставить ее вступить в НАТО, она произошла (см.: Костин 2021).
[2] Расчеты автора по данным: World Bank 2022.
[3] Такая же ситуация характерна для многих стран ЕС (в особенности в Центральной и Восточной Европе), судя по данным опроса.
[4] Свет от фонариков стал одним из символов румынских протестов. Поэтому иногда данные события называют «Revolution of light» (Революция света/огоньков) или «Революция смартфонов».
[5] Примечательно, что использование социальных сетей в рамках массовых антиправительственных выступлений изначально считалось чем-то необычным и даже давало некоторым событиям такие названия, как «Твиттер-революции» (Christensen 2011; Mungiu-Pippidi, Munteanu 2009) или «Фейсбук-революции» (Khamis et al. 2012). В этом плане события в Румынии вписываются в данную тенденцию и показывают, что использование соцсетей сегодня характерно в принципе для любого современного протеста ввиду своей эффективности при мобилизации сторонников.
[6] Революционная эпоха – это эпоха, которая открывается революцией или аналогом революции (обычно крупного масштаба). Это длительная полоса перемен, в которой происходят революции, революционные изменения, контрреволюции, различные революционные эпизоды, связанные с борьбой различных политических и социальных сил за политический/социальный курс, власть и прочее (Гринин, Коротаев 2021: 550–551). Не все в этом определении подходит под румынские реалии, но обычно события и не соответствуют определениям на сто процентов.
