Тезисы III Международного симпозиума «Мегаистория и глобальная эволюция» 26–28 сентября 2017

МЕГАИСТОРИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ: ОТ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА К ТРАНСКУЛЬТУРАЛИЗМУ

Национальное разъединение или сепаратизм, частично опирающиеся на этническое возрождение, рост этнического самосознания наций, а частично, – на идеологии противостояния и потребления, противостоят в современном мире тенденциям объединения, национального единства, простирающегося от разрешения долговременных конфликтов и проблем отношений национальных, религиозных и идеологических групп вплоть до восстановления тенденций «общенационального патриотизма» или всеобщей глобализации, завершающим этапом которой выступает мондиализация, проект создания всеобщего государства [1; 2; 3; 4; 5; 6; 7]. Внутренней канвой сепаратистских и «объединенческих» тенденций являются проблема прав и обязанностей людей, сообществ по отношению к себе, друг другу, окружающему миру в целом, а также проблема близости и чуждости в этих отношениях, и проблема достойного, уважительного, принимающего отношения к особенностям (ценностям, пониманиям, моделям поведения друг друга) [3; 8; 9; 10]. Центральным вопросом здесь является вопрос о потребности и желании людей сообществ быть близкими или далекими по отношению к другим людям и сообществам: с их особенностями (идеологическими ориентациями, представлениями и переживаниями, ритуалами и нормативами). Хорошо известные примеры избегания близости или ксенофобии, отчуждения в отношении некоторых культур и их представителей [11; 12]. Любовь к «чужим» также имеет несколько проявлений: от умеренной ксенофилии как любви к новому и неизвестному, к ксеномании и «чужебесию», при котором чужое (инокультурное) полагается лучшим, чем свое собственное, в том числе, без каких-либо оснований [13]. На пути решения проблем «своего» и «чужого» человечество выработало несколько революционных по своей сути моделей, пытавшихся раз и навсегда изменить понимание происходящего межу разными культурами и найти идеальный способ гармонизации отношений народов и культур: социализм, век ХХ, предложил понятие интернационализма, обращенного к идеалам капитализм ХХ -XXI веков – мультикультурализма, современность и посткапитализм XXI века ввели в «игру» понятие транскультурализма [11; 14; 15].

Эти понятия, их взаимодействие отражает игру трансценденции и трансгрессии, сопровождающих как эволюционные, так и, особенно, революционные преобразования. Трансценденция является формой самосознания народов и групп, которое движется в сторону саморазвития, самосозидания, самоутверждения. Человек и народ движется в строну потребности быть кем-то и становятся – «кем-то», обретают общечеловеческую, культурно-специфическую идентичности, позволяющие гармонично взаимодействовать с другими «кем-то», поскольку индентичности и сам народ говорят что он существует: бытие утверждается, подтверждается, и, таким образом, может развиваться. Трансгрессия - в сторону саморазрущения и самоотрицания [16]. Ж. Батай описывает своеобразное движение индивидуального и группового субъекта в пространстве этого дискурса: «Систематическое принуждение себя к тому, чтобы ощущать свою отвратительность»[17, с. 34, 36, 226]. Отсутствие идентичности и развал народа и личности фиксируют момент уничтожения и самоуничтожения: бытие отрицается, исчезает, и, таким образом, не может более не только развиваться, но и существовать. Вообще говоря, трансценденция также является трансгрессией, но продуктивной, «трансгрессия сама по себе не является положительным или отрицательным явлением. Это один из механизмов приспособления к новым условиям существования, которые позволяют человеку или обществу выживать в сложных условиях гетерохронии или гетеротопии» [19, с. 228]. «Не питаясь протестом, отталкиванием, он должен научиться жить в мире, т. е. найти мир, найти свое место в мире, найти тишину и согласие, в котором способно осуществиться человеческое существо» [17; 20; 21; 22; 23]. Р.В. Леушкин отмечает, что «обыденная реальность имеет естественный и самоорганизующийся характер, а условия ее существования укоренены в самой жизни человека» [24, с. 98]. Однако, в разные эпохи и в разных странах «разброс реальностей» внутри реальности, мера лоскутности и территории культурно-смысловых и нравственно-идеологических «фронтиров» как зон между освоенным и неосвоенным человеком миром, различны [25; 27]. Возникают блуждающие или «мерцающие» границы. «Слово, по выражению П.°Клоссовски, ставшее «схватыванием убегания бытия» [27, с. 84], и есть … блуждающее слово» [28 с. 99], которое создает искрящиеся и взрывоопасные тексты, которые являются «средством освобождения человеческого сознания». Сознание здесь освобождается от власти заданных теми или иными дискурсами траекторий смыслообразования, получает возможность смещать и перемещать перспективы. «По А. Шюцу, смысловой градиент любой интенции состоит из темы – области релевантности, схемы – набора наличного знания и горизонта – области доступной типизации» [29, с. 26]. На смену рационализму и монолоскутности приходит мистицизм и множественность смысловых лоскутов. Вообще говоря любое открытие - трансгрессия, выход за пределы известного. Игра трансгрессии и трансценденции дает множество вариантов выделенных ниже моделей, однако, время вынуждает выходить за пределы каждого из вариантов, разрешая ситуацию, в том числе, с помощью революций.

Литература

1. Арпентьева М.Р. Современный сепаратизм // Дневник АШПИ. – 2016. - №32. С. 19-24.

2. Арсентьев Н.М. Идея единения народов в стратегии современной национальной политики Российской Федерации // Гуманитарий. – 2012. – № 2. – С. 6-11.

3. Гемават П. Мир 3.0. – М.: Альпина Паблишер, 2013. – 415 с.

4. Peacock J. Secession. –. Mankato, MN: Bridgestone Books, 2003. – 48p.

5. Preusse H.G. The New American Regionalism. Northhampton, – MA: Edward Elgar, 2004. – 250p.

6. Proslavery and Sectional Thought in the Early South, 1740–1829: an Anthology. Young, / J. Robert (ed.). Columbia: University of South Carolina Press, 2006. – 259p.

7. Sugar M.. Regional Identity and Behavior. – NY: Kluwer Academic/Plenum Publishers, 2002. – 194p.

8. Sectionalism Unmasked / Tremain H. E. (comp).. – NY: Bonnell, Silver & Co, 1907. – 322p.

9. Sorens J. The Cross-Sectional Determinants of Secessionism in Advanced Democracies // Comparative Political Studies. – 2005. – Vol.38. – P.304-26.

10. Wagner M.. Alberta: Separatism Then and Now. – St. Catharines, ONT: Freedom Press, 2009. – 138p.

11. Арпентьева М.Р. Мультикультурализм и миграция: беженцы, гастарбайтеры, кочевники. – Калуга: КГУ, 2017. – 260с.

12. Cawdron P. Xenophobia. – Malawi, Africa: Peter Cawdron at Smashwords, 2013. – 398 p.

13. Beni, G., Wang, J. Swarm Intelligence in Cellular Robotic Systems, Proceed // NATO Advanced Workshop on Robots and Biological Systems. Tuscany, Italy, June 26-30, 1989. – N.-Y.: NATO, 1989.

14. Ле Коадик Р. Мультикультурализм // Диалоги об идентичности и мультикультурализме / Под ред. Е.И. Филипповой, Р. Ле Коадика. М.: ИАЭ РАН, Наука, 2005. – С. 78–104.

15. Anzaldúa G. Borderlands/La Frontera: The New Mestiza. — SanFrancisco: Spinsters/Aunt Lute, 2012– 312р. – Р. 3, I-II.

16. Батай Ж. Проклятая часть:. – Москва: Ладомир, 2006. – 742 с.

17. Танатография Эроса. -Санкт-Петербург: Мифрил, 1994. -346с.

18. Круглова И.Н. «Внутреннее и внешнее»: игра трансгрессии // Вестник Томского государственного университета. – 2008. – № 309. – С. 27-31.

19. Якушенкова О.С. Религиозная трансгрессия в условиях гетеротопии // Ннаучный журнал КубГАУ. – 2015. – № 113. – С. 219-229.

20. Агапов О.Д. Стратегии трансценденции и трансгрессии в социально-философском измерении // Социально-философские очерки: Казанско-Екатеринбургский сб. / Под ред. О.Д. Агапова. – Казань: КГУ, 2014. – С. 4-18.

21. Батай Ж. Запрет и трансгрессия // URL: http://vispir.narod.ru/bataj2.htm (дата обращения: 10.10.2016)

22. Бибихин В. В. Внутренняя форма слова. – Санкт-Петербург: Наука, 2008. – 420 с.

23. Топчиев М.С. Религиозная трансгрессия и ее влияние на современное общество // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. – № 11-3 (61). – С. 153-157.

24. Леушкин Р.В. Режимы конструирования социальной реальности: аутонаррация и трансгрессия // Философская мысль. – 2015. – № 11. – С. 98-111.

25. Куликов Д.В. Феноменология трансгрессии обыденного сознания // Личность. Культура. Общество. – 2013. – Т. XV. – № 1 (77). – С. 112-116.

26. Лафицкая Н.В. Трансгрессия // Профессиональная психотерапевтическая газета. – 2013. – Выпуск 2. – С.5-6.

27. Клоссовски П. Симулякры Жоржа Батая //Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль ХХ века. – СПб: Мифрил, 1994. – -С. 79-91.

28. Фаритов В.Т. Проблема философского языка // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. 2014. – № 41-42. – С. 94-100.

29. Schutz A. Collected papers Vol. I. The problem of social reality / Ed. by M. Natanson. – Hague: Martinus Nijhoff, 1962/1973. – 131р.

<

Сокращение показателей физического насилия – один из мегатрендов социально-исторической эволюции. Этот факт был подтвержден рядом независимых российских и западных исследований [Keeley 1996, Pinker 2011, Назаретян 2017].

Согласно теории антропологических констант, существуют неизменные социальные показатели, наблюдаемые во всех сообществах и на всех исторических этапах. Традиционно к их числу относят социальные страхи и агрессию [Гуггенбюль 2000]. Имеются веские основания полагать, что общемировые показатели социального насилия также могут быть включены в перечень антропологических констант. При этом в процессе культурно-исторической эволюции изменяется соотношение физического и символически опосредованного насилия в пользу последнего. Основным каналом перехода насилия в его нефизическую форму стала виртуализация.

Виртуальность представляет собой искусственно созданное пространство, позволяющее человеку испытать определенный спектр эмоций, ощущений и чувств. Базовыми свойствами виртуальности являются порожденность, актуальность, автономность и интерактивность. Эти характеристики в равной степени присущи не только искусственным мирам, созданным при помощи специализированных программно-технических средств, но и любому художественному произведению.

Таким образом, под виртуализацией насилия следует понимать его последовательное вытеснение в искусственно созданные миры рисунков, текстов, фильмов, игр и прочих СМК. При этом в процессе эволюции виртуального пространства фиксируется его постепенная унификация и сокращение свободы воображения. Так реализуется закон иерархических компенсаций, согласно которому в системах со сложной иерархической организацией рост разнообразия на верхнем уровне обеспечивается его ограничением на предыдущих уровнях [Назаретян 2017].

Существуют три варианта ответа организма на внешнюю угрозу: борьба, бегство и отсроченный ответ [Cannon 1963]. Вероятность отсроченного ответа позволяет трансформировать физическое насилие в символические формы за счет виртуализации. Виртуальное пространство дает возможность «сбросить» подавленные эмоции и негативные чувства, не нарушая целостности физических объектов.

Человеческая психика способна сублимировать накопленную агрессию благодаря механизму переадресации [Лоренц 1994]. Установлено, что агрессия, спровоцированная внешним воздействием, как правило, выливается не на источник раздражения, а на замещающий объект – члена группы, имеющего низкий социальный статус, или неодушевленный предмет. Виртуальное пространство представляет собой адекватный замещающий объект, позволяющий сбросить эмоциональный заряд ненасильственным способом.

Исследования нейробиологов показали, что в лимбической системе существуют группы нейронов, ответственных за переживание ярости и агрессии [Barinaga 1992: 887-888]. При этом длительное отсутствие их стимуляции способствует не уменьшению количества агрессивной энергии, а снижению порога возбудимости. Периодическое погружение в виртуальное пространство, позволяющее пережить состояние страха, агрессии, переживаний и т.д., дает возможность поддерживать возбудимость нейронов на оптимальном уровне.

На протяжении всей человеческой истории происходит эволюция коммуникативных средств, заключающаяся в повышении влияния за счет увеличения числа активизируемых каналов восприятия. В настоящее время существует пять основных категорий носителей виртуального пространства по перцептивным каналам: текстовые, графические, аудиальные, аудиовизуальные и интерактивные. Поскольку характер и степень воздействия сцен виртуального насилия во многом зависит от способа получения сообщения и активизированной сенсорной системы, следует рассматривать эволюцию виртуального насилия в контексте информационных революций.

Анализ соотношения физического и виртуального насилия в исторической ретроспективе позволяет утверждать, что снижение показателей физического насилия обеспечивалось техническим развитием возможностей СМИ максимально «погружать» человека в воспроизводимое виртуальное пространство.

Литература

Гуггенбюль А. Зловещее очарование насилия. СПб.: Академ. Проект, 2000.

Красиков В.И. Насилие в эволюции, истории и современном обществе. Очерки. М.: Водолей, 2009.

Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). М.: Прогресс-Универс, 1994.

Назаретян А.П. Виртуализация социального насилия: знамение эпохи? (Развернутый комментарий к статье А.М. Буровского) // Историческая психология и социология истории №2. 2009. С. 150–170.

Назаретян А.П. Нелинейное будущее. 4-е изд. М.: Аргамак-Медиа, 2017.

Носов Н.А. Виртуальная психология. М.: Аграф, 2000.

Урланис Б.Ц. История военных потерь: Войны и народонаселение Европы. СПб.: АОЗТ «Полигон», 1994.

Элиас Н. О процессе цивилизации. СПб.: Университетская книга, 2001.

Barinaga M. How scary things get that way // Science № 258. 1992. С. 887–888.

Cannon W. The Wisdom of the Body. N.Y.: W.W.Norton, 1963.

Hammet F. Virtual Reality. N.Y.: Palgrave Macmillan, 1993.

Keeley L.H. War before civilization. The myth of the peaceful savage. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1996.

Pinker S. The Better Angels of Our Nature: Why Violence Has Declined. N.Y.: Viking Press, 2011.

Эпохальные и региональные тренды в эволюции фольклорно-мифологических сюжетов и образов

Исследование основано на статистической обработке базы данных фольклора и мифологии мира. Русскоязычный текстовый каталог размещен на сайте http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin, обновление раз в год в декабре. Англо- и русскоязычный каталог онлайн (карты встречаемости и определения мотивов), основанный на корреляционной таблице в формате *sav, доступен на сайте http://mapsofmyths.com (логин: customer, пароль: aether). Сейчас он содержит данные о распространении более 2300 мотивов по почти 1000 традициям мира. Среди мотивов примерно в равной пропорции представлены мотивы-эпизоды, часть которых соответствует сюжетам указателя ATU (Aarne–Thompson–Uther; Uther 2004) или их фрагментам, и мотивы-образы, отражающие представления о мире и человеке (Березкин 2017а; 2017б; Berezkin 2016a; 2016b).

Деление мотивов на эпизоды и образы примерно (но не строго) соответствует их делению на категории А (космологическо-этиологические) и Б (приключенческо-трикстерские). Все мотивы могут передаваться как от родителей к детям (по вертикали), так и между людьми, не связанными родством (по горизонтали), что отличает наш материал от данных генетики (наследование только по вертикали). Чем меньше плотность населения и реже межкультурные контакты, тем большую роль играет передача мотивов между родственниками. Чем эта плотность выше и контакты интенсивнее, тем важнее роль культурной диффузии. Соответственно распределение мотивов категории А в целом содержит информацию о более ранних эпохах, чем распределение мотивов категории Б. Рзличия в распределении мотивов двух категории особенно велики для тех территорий, в фольклоре которых четко прослеживаются жанровые границы между мифологической прозой, различными видами сказки и героическим эпосом. В традициях Нового Света таких границ нет и деление мотивов на категории не столь существенно.

В пределах основных категорий мотивы делятся на более дробные тематические группы, касающиеся космогонии, космонимии, причин смертности человека, антропо- и социогенеза, особенностей животного и растительного мира, трикстерских проделок, приключений и др. Статистическая обработка групп мотивов по отдельности и в разных комбинациях выявила различия в их распространении по основным регионам (Африка южнее Сахары, континентальная Евразия, индо-тихоокеанская окраина Евразии, Северная и Южная Америка). Сопоставляя эту картину с тем, что известно о времени заселения регионов современным человеком и о дальнейших процессах культурогенеза, можно реконструировать время и территории преимущественного формирования сюжетно-мотивных комплексов.

Объяснения смертности человека и, вероятно, обретения огня должны были появиться в Африке до начала расселения оттуда сапиенсов, т.е. не менее 50-70 тыс. л.н. Яркие эксклюзивные параллели связывают Африку южнее Сахары, неарийскую Индию, Юго-Восточную и отчасти Восточную Азию, Австралию, Меланезию, Южную и Центральную Америку.

Мотивы, отражающие представления об антропо- и социогенезе, человеческой анатомии, описывающие конфликтные ситуации в общине первопредков, «странные браки», возникли в пределах индо-тихоокеанской окраины Азии до начала заселения Нового Света, т.е. не менее 20 тыс. л.н. Они исключительно популярны в пределах циркумтихоокеанского региона, но плохо представлены в Африке и в континентальной Евразии.

Мотивы, отражающие представления о земле и небе, главных светилах, годичном цикле, об отдельных особенностях животного мира получили развитие на юге Евразии. Некоторые проникли затем на север Евразии и далее в Новый Свет (в основном лишь в Северную Америку). Скорее всего этот процесс начался 17-18 тыс. л.н. в ходе постепенного смещения населения с юга на север после прохождения пика последнего оледенения. Весьма вероятно, что к этому времени на севере Евразии сформировалась и собственная космология, однако выделить мотивы, распространенные в бореальной зоне Северного полушария ранее поздних этапов заселения Нового Света (и тем более до ледникового максимума), невозможно. Для Европы вряд ли осуществима даже реконструкция представлений эпохи раннего голоцена.

Мотивы, отражающие представления о звездах, созвездиях и лунных пятнах, в бореальной зоне максимально разнообразны и соответствуют двум сферам обмена информации – сибирско-североамериканской и европейской. Большинство сибирских космонимических мотивов известны на севере и западе Северной Америки, но не далее на юг, что указывает на их наличие в Сибири в финальном плейстоцене (12-14 тыс. л.н.). Европейская космонимия в основном отражает реалии в лучшем случае Бронзового века, а в основном еще более поздние вплоть до Средневековья. Космонимия Африки южнее Сахары бедна и во многом представлена заимствованиями из Азии.

Несмотря на тот же тип земледелия, что и в Юго-Восточной Азии, Меланезии и Южной Америке (вегетативно-клубнеплодное с развитой арборикультурой при наличии зерновых), мифы о происхождении культурных видов (и особенностей растений вообще) в тропической Африке почти отсутствуют, а в циркумтихоокеанском регионе обильны и очень похожи. Будучи первоначально связаны с дикорастущими видами, они, вероятно, возникли в палеолите Азии.

Распределение приключенческих и трикстерских мотивов в Старом Свете отражает гораздо более поздние процессы, связанные как с перемещением людей, так и с обменом информацией в пределах больших территорий. В I тыс. н.э. Кавказ (со Средней Азией и Поволжьем), бывшие ранее частью «большой Европы», оказались в сфере влияния Центральной Азии. Обилие и разнообразие приключенческо-трикстерских мотивов в Европе (вместе с Кавказом и Средиземноморьем) выше, чем в других регионах мира, что в частности объяснимо массовыми заимствованиями из двух важнейших азиатских центров формирования фольклорных сюжетов – Центральной Азии и Передней Азии. В Южной Азии и Китае разнообразие ниже. Индийская гипотеза происхождения европейской сказки подтверждений не находит.

Статистическая обработка данных, касающихся ареального распространения повествовательных эпизодов и мифо-поэтических образов, отраженных в десятках тысячах нарративов, свидетельствует в пользу вариативности эволюции, наличии некоторых общих закономерностей, но не законов развития. Распространение определенных тематических комплексов на тех или иных территориях после выхода из Африки выглядит исторически случайным и не обусловлено зависимостью от природных и хозяйственных факторов. Различия в наборах мотивов между индо-тихоокеанским миром, континентальной Евразией и тропической Африкой, а также ареальное распространение определенных сюжетно-мотивных комплексов в евразийском и африканском сказочном фольклоре отражают прежде всего конфигурацию сфер обмена информацией между людьми. При ином расположении материков не только фольклор, но, скорее всего, и другие аспекты культуры развивались бы иначе. Вообразить результаты такого развития невозможно. Чтобы понять, «что случилось в истории», необходимо изучение конкретных событий и процессов, конечные причины которых определить с достаточной вероятностью не всегда возможно.

Березкин Ю.Е. Рождение звездного неба. Представления о ночных светилах в исторической динамике. СПб: МАЭ РАН, 2017а.

Березкин Ю.Е. «Трудные задачи»: типология, ареальная приуроченность и оценка древности образов // Живая Старина. 2017б. № 2(94). С. 5-9.

Berezkin Yu.E. Peopling of the New World in light of the data on distribution of folklore motifs // Maths Meets Myths: Quantitative Approaches to Ancient Narratives (Understanding Complex Systems). Ralph Kenna, Máirín Mac Carron, and Pádraig Mac Carron eds. Springer Verlag, 2016a. P. 71-89.

Berezkin Yu.E. Stratigraphy of cultural interaction in Eurasia based on computing of folklore motifs // Trames. 2016b. Vol. 20. No. 3. P. 217-227.

Uther H.-J. The Types of International Folktales. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 2004.

Человеческая личность есть драгоценнейшая, величайшая ценность, существующая на нашей планете. Она не появляется на ней случайно, и раз исчезнувши, целиком никогда не может быть восстановлена… Лучшей памятью об ушедших является исполнение ими намеченного другими, которым его память дорога (В.И. Вернадский. Статьи об ученых и их творчестве. М., Мысль, 1997, с. 157 – 158).

Упреждение угроз глобального старения человечества, выраженного региональной депопуляцией, ростом бремени техногенных, иных болезней поколений, возможно на основе опережающего развития ноосферной функции академии наук, системы образования, распространения ноосферных индикаторов жизнеспособности Личности на гражданский мониторинг органов власти, управления государств планеты. В онтологическом, аксиологическом и институциональном значении основы знаний субъектов ноосферной цивилизации – совокупных поколений +Человека +Личности +Граждан поселений – объявленный в России Год экологии (2017) являются мерой ноосферного сочетания целей геоэкологической безопасности Личности в институтах Семьи, Общества и Государства с законами этноэкологической эволюции народов биосферы Земли в ноосферную цивилизацию.

В ноосферной мере (статусе геоэкологической безопасности) +Человека +Личности +Граждан государств глобального общества сочетается понимание единства научно-образовательной и экспертно-мониторинговой функций академий наук, системы образования поколений, обязательных для ценностно-этического, проектно-прогнозного, иного учета в стратегии территориального планирования, прогнозирования, бескризисного управления поселений государства, миссии ООН планеты. Ноосферный мониторинг геоэкологической жизнеспособности Граждан государств биосферы Земли выражает достигнутое качество, продолжительность жизни, уровень образования Личности, обязательные для учета в нормах (индикаторах) безопасности субъектов цивилизации в природе.

Поэтому вектор мегаистории и глобальной эволюции рассматриваются с позиций учета законов биосферы Земли в законах геоэкологического жизнеустройства Граждан глобального общества Здесь / Сейчас – во взаимодействии человечества с Домом природы, и в геоэкологическом измерении выражают принципы эволюции этносов в ноосферную цивилизацию планеты. Критерии этноэкологической жизнеспособности Человека разумного институционального (по ноонониму Homo sapiens institutius ) в Доме природы выражают не только обязательность востребования ноосферных (этноэкологических) основ безопасности цивилизации, но показывают неотложность опережающего развития ноосферной функции академии наук Граждан, системы образования Личности, обязательность учета их ноосферного статуса в мониторинге власти, управления государств Земли.

Ноосферная функция академии наук человечества, системы образования Граждан глобального общества является основой обеспечения Доктрины информационной безопасности Человека, Личности в органах власти поселений государств Земли – меры устойчивого развития цивилизации в природе. Устойчивое воспроизводство нынешних, будущих поколений Граждан территории, жизнеспособность акторов цивилизации в биосфере Земли выражают уровень востребования ноосферного потенциала научных знаний Личности в системе образования Граждан, органах власти территории, обязательных для упреждающего (бескризисного) управления безопасностью муниципальных образований России, других субъектов миссии ООН, подчиняемых Целям Декларации тысячелетия.

Тезисы ноосферной антропологии и футурологии бытия совокупного +Человека +Личности +Граждан государства в институтах цивилизации биосферы Земли

1. Обобщения академика В.И. Вернадского (1863 – 1945) о биосфере, эволюции поколений народов планеты в ноосферную цивилизацию человечества: Соотношение человек <=> ноосфера неразделимо (1938); Ноосфера, в которой мы живем, является основным результатом моего понимания окружающего; Ноосфера – последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории – состояние наших дней; Для меня ноосфера – не мистика, не создание веры – а эмпирическое обобщение; Демократия – это свобода мысли и свобода веры; Вчера для меня стало ясно, что в структуру ноосферы входит человеческая мысль, то есть в реальной жизни человека свобода мысли должна стоять наравне с теми экономическими «свободами», которые лежат в основе всякого социализма, 1941; 8.XI.1941: Память о Гитлере останется навсегда, как о человеке, сумевшем поставить задачи мирового господства одной расы и одного человека раньше ноосферы – единого царства Homo sapiens, созданного в результате геологического процесса; Из телеграммы И.В. Сталину (Боровое, 9.04.1943): «Наше дело правое и сейчас стихийно совпадает с наступлением ноосферы – нового состояния области жизни, биосферы – основы исторического процесса, когда ум человека становится огромной геологической силой».

2. Девиз юбилейных мероприятий Года В.И. Вернадского (ЮНЕСКО, 2013 г.): Ноосферное мышление – мышление граждан XXI века.

3. Из выступлений В.В. Путина (Госсовет об экологическом развитии России в интересах будущих поколений, 27.12.2016): «В нашей сегодняшней Повестке – задачи поэтапного перехода России к модели устойчивого развития, и не просто к модели устойчивого развития, а экологически устойчивого развития. Я хочу это подчеркнуть: мы говорим о развитии экономики страны, но с упором на решение экологических проблем. …Ещё в начале ХХ века Владимир Иванович Вернадский предупреждал, что наступит время, когда людям придётся взять на себя ответственность за развитие и человека, и природы. И такое время, безусловно, наступило». Саммит АТЭС «Бизнес и глобализация» (Бруней, 15 ноября 2000): «Наш соотечественник Владимир Вернадский еще в начале ХХ века создал учение об объединяющем человечество пространстве – ноосфере. В нем сочетаются интересы стран и народов, природа и общество, научное знание и государственная политика. Именно на фундаменте этого учения фактически строится сегодня концепция устойчивого развития». Из выступления на Генассамблее, посвященной 70-летию ООН (28.09.2015): «Нам нужны качественно иные подходы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой. Это действительно вызов планетарного масштаба. Убеждён, чтобы ответить на него, у человечества есть интеллектуальный потенциал».

4. Высшая форма развития, использования интеллектуального потенциала поколений Граждан государства реализуется ноосферной миссией институтов академии наук, системы образования Личности, упреждающе учитывающих этноэкологические угрозы основам безопасности Человека, в глобальном обществе, планетарный и региональный потенциал цивилизационно устойчивого развития государств Земли. Поэтому научно-образовательный, проектно-исследовательский и экспертно-аналитический потенциал университетов должен стать основой мониторинга повышения качества жизни Граждан (начиная с института Семьи), перехода муниципальных образований к устойчивому развитию. Ноосферный подход выражает соединение экологического, патриотического и профессионального образования Личностей, подчиненное повышению качества жизни Семьи, гражданскому учету ноосферной миссии в органах власти и управления, подчиняемого основам безопасности, устойчивого развития территории государств планеты.

5. Понятие Человек разумный институциональный (цивилизационное самоназвание разумным – ноононим Homo sapiens institutius) выражает ноосферную природу научения, образования, культуры жизни Человека, Личности, Граждан Здесь / Сейчас в Семьях Отечества – государствах природного Дома, реализуемую совокупными Гражданами в институтах безопасности субъектов цивилизации Вчера – Сегодня – Завтра планеты. Поэтому ноосферное (этноэкологически осознаваемое) качество жизни +Человека +Личности +Граждан территории поселений государств планеты должно учитываться в целях устойчивого воспроизводства Эко+Техно+Полиса цивилизации в Доме Семей человечества:

- в биосфере регионов Земли + поколениях человечества (совокупных Homo sapiens institutius в Семьях Отечества) +субъектами институтов цивилизации в Доме природы;

- в ноосферных институтах бытия Граждан государства + ноосферных институтах власти, управления территории + ноосферными субъектами цивилизации Дома планеты;

- в ноосферном мониторинге долголетия, качества жизни граждан + ноосферной стратегии целей власти, управления территории + ноосферной мерой цивилизации.

Ноосферный императив этноэкологической жизнеспособности поколений Homo sapiens institutius глобального общества реализуется качеством, продолжительностью жизни Человека +Личности +Граждан в Семьях Отечества ООН Здесь / Сейчас, Вчера – Сегодня – Завтра биосферы Земли. Это ноосферная мера (закон, кодекс) этноэкологической жизнеспособности субъектов человеческой цивилизации в природе планеты.

6. Ноононим Homo sapiens institutius (самоназвание разумным социобиологическому виду Homo sapiens в эволюции жизни) предложил К. Линней (1707 – 1778). Цивилизационное значение / ноононим Homo sapiens institutius выражает наш Личный / Гражданский ноосферный статус в институтах науки бытия человеческой цивилизации, качестве жизни общества, государства Здесь / Сейчас, +Вчера +Сегодня +Завтра биосферы Дома природы.

7. Научная мысль Человека разумного институционального в биосфере Земли выражает осознание +Человеком, +Личностью, +Гражданами государства этноэкологических законов (меры) бытия в Доме природы, их соблюдение в жизнеустройстве семьи, институтах регулирования, управления территории поселений. Научная мысль (образованная основами знаний) совокупного Homo sapiens institutius – это феномен ноосферы в биосфере планеты – сфере разума, наученного сознания Человека, личностного самоосознания поколениями Граждан Отечества основ наук, системы образования для этноэкологически безопасного бытия на территории поселений государств глобального общества.

В бытии субъектов цивилизации биосферы Земли НООСФЕРА – сфера жизни разума Человека, сознания Личности, отечественного самоосознания Граждан, реализующих основы знаний, образования в Семье, обществе, государствах ООН планеты.

Ноосферные основы науки, системы образования человечества в институтах цивилизации биосферы Земли выражают уровень воспроизводства, духовно-нравственного развития +Человека, интеллектуально-профессиональной самореализации +Личности +Граждан суверенных государств в миссии Организации Объединенных Наций планеты.

МЫ – поколения граждан человечества XXI века (совокупный Человек, разумный институционально – по ноонониму Homo sapiens institutius) в бытии биосферы Земли являемся геологической силой, и цивилизационные основы устойчивости экосистем планеты обязаны учитывать в научной деятельности (наученной опытом жизни, образованием, культурой предшествующих, живущих поколений), технологиях, энергетических, иных воздействиях на территорию жизнеустройства государств ООН в Доме природы.

Наш ноононим +Человека +Личности +Граждан в институтах цивилизации выражает признание жизнеобеспечивающей (этноэкологической) природы поколений Homo sapiens institutius в биосфере Дома Земли, реализуемой в геополитических масштабах функционально-статусного взаимодействия +Человека с природой поселений, статусно-функциональной ролью +Личности в устойчивом воспроизводстве поколений Семьи, научно-образовательной, экспертно-мониторинговой функции +Граждан государств в стратегии планирования, управления безопасностью общества во взаимодействии с природой.

Ноононим Homo sapiens institutius в бытии субъектов человеческой цивилизации закрепляет научно-мировоззренческое понимание совокупным (и индивидуальным) Человеком, институциональную разумность, понимание единства ноосферной (этноэкологической) природы +Человека в экосистемах биосферы Земли, ноосферного (этноэкологически осознаваемого) статуса +Личности Отчества в Институтах поселений территории (с рождения в Семье) и ноосферной (этноэкологически обоснованной) функции +Граждан в органах власти общества, государства, миссии субъектов ООН и международного права.

Носферный +Человек +Личность +Гражданин государства в бытии глобального общества биосферы Земли – это субъект, актор, институт воспроизводства ноосферной меры цивилизации, этноэкологически осознающих Здесь / Сейчас соблюдение ноосферного закона жизнеспособности поколений Homo sapiens institutius в Доме природы Вчера – Сегодня – Завтра, соблюдающий принципы ноосферной аксиология человечества.

Ноосферная аксиология бытия +Человека +Личности +Граждан в институтах цивилизации биосферы Земли выражает нормы духовно-нравственного понимания этноэкологических основ / ценностей безопасности жизни нынешних, будущих поколений человечества Здесь / Сейчас, Вчера – Сегодня – Завтра. В ценностях / принципах ноосферной аксиологии безопасной жизни человечества в биосфере Земли закрепляется обязательность соблюдения гражданами этноэкологических норм ноосферного закона (Кодекса) жизнеспособности цивилизации, учитываемого в основах научных знаний, мировоззрении поколений, ценностях качества жизни, системы образования Личностей, формировании экспертно-мониторинговых, институциональных, иных инструментов, механизмов стратегии планирования, прогнозирования, управления территории государства, миссии ООН в биосфере.

Биосфера планеты Земля для нас, поколений человечества (совокупных +Человека +Личности +Граждан ноосферной цивилизации в Отечествах ООН планеты) – среда жизни, мысли, деяний, принятия решений Человека разумного институционального Здесь / Сейчас, +Вчера +Сегодня +Завтра. Это мера бытия Homo sapiens institutius в природе.

Ноосферная антропология бытия поколений Homo sapiens institutius в институтах цивилизации глобального общества выражает понимание функционально-статусного (жизнеобеспечивающего) единства ноосферной (этноэкологически комфортной) природы +Человека с биосферой Земли, ноосферного (этноэкологически осознаваемого) статуса +Личности в институтах Отечества и ноосферной (этноэкологически обоснованной) функции +Граждан в органах власти территории государства, миссии ООН планеты.

Ноосферная антропология (наука) самореализации +Человека +Личности +Граждан в глобальном обществе выражает ноосферный потенциалом интеллектуальной (духовно и нравственно осознаваемой, научно, профессионально и опытно образованной) энергии субъектов цивилизации в природе, учитывающих экологические законы биосферы Земли.

Ноосферная антропология бытия +Человека +Личности +Граждан в цивилизации глобального общества выражает обязательность жизнеобеспечивающего (этноэкологического, биосферно-экологического, геополитического) понимания, научно-мировоззренчес-кого признания Здесь / Сейчас ноосферного закона жизнеспособности цивилизации Homo sapiens institutius в биосфере Земли, политико-правовое соблюдение его норм во взаимодействии поколений человечества с природой Дома планеты, +Вчера +Сегодня +Завтра.

Ноосферный закон жизнеспособности субъектов цивилизации эмпирически закрепляется в естественно-научном (эволюционном) понятии / самоназвании разумным совокупного +Человека +Личности +Граждан государств Земли (ноонониме Homo sapiens institutius), способного упреждающе учитывать функционально-статусное (жизнеобеспечивающее) единство ноосферной (этноэкологически комфортной) природы +Человека с биосферой региона, ноосферного (этноэкологически осознаваемого) статуса +Личности в Семьях Отечества и ноосферной (этноэкологически обоснованной) функции +Граждан в органах власти территории государств глобального общества, миссии ООН планеты.

Во второй половине ХХ века ученые обнаружили, идет автомодельное ускорение эволюции. Частота эволюционных скачков увеличивается в геометрической прогрессии. Чем дальше в будущее, тем плотнее сжимаются витки. Сквозную периодичность геометрической прогрессии, сокращения эволюционных ступеней с периодом близким к трем, получившую название "спираль Панова - Снукса ". Отмечают: С.Капица - А. Панов - Дж. Снукс. В конце 80-х годов XX века гипотеза, что: "Поколение - генетическая и историческая реальность, являющаяся генетическими часами истории" - выдвинута советскими генетиками. Отсюда вытекает первая авторская гипотеза, что промежуток времени в 72 года (три поколения) исторический " квант " времени человеческой цивилизации. Время практически совпадающее с смещением Весенней точки равноденствия на 1 градус (71,5 - 71,8 года). Если грубо А. Панова - Дж. Снукса - С. Капицы ряд прогрессии имеет последовательность к сокращению времени фазовых переходов: 1- 3 - 9 - 27 - 81 - 243 … и т. д. Авторский подход предполагает не равномерное ускоренное движение к сокращению. А движение в режиме ускорение - замедление - ускорение – замедление. Последовательность имеет вид: 1 - 3 - 9 - 3 - 9 - 27 - 9 - 27 - 81 - 27 - 81 - 243 …..и т. д. При этом время сокращения циклов в мегациклах, действительно кратно трем. Спираль эволюции сжимается равномерно от витка к витку, в одном цикле, насчитывающем три периода. И начинает увеличиваться в следующем. Первый виток, следующего цикла, по продолжительности времени, равен второму предыдущего цикла. При этом выявляются циклы и периоды событийного ряда эволюции вообще и эволюции истории человечества в частности. Напрямую связанные с демографическим ростом человечества. Как биологической популяции темпы роста которой зависят от внутренних свойств системы, а не от внешних условий. Человечество растет не по законам биологической популяции, а по законам, определяемым технологиями основного хозяйственного процесса. При этом увязываются наш земной и космический циклы. Конечной целью исследования мировых процессов является прогноз и определение точек исторических бифуркаций в будущем. Пролонгация ряда прогрессии позволяет определить время критических точек истории, в первой половине текущего века.

Вторая авторская гипотеза что, не смотря на то что, по мнению многих исследователей цивилизации стремительно приближается к «точке исторической сингулярности». В действительности с конца ХХ века социальная эволюция, подобно бурному потоку, вырвавшемуся из горного ущелья на равнину, замедляет свой бег. Но «дата на кончике пера» 2025 - 2027гг. когда по расчетам математического моделирования мировых демографических процессов Хейнца фон Ферстера, С. Капицы, А. Коротаева. Число людей должно было бы стать бесконечным в районе 2025 год, несет вполне осмысленное содержание, как начало острейшего социально - экономического кризиса современного мира.

ЛИТЕРАТУРА:

Агеев А., Логинов Е. 2016. Китай в точке бифуркации: поиск стратегической модели. Экономические стратегии. 2. с. 20 - 32

Алаев Л.Б. "История Востока" М. Росмэн. 2007 с.113

Алексеев В.П. "Становление человечества" М.: Политиздат. 1984.

"Атлас всемирной истории народонаселения". 1978. Колин Макэведи, Ричард Джонс

Башилов В.А. "Исторические судьбы американских индейцев Проблемы индианистики". Сб. статей. "Наука" 1985.с.48

Брук С.И. Население мира. М.,1986.

Балановская Е. В. Рычков Ю.Г. 1990. "Генография". М.;"Знание."с. 37

Башилов В. А. Темпы исторического процесса в важнейших центрах «неолитической революции» Нового и Старого Света. "Исторические судьбы американских индейцев Проблемы индианистики". Сб. статей. "Наука" 1985.с 42 - 51

Гридчин И. В. Доклад на II Международном симпозиуме «Мегаистория и глобальная эволюция»: "Троичный ритм эволюции Вселенной и человеческой истории"

www.socionauki.ru/news/files/globalistics_2015/И.%20В.%20Гридчин.pdf

Гридчин И. В. «Социоестественная история как мегацикл истории человечества». История и современность. Выпуск №1(25)/2017

Гридчин И. "Мировой кризис: продолжение следует". Природа и человек. ХХI век. 1. 2010.

Гринин Л. Е. "Технологический аспект социальной эволюции" Эволюция Земли, жизни, общества, разума. Волгоград. Учитель.2013

Гринин Е., Коротаев А. В., Малков С. Ю. "Периодизация истории Мир-Системы и математические макромодели социально-исторических процессов. История и Математика. Проблемы периодизации исторических макропроцессов "КомКнига/URSS, 2006. С. 116–16

Гринин Л. Е. "Китайская и индийская модели экономического развития.." http://www.hse.ru›data/2013/04/03/1294924470 hse.ru›data/2013/04/03/1294924470

Дьяконов И.М., Якобсон В.А. «Номовые государства», терроториальные царства», «полисы и «империи». Проблемы типологии. – ВДИ, 1982, №2 с.3-10)

Капица С.П. Парадоксы роста: Законы развития человечества. — М.:, 2010

Кульпин-Губайдуллин Э. С. К вопросу о совместимости единиц измерения времени в природе и обществе. История и современность. 2. 2012

Кульпин Э.С. "Феномен России в системе координат социоестественной истории". http:// www..old.russ.ru/antolog/inoe/kulpin.htm/kulpin.htm

Кондрашова Л.И. Китай: торжество реализма. http://www.ifes-ras.ru›online-library/author/103

"Исторические судьбы американских индейцев Проблемы индианистики". Сб. статей. "Наука" 1985.

Назаретян А. П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. ПЕР СЭ, Москва, 2001.

Нефедов С. А. Факторный анализ исторического процесса. История Востока. М.: Территория будущего, 2008.

Будем исходить из следующих определений: «Гармония – категория, отражающая закономерный характер развития действительности, внутреннюю и внешнюю согласованность, цельность и соразмерность, содержания и формы … объекта» [Лосев, Шрагин, 1960]; «Гармония – соразмерность частей и целого, слияние различных компонентов объекта в единое органическое целое. В гармонии получают внешнее выявление внутренняя упорядоченность и мера бытия» [Лосев, 1971]. И согласимся со следующей мыслью Гераклита: «Всё мироздание, то есть небо и землю, и весь космос в целом упорядочила единая гармония через смешение противоположнейших начал» [Лебедев, 2014: 191].

Таким образом, идея гармонии окружающего наc мира, Вселенной, исходит из глубины исторической памяти человечества. Со времён Фибоначчи и Кеплера эта идея находит своё алгебраическое воплощение в форме числовых рядов «золотого сечения» и, следовательно, его дискретного варианта – ряда Фибоначчи. Как представляется, гармоничность развития человечества в АЭ можно трактовать и как воплощение идеи «предустановленной гармонии» по Г.В.Лейбницу [Лейбниц, 1982: 326].

Таким образом, в соответствии с традициями математической науки и гуманитарными представлениями, временной процесс, смежные этапы которого соотносятся по закону «золотого сечения», полагают «гармоничным» [Шевелев и др. 1990; Сороко, 2006].

С позиций числовой модели хронологии и периодизации археологической эпохи [Гринченко, Щапова, 2010], использующей обратный ряд Фибоначчи [Щапова, 2005] и ряд со знаменателем «единица, делённая на "е" в степени "е"» [Гринченко, 2004, 2007], установлено, что в биологической предыстории археологической эпохи можно выделить основные этапы:

а) добиосферный (катархей-протерозой) ~4,6-0,541 млрд. лет;

б) биосферный (палеозой-миоцен) ~541-4,2 млн. лет;

в) био-социосферный от ~4,2 млн. лет до современности [Гринченко, Щапова, 2016, 2017].

На этапах биологической и биосоциальной эволюций (табл. 1, рис. 1, 2) кардинальные для них временные моменты также описываются рядом Фибоначчи (с размерностью тысячелетий до н.э.), т.е. образуют геометрическую прогрессию со знаменателем «золотого сечения».

Проблема искусственного интеллекта (ИИ) преимущественно рассматривается лишь как научно-техническая (Винер1968) и вне связи с предыдущей эволюцией жизни. Свойства ИИ представляются открытыми и ограниченными лишь технологическими возможностями человека, а риски и угрозы его возникновения неопределенными и фантастическими (Yudkowsky2008). В рамках эволюционной парадигмы эта неопределенность уменьшается, поскольку и «универсальная», и социальная, и биологическая эволюции накладывают ограничения на возможные свойства ИИ.

Генетики, как правило, стоят на позиции, что эволюция направлена не на усложнение организмов (Марков 2011), а только на их адаптацию к среде. Но путь эволюции от одноклеточных организмов к человеку нельзя считать случайным; это вытекает из общего взгляда на эволюцию вселенной. С момента ее зарождения идет процесс самоорганизации и усложнения материи (Хакен 1980); биологическая эволюция – часть этого процесса. Отсутствие прямого генетического механизма усложнения организмов не означает, что его нет в более опосредованном виде. Усложнение – это макро-процесс роста иерархии управления, который не обнаруживается при наблюдении отдельных адаптаций (Добролюбов 2013), поскольку он обусловлен свойствами феномена управления, а не адаптации. Если существует потенциальная возможность роста иерархии управления, то процесс самоорганизации будет заполнять матрицу потенциально возможных состояний. Для усложнения нервной системы, как и для любого процесса самоорганизации материи, адаптированность организмов (или систем) лишь условие или ограничение накладываемое на процесс, а не цель процесса.

Нервное восприятие и управление поведением иерархично, что отмечают все его исследователи (Fuster 1995; Турчин 2000 и др.). На вершине этой иерархии находится Я-представление соответствующей сложности. Можно выделить четыре иерархических уровня восприятия реальности и управления действием и, соответственно, уровня сложности Я-представления: реактивный, рефлекторный, психо-эмоциональный и рациональный (Добролюбов 2013). Каждый новый, эволюционно появившийся уровень давал Я-представлению управление над представлениями предыдущего уровня. При этом, сложность осуществления выбора может не различаться на разных иерархических уровнях. Сознание – это лишь более высокий уровень формирования представлений о реальности и управления действием, с помощью которого Я-представление «наблюдает» свой психо-эмоциональный уровень.

Сложность поведения человека связана вовсе не со сложностью рационального описания ситуации и вычисления последствий действий (человек, как правило, не просчитывает последствия далее одного шага), а со сложностью психического восприятия реальности. Человек может рационально решить свести счеты с жизнью или передумать в последний момент; сложность этого выбора заключается в сложности психической ситуации. Если поставить такую рациональную задачу перед ИИ, то будет необходимо моделировать не просто рассудочные способности, но и всю эволюционно настроенную систему эмоционального и морального восприятия. Мораль, убеждения, ценности и т.д. это неотчуждаемые свойства рационального поведения, без которых ИИ всегда будет оставаться лишь устройством или инструментом, хотя и опасным, в руках человека.

С точки зрения самоорганизации прохождение траектории эволюции через человека не является случайным. Сознание это объективный уровень сложности формирования представлений. Более того, из предыдущей биологической эволюции не следует, что человек ее финальная точка. Если у нервной системы есть пространство для дальнейшего роста иерархии восприятия и управления, то можно ожидать появления их новых качеств, зависимо от того будут ли они результатом биологического отбора, вмешательства человека в геном, симбиоза сознания с ИИ или полностью искусственного разума.

Новый уровень восприятия и управления поведением получит контроль над свойствами сознания (Добролюбов 2013), также как сознание человека получило контроль над психическими мотивами и эмоциями. Это путь к большей, «чистой» рациональности, освобожденной от психических страстей, которая все больше будет опираться на объективные свойства реальности. Если сознание и разум не случайны, то дальнейшая эволюция разума (человека современного вида, его нового вида или ИИ) может быть направлена только на дальнейшее и более глубокое познание реальности.

Рациональность «чистого» разума это, по существу, рациональность самой природы. Она может базироваться только на аксиомной ценности природы, в том числе – ценности жизни во всех ее проявлениях. Поэтому, ни более совершенный биологический разум, ни имитирующий его ИИ не могут быть агрессивными, «хотеть» порабощения человека, избавления от него и т.д. Это просто «неразумно». Поэтому, даже если эволюционная эстафета развития будет перехвачена ИИ, человек неизбежно окажется встроенным в дальнейшую эволюцию познания наиболее гуманным для себя образом.

Новый уровень нервного управления не предполагает полного отказа от моральных мотивов. Любое над-сознание, даже искусственное, будет проходить путь формирования навыков в практике, в котором этап формирования моральных убеждений необходим для правильной ориентации поведения. Без этапа формирования моральных убеждений ИИ всего лишь калькулятор.

Существует эволюционная граница в свойствах управления, до которой ИИ остается инструментом человека. Выход его из под контроля (бунт машин и т.д.) до этой границы будет означать лишь техногенную катастрофу, но ее преодоление будет означать переход «универсальной» эволюции в новую фазу. Совершенный разум и познание мира являются объективной и неизбежной фазой этой эволюции как процесса самоорганизации материи начатого в момент зарождения вселенной. Человек лишь этап этой эволюции.

В определении такой границы некоторые условия вытекают из природы социальной эволюции. Вне единого глобального общества-государства, никакой «трансгуманитарный» переход, «бунт машин» и т.п. в Нью-Йорке не смогут привести к изменению обществ в Африке или в джунглях Амазонки. Но чтобы прийти к единому обществу современные нации должны пройти еще несколько этапов генезиса, что будет невозможным без радикального изменения содержания сознания, морали и ценностей (Dobrolyubov 2012).

Социальная эволюция на текущей структурной фазе может быть описана макро последовательностью максимальных форматов общества от групп собирателей/охотников до глобального общества-государства (Добролюбов 2016). Интеграция глобального разнообразия в едином обществе потребует большего чем сегодня универсализма ценностей и другого понимания человека. Современные нации-государства находятся далеко от завершения этой макро последовательности. Им необходимо пройти путь продолжительностью по крайней мере в еще две 250-летние фазы и сначала совершить трансформацию к формату цивилизации-государства (на этот путь вступает Европа) и лишь затем к глобальному обществу-государству. Пока социальная эволюция не вышла из структурной фазы,у обществ есть простой ответ на любые воздействия: «бунта машин», природной катастрофы, истощения ресурсов, «технологической сингулярности» и т.д., – оно просто распадается и откатывается назад по эволюционной схеме.

Библиография

Винер, Н. 1968. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. 2-е изд. М.: Советское радио.

Добролюбов С. В. 2013. Сознание как стадия эволюции нервной иерархии // Эволюция Земли, жизни, общества, разума / Ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, А. В. Марков, с. 280–321. Волгоград: Учитель.

Добролюбов С.В. 2016. Глобальное общество как точка сингулярности и фазового перехода к новому типу социальной эволюции // Эволюция: срезы, правила, прогнозы / Ред. Л. Е. Гринин и А. В. Коротаев. с. 229-262. Волгоград. Учитель.

Марков А. В. 2011. Эволюция человека. М.: CORPUS.

Турчин В. Ф. 2000. Феномен науки: Кибернетический подход к эволюции. 2-е изд. М.: ЭТС.

Хакен Г. 1980. Синергетика. М.: Мир.

Dobrolyubov S. V. 2012. Sociogenesis vs. Marx Social Determinism. The Anthropic Mechanism of Social Dynamics. Social Evolution & History 11(1): 88–123.

Fuster J. M. 1995. Memory in the Cerebral Cortex. An Empirical Approach to Neural Networks in the Human and Nonhuman Primate. Cambridge: MIT Press.

Yudkowsky E. 2008. Artificial Intelligence as a Positive and Negative Factor in Global Risk’, in Bostrom and Cirkovic (eds.), pp. 308 ‐ 345.

Актуальность проблемы обусловлена непрекращающейся борьбой за ресурсы, которые экспоненциально истощаются вследствие внедренной в 40-е годы XX века экономической системы расширенного воспроизводства. Оказались справедливыми предупреждения О. Шпенглера о том, что «диктатура денег продвигается вперед и приближается к своей естественной высшей точке, как в фаустовской, так и во всякой другой цивилизации», что «природа исчерпывается, земной шар приносится в жертву фаустовскому мышлению» [3, с.537]. «Могущество науки в познании и преобразовании окружающего мира достигло критически опасной черты» [4, с.161], – отмечает Ю.В. Яковец. Глубочайшая причина экологического кризиса связана прежде всего с кризисом управленческих проблем современных обществ и заключается в характерном для технологической эпохи несоответствии «целевой и ценностной форм рациональности» [2, с.42]. И в году экологии в России и мире обостряется требование приоритета ценностного подхода к управлению социальными системами, согласно которому институты науки, образования и воспитания были и остаются детерминирующими процесс осознания высших ценностей знаний личности в повышении качества жизни поколений, обеспечении устойчивого развития субъектов общества и государств планеты. От качества, содержания прививаемых данными институтами ценностей в конченом итоге и будет зависеть развитие или деградация (вплоть до аннигиляции) общества. В зависимости от того, какой принцип закладывается в основу управления обществом – принцип олигархии (благо малой элитарной группы) либо принцип социальной справедливости (благо большинства) – научная деятельность в первом случае подчиняется целям закабаления масс, пропаганде и террору, во втором случае усилия ученых направляются на служение общественному благу, и жизненным кредо ученого может стать, например, следующий тезис Сократа: «Путь к справедливости – высшая ценность для человека, если он стремится к счастью» [1, с.73]. Речь идет о мониторинговом, стратегическом, футурологическом значении охранительной и защитительной силы научного творчества, по В. И. Вернадскому, о недопустимости мировоззренческой индифферентности деятелей науки, образования и воспитания, об императиве нравственной ответственности ученых за использование результатов их труда.

Однако в настоящее время человечество выстроено в иерархию, базирующуюся на отношениях политического, экономического, социального, культурного и даже биологического неравенства. Причем впервые это неравенство можно не только усугубить, но и навечно зафиксировать благодаря применению новейших NBIC (nano-bio-info-cogno)-технологий, которые, манипулируя с веществом природы, имеют доступ в сферу творения. Президент НИЦ «Курчатовский институт» М. В. Ковальчук в Докладе Совету Федерации РФ 30 сентября 2015 года связывал риски использования необходимых для решения проблем современного мира природоподобных технологий с результатами целенаправленного вмешательства в жизнедеятельность человека. В случае биогенетического вмешательства искусственная клетка может стать оружием массового поражения, в том числе избирательного воздействия на заданные этносы или расы. Когнитивное вмешательство содержит в себе следующие угрозы: вторжение в психофизиологическую сферу человека; произвольное регулирование жизнедеятельности человеческого организма; формирование у человека заданного представления о действительности; управление извне интегрированными человеко-машинными интерфейсами; управление индивидуальным и массовым сознанием. А открывшаяся технологическая возможность вторжения в процесс эволюции человека дает глобальной капиталократии мощное средство к достижению заветной цели – выведения и тиражирования так называемой «серой расы», нового биологического подвида особи «человека служебного» (homo servus) со следующими заданными свойствами: 1) ограниченное самосознание; 2) управляемое размножение; 3) дешевый (генно-модифицированный) корм. Таким образом, двойственный характер природоподобных технологий заключаются в том, что наряду с величайшими преимуществами они несут в себе угрозы следующего порядка: размытые границы между гражданскими и военными применениями и, как следствие, неэффективность средств контроля; опасность возможности одностороннего владения и использования технологий; доступность и относительная дешевизна технологий, возможность создания средств поражения даже в кустарных условиях, отсутствие необходимости в сложнейших и дорогостоящих системах доставки; невозможность предусмотреть все последствия выхода искусственно-живых систем в окружающую среду; вытеснение искусственно-живыми системами своих природных аналогов, несущее в себе угрозу естественному биоразнообразию.

Глобальные проблемы современности явились результатом универсализации ценностей западной цивилизации и движения по энтропийному вектору к глобальной капиталократии. Перспективы развития конфликта интересов, возникшего в результате доминирования в современном мире культуры массового потребления представим в виде треугольника со следующими антагонистическими вершинами: (1) человек потребляющий – с неограниченной экспансией потребностей собственной натуры; (2) экономические интересы предприятий, основная цель которых – максимизация прибыли; (3) окружающая среда, предельно перегруженная (1) и (2) и отвечающая им катастрофами. Очевидно, что пока не изменится мировоззрение современного человека, пока не произойдет его трансформация из «особи потребляющей» в человека созидающего, пока максимизация прибыли не перестанет быть сверхзадачей и смыслом человеческого существования, конфликт интересов в экологической этике будет только катастрофически нарастать. Если Человек Разумный НЕ придет на смену Человеку Потребляющему, то произойдет движение человечества по «столбовой дороге» либерализма (К. Райс) к апокалиптическому сценарию «Конца Истории» (Ф. Фукуяма) к цивилизации трансгуманизма, представляющей собою ни что иное, как мироустройство расового превосходства.

От исхода аксиологического противостояния мировоззрений будет зависеть, наступит для человека «конец истории» или нет. Если всё же разумное начало в человеке возобладает, и он из состояния Потребителя сможет вернуться в состояние Творца, то это станет ключевым условием формирования единой цивилизации ноосферы, то есть той глобализации, о которой писал В.И. Вернадский и его последователи в своих работах. И поскольку ценности русской цивилизации – Любовь, защита жизни, нравственное здоровье, совесть, справедливость, радость творческого труда, всемирная отзывчивость, – по сути своей являются ноосферными, то России предстоит возглавить процесс освобождения от «блуждающих огней» потребительской цивилизации. 28 сентября 2015 года в речи на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, которую многие аналитики впоследствии назвали знаковой и поворотной для будущей судьбы мирового сообщества, В.В. Путин наряду со ставшим теперь афоризмом риторическим вопросом: «Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?» отчетливо сообщил зов России всем народам мира, заявил о недостаточности применения только тактических мер для преодоления экологического кризиса: «Нам нужны качественно иные подходы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой».

Литература

1. Платон. Государство. Харьков: Фолио, 1999.

2. Хёсле В. Философия и экология. М.: Наука,1993. 205 с.

3. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.2. Всемирно-исторические перспективы. М.: Мысль, 1998. 663 с.

4. Яковец Ю.В. О системе долгосрочных целей устойчивого развития цивилизаций. Научный доклад. М.: МИСК, ИНЭС, 2015. 212 с.

С первых же моментов своего появления ум человеческий начал поиск ответа на вопрос: как и почему возник человек и чем он отличается от животных? Самый простой ответ дают традиционные религии – человека создал Всемогущий Творец по образу своему и подобию. Не довольствуясь этим, пытливый ум ищет научного решения этих загадок. С появлением эволюционной теории Чарльза Дарвина у многих с прочностью религиозного догмата утвердилось представление, что человек произошел от обезьяны. И сейчас все силы палеоантропологов брошены на то, чтобы найти в длинной эволюционной цепочке человекоподобных существ так называемое «недостающее звено», то есть тот вид, который знаменует собой переход от обезьяны к человеку. Проще говоря, скелет того, кто уже не обезьяна, но еще и не человек!

Доисторические скелеты находят по всему свету, но признать одного из них за требуемое звено никак не удается. И никогда не удастся! Беда антропологов в том, что поиск они ведут без опор на глубоко разработанную фундаментальную, теоретическую базу. Прежде, чем искать первого в истории человека, надо знать и четко представлять, что же такое человек? Ведь иначе возникает ситуация из русской народной сказки: «пойди туда, не знаю куда; найди то, не знаю что!» К сожалению, так оно и есть. Справедливости ради надо отметить, что общепринятого и, что важнее всего, строго научного определения нет не только в антропологии, но и во всех других науках, так или иначе занятых человеком. В этих условиях такое сложнейшее социальное явление как человек учеными упрощается настолько, что все его определяющие характеристики сводятся к биологическим свойствам и изменениям: прямохождению, эволюции кисти рук, увеличение головного мозга, становление орудийной деятельности, речи, сознания. Все они в той или иной мере присутствуют и у других видов рода Homo. При таком подходе дату появления человека приходится отодвигать все дальше назад на сотни тысяч и даже миллионы лет. И последовательность появления в ходе эволюции предполагаемых предков человека выстраивают в русле все большего приближения устройства их организмов к морфологии, анатомическому строению привычного нам тела особи вида Homo capiens. Между тем, кроме органического, у человека есть еще и «неорганическое тело» (Ильенков 1991: 392). Все дело в том, что именно в нем зарыта душа, и именно оно служит истинным, сущностным лицом человека! А это кардинально меняет и дату зарождения человечества, и перспективы его дальнейшей эволюции.

Для воссоздания истинной картины зарождения человечества на протяжении уже нескольких десятков лет ведется разработка единой теории эволюции природы и общества (см.: Нагуманов 2016). Суть эволюционных процессов состоит в адаптации систем к изменяющимся условиям окружающей среды. В вечной борьбе за выживание живому существу достаточно добывать энергию (пищу) в пределах его физиологических потребностей (необходимый продукт). В люди же выбился лишь тот биологический вид (Homo capiens), который научился и стал добывать энергию сверх физиологических потребностей – избыточный (прибавочный) продукт. В этом и состоит коренное различие людей от животных, и дата рождения человечества диктуется временем начала систематического, регулярного производства избыточного продукта. Такое производство приводит к: 1) резкому и устойчивому росту численности населения Земли, и 2) появлению оседлости - первых постоянных поселений, а затем и городов с общественным разделением труда, торговлей, делением на касты, сословия, классы, развитием ремесла, искусства и т.д. Наступление обеих этих событий археологи, историки, демографы дружно относят примерно к 8-му тысячелетию до н.э. С этого времени принято отсчитывать начало неолитической революции, когда отдельные популяции Homo capiens в разных точках земного шара начали переходить от охоты и собирательства к скотоводству и земледелию. Революционность перемен состоит в переходе от присваивающего хозяйства к производящему, и потому материального носителя человеческих свойств точнее называть не Homo capiens, a Homo facitus – человек производящий! Резкое увеличение численности людей, случившееся в эту эпоху, у специалистов получило название первой демографической революции. Следовательно, с достаточной, по историческим меркам, точностью можно утверждать (Нагуманов 1993: 68), что человеческое общество появилось сравнительно недавно - 10 000 лет назад! Таким образом, вехой рождения человечества на самом деле служит «точка во времени, а не свод характерных физических признаков» (Иди 1977: 44).

Еще в ХIХ веке пролетарский вождь сумел прозорливо предугадать внутреннюю природу «неорганического тела» человека (Маркс 1845: 3) – « сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений». Но успехи таких наук, как социобиология, этология, показали, что социальность, оказывается, присуща не только человеку, но и животному миру. Этим качеством особенно выделяются общественные насекомые. Потому-то с позиций сегодняшнего дня следует уточнить определение К. Маркса: по сути своей, человек есть совокупность общественных отношений, возникающих на базе производства и распределения избыточного продукта. Со всей ответственностью можно заявить, что человек произошел и не от обезьяны, и не от Бога; он произошел от избыточного продукта!

Бурное развитие промышленного производства, науки и техники последних столетий привело к реальной угрозе исчезновения человечества. Кроме опасности ядерной войны или экологической катастрофы, возник еще и демографический коллапс экономически развитых стран – рождаемость в них намного меньше, чем необходимо хотя бы для простого воспроизводства людей. Происходит самоликвидация! К тому же становится обычным замена человеческих органов протезами, имплантатами. Создаются условия для постепенного превращения биологического организма, содержащего механические и электронные компоненты, в машинно-человеческий гибрид. В конце концов, от биологической основы человека может ничего не остаться, и говорят уже о возможности наступления постчеловеческого будущего всего лишь через 30-40 лет (Нагуманов 2016: 226).

Библиография

Иди М. 1977. Недостающее звено. – М.: Мир.

Ильенков Э.В. 1991. Что же такое личность? // Э.В. Ильенков. Философия и культура, с. 387 – 414. – М.: Политиздат, (Мыслители ХХ века).

Маркс К. 1845. Тезисы о Фейрбахе. В: Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд. Т. 3, с. 1 – 4.

Нагуманов К.С. 1993. О начале зарождения ноосферы // Учение В.И. Вернадского и современная экологическая ситуация (к 130 со дня рождения). Материалы международной научной конференции, с. 66 – 68. – Акмола – Боровое.

Нагуманов К. С. 2016. Критерии жизни и человека и единая теория эволюции природы и общества. //Эволюция: срезы, правила, прогнозы / Отв. Ред. Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев, с. 221 – 228. – Волгоград: Учитель.

1. Задача выявления всеобщих закономерностей самоорганизующихся систем потребовала определения их субстанциональной основы. Методологический анализ философской литературы и основных физических(термодинамических) законов позволил сделать вывод о том, что такой субстанцией является системообразующий фактор - стремление системы к максимальной устойчивости, физический смысл которой заключается во взаимодействии элементов системы в соответствии с универсальным, всеобщим физическим принципом наименьшего действия или экономии энергии. Системобразующий фактор - это конечный аттрактор системы. Было установлено, что условия образования самоорганизующихся систем, а также такие их основные закономерности, как дифференциация, интеграция и иерархизация элементов, обусловлены действием системообразующим фактором. Он же лежит в основе автоколебательного режима функционирования и развития системы, ее фазовых переходов[1].

2. Принципиальная элементарная структура всех самоорганизующихся систем состоит из трех элементов: двух взаимодействующих элементов, между которыми находится третий, облегчающий их взаимодействие, играющий роль катализатора. В процессе развития системы принципиальная трехчленная структура остается, однако она приобретает другую форму. В сложной и зрелой системе роль посредника, катализатора, третьего члена играет ядро системы, ее ядерный элемент, который состоит из двух комплементарных частей(ветвей). Одна ветвь играет “законодательную”, а другая “исполнительную” роль. Форма ядерных элементов систем может быть различной - от материального субстрата и вакуумной воронки до виртуальной частицы, что определяется природой самой системы. Различна может быть и локализация ядра в системе - от строго фиксированной центральной позиции до “плавающей” по всей системе, что также зависит от природы системы и уровня ее развития. Яркими примерами ядерного элемента могут служить двух спиральная ДНК в ядре живой клетке, катализатор в автокаталитической системе, состоящий из динамической и конституциоанальной части, в социальной системе руководство государства с его законодательной и исполнительной ветвями, в науке - основной принцип, в диалектике ядром является закон единства и борьбы противоположностей и т.д.. В ядре системы хранится вся наиболее существенная информация о системе, так как оно выступает посредником во взаимодействии всех элементов системы между собой. Ядро системы - это структурное выражение ее субстанции. Ядерно-сферическое построение самоорганизующихся систем является наиболее упорядоченным, идеальной формой организации, а, следовательно, эта форма определяется действием системообразующего фактора. Более подробно это рассмотрено в специальной работе[2].

3. В результате фазовых переходов, укрупнения системы ее принципиальная трехчленная структура не меняется. Развитие системы сводится преимущественно к развитию свойств ее ядра. Развитие трехчленной структуры самоорганизующейся системы происходит в полном соответствии с диалектической триадой. Образование ядра простой системы(первой ветви), например, означает синтез двух противоположностей - двух взаимодействующих элементов, посредником которых и является ядерный элемент. Возникновение ядра, в свою очередь, способствует интенсивному развитию системы, увеличению количества ее элементов, которое приводит к следующему противоречию уже между ядром и этими элементами. Ядерный элемент уже не способен эффективно организовывать взаимосвязь между всеми элементами, т.е. упорядочивать систему, что приводит к потере ее устойчивости. Так, синтез(ядро) усиливает свою противоположность - тезис(другие элементы). Это противоречие разрешается в новом синтезе - образовании второй ветви ядра. При этом происходит переход прежнего синтеза в свою противоположность - тезис, он становится подчиненным элементом системы. Так в развитии нервной системы возникает вторая сигнальная система у человека, а на уровне социума как ядра всей биосферы неизбежно возникает на основе психофизиологии человека как на первой ветви ядра, на ее матрице техногенная система, которая должна стать доминирующей над человеком.

Дальнейшее развитие системы сопровождается возникновением новых противоречий, которые могут разрешаться и простым разделением системы на две части. Так происходит размножение систем, при этом каждая ветвь ядра остается в одной части и в дальнейшем может достроить вторую комплементарную себе ветвь. Классическим примером этого служит деление живой клетки. В случае объединения нескольких систем в более крупную систему - форма фазового перехода - оно будет происходить на основе ядерного элемента, который перейдет в более крупной системе в свою противоположность - элемент среды ядра.

4. Термодинамический смысл развития отдельных самоорганизующихся систем как элементов мировой системы заключается в увеличении энтропии окружающей среды, что определяется всего двумя факторами: площадью взаимодействия системы с внешней средой и его скоростью. В увеличении этих факторов и состоит термодинамический смысл эволюции системы. Развитие фактора скорости означает развитие ядра системы, а фактора площади - его среды, т.е. остальных элементов. Развитие современного общества как системы и идет в направлении все большей скорости и площади взаимодействия с внешней средой за счет развития техники, что также подтверждает дальнейшее доминирование техногенной системы над человеком.

5. Сущность автоколебательного режима системы заключается во взаимной смене фактора скорости и площади взаимодействия системы с внешней средой, которые находятся в диалектическом противоречии.

6. Наиболее гармоничная структура самоорганизующихся систем имеет в своем основании золотую пропорцию, а оптимальный режим развития системы происходит в соответствии с рядом Фибоначчи, так как в этом случае система функционирует и развивается в соответствии с принципом наименьшего действия.

7. Максимальная устойчивость самоорганизующихся систем достигается лишь в случае установления потенциальной тождественности всех ее элементов. Это момент максимально зрелой системы, когда любой ее элемент потенциально может стать ядерным. Древние философы отразили это в принципе “все во всем”. В этом случае имеет место диалектический синтез противоположностей - максимальной иерархизированной организации системы и максимально рядоположенной. Это означает, что построение иерархии в такой системе может происходить на основе любого элемента системы в зависимости от конкретных условий. В современном обществе эта тенденция проявляется в развитии возможности конструирования из генного материала любой формы живого, а технике в развитии натотехнологий, позволяющих в будущем конструировать любую вещь. Нет сомнения, что в будущем обе технологии будут синтезированы.

Литература

1. Поддубный Н.В. Синергетика: диалектика самоорганизующихся систем. Белгород: БГУ, 1999. 352с.

2. Поддубный Н.В. Ядро системы: онтологический статус и гносеологическое значение понятия // Системный подход в современной науке. М.: Прогресс-Традиция, 2004. - С. 386-406.

Данная работа рассматривает важный прикладной аспект моделирования когнитивной эволюции, а именно эволюции познавательных способностей биологических организмов, в процессе которой возникло наше мышление [1]. Исследование проблемы эволюционного происхождения мышления могло бы внести серьезный вклад в развитие научного миропонимания. Как в процессе эволюции возникли логика, мышление, интеллект человека – это и интересно любознательным людям, и важно с научной точки зрения.

Более того, исследование проблемы происхождения мышления могло бы способство-вать более гармоничному развитию человечества [1, 2]. Ведь во многих регионах мира возникает напряженность в международных отношениях, идут локальные войны, связан-ные с различием традиций и религий разных народов, в определенной степени стимулируемые религиозными разногласиями.

Автор не отрицает определенное позитивное значение религии в нравственном кон-тексте, речь идет о конфликтах, взращенных на почве религиозных разногласий. Религия способствует соблюдению нравственных принципов поведения в обычной жизни, и в этом воспитательное значение религии. Конечно, эти нравственные принципы можно соблюдать и без религии, но религия все-таки дополнительно их поддерживает.

Теперь о происхождении религии в контексте научного миропонимания. В принципе, нельзя исключать существование некого космического разума, который время от времени в той или иной форме посылает своих представителей (например, для воспитания людей) на Землю. Таких представителей, как Христос, Магомед и др. Но с естественнонаучной точки зрения более разумно считать, что поскольку религия может быть полезна для народа, то появление сильных духом людей, таких как Христос, и несущих своему народу полезные нравственные принципы, способствовало вере народа в такого духовного лиде-ра, и, следовательно, способствовало развитию этого народа на основе таких нравствен-ных принципов. Что, в свою очередь, способствовало сохранению веры в этого лидера, сохранению данной религии.

Итак, происхождение религии может иметь вполне естественное объяснение.

У разных народов различаются традиции, нравственные принципы, различаются и формы религий. Необходимо находить взаимопонимание между людьми разных народов, разных государств, разных конфессий. Иначе возникает напряженность в международных отношениях, конфликты, международный терроризм, гонка вооружений, войны.

Такое взаимопонимание насущно необходимо для будущего гармоничного развития человеческого сообщества. Сочувствие и взаимопонимание между государствами и наро-дами – гуманистическая основа для будущего развития человечества.

Перефразируя героев Ф.М. Достоевского, можно сказать:

Взаимопонимание спасет мир.

Можно взглянуть на развитие религии и несколько шире. Сопоставим религиозные точки зрения с научными. Наука – это поиск истины, наука требует не принимать ничего на веру, и прежде, чем утверждать что-то, подвергать это сомнению, тщательно исследо-вать и проверять все факты, стремясь строго обосновывать все положения. Религия, в про-тивоположность этому, стремится поставить все на веру в чудеса. Принципы поиска истины в науке и религии противоположны друг другу.

Разные конфессии имеют разные точки зрения на происхождение человека, проис-хождение духовного мира человека. Но ведь проблему происхождения человека, пробле-му происхождения мышления человека, его духовного мира можно изучать и с научной точки зрения. Причем задача исследования эволюционного происхождения человеческого мышления – глубокая проблема современной науки.

Для налаживания взаимопонимания между людьми, придерживающихся разных ми-ровоззрений, был бы полезен широкий международный диалог по проблемам происхож-дения человека, основанный на наиболее серьезном и глубоком миропонимании – науч-ном миропонимании. Ведь если молодой палестинец и молодой израильтянин вместе за-нимаются научным исследованием проблемы происхождения человека и его интеллекта, то разве захотят они воевать между собой?

Подчеркнем, что предлагается очень важная и полезная работа, которая могла бы спо-собствовать решению многих социальных проблем – необходимо развитие научного ми-ропонимания, необходима популяризация научных знаний, необходима пропаганда науч-ного мировоззрения.

На основе научного миропонимания возможно развитие диалога между людьми, при-держивающихся разных взглядов на происхождение человека, между различными кон-фессиями, установление взаимопонимания между различными народами. Такой диалог мог бы способствовать устранению причин международных конфликтов, способствовать гармоничному развитию человеческого сообщества.

Литература

1. Редько В.Г. Моделирование когнитивной эволюции: На пути к теории эволюционного происхождения мышления. М: ЛЕНАНД/URSS, 2015

2. Редько В.Г. Будущее России, будущее человечества // Сложность. Разум. Постнеклассика. 2013. № 3. С. 55–64. См. также: http://cmp.esrae.ru/pdf/2013/3/7.pdf

Идея исследования возникла у меня как результат рефлексии по поводу дат рождений моих братьев, сестер и родителей. Действительно, получается достаточно любопытная картина: сам я родился 06.09, одна из сестер — 26.09, один из братьев — 04.09, отец — 01.09. Как видим, даты рождений четверых (из семи) членов семьи образуют очень четкий кластер, полностью укладывающийся в один месяц — сентябрь.

Более того, еще двое других членов семьи — брат и сестра, родились 15.07 и 16.07 соответственно, формируя даже еще более компактный кластер. И лишь мама, рожденная 28.01, оказывается вне этих двух кластеров.

Таким образом, мы видим, что все дети и один из родителей в семье из семи человек оказываются сгруппированы всего в два компактных кластера.

Более того, немного изменив масштаб и точку отсчета, фактически, два имеющихся кластера мы можем объединить, и рассматривать как составные части более крупного кластера: даты рождений всех пятерых детей в семье отстоят от даты рождения одного из родителей (отца) не более чем на 30-45 дней — месяц-полтора.

Разумеется, на основании наблюдений на уровне одной семьи мы не можем делать сколь-нибудь далеко идущих выводов — возможно, речь идет все же не более, чем о случайном совпадении.

Тем более, что на самом деле люди с близкими днями рождениями встречаются чаще, чем это кажется на первый взгляд (очень признателен С. В. Цирелю за крайне полезные консультации по этому вопросу, а также по решению связанных с ним статистических задач).

Но если дело не ограничивается одной семьей, то можно предположить, что действительно существует биологическая закономерность, обуславливающая формирование внутрисемейных кластеров дат рождений.

Поэтому, исходя из первоначального замысла работы, для проверки предположения о наличии такой закономерности была собрана случайная выборка, насчитывающая 136 семей (очень признателен всем, кто помог в ее составлении, особенно же – И. В. Горофянюк, организовавшей сбор необходимой информации в г. Винница, Украина). Выборка была составлена в примерно равной доле из семей граждан Республики Молдова (преимущественно мои друзья и коллеги по университету «Высшая Антропологическая Школа» и Институту культурного наследия Академии Наук Республики Молдова, а также мои односельчане и родственники — уроженцы с. Булаешты Орхейского р-на Республики Молдова) и Украины (преимущественно студенты Винницкого государственного педагогического университета им. М. Коцюбинского). Также в выборку были включены семьи некоторых известных людей (в частности: Чарли Чаплин, Хулио Иглесиас, Рамзан Кадыров), по которым удалось отыскать необходимую информацию; к сожалению, этот путь пополнения выборки, который первоначально предполагался как основной, натолкнулся на существенное затруднение — неполноту или даже отсутствие в открытом доступе всей необходимой информации.

Отдельно хочу отметить, что при анкетировании сбор необходимой информации проводился «втемную» — т.е., чтобы максимально исключить любую возможность искажения информации, респонденты не были посвящены в цель исследования. И, помимо информации о дне и месяце рождения, собиралась также и информация о годе рождения, а в ряде случаев, для маскировки основного интереса — и иная (о месте рождения, истории семьи и пр.).

Однако, приступая далее к поискам ответа на интересующий нас вопрос, мы должны иметь в виду, что на самом деле здесь пересекается достаточно много весьма разнообразных статистических и социологических задач.

Именно, если говорить пока только о статистических, то речь может идти и о попадании дат рождения всей семьи в один интервал (и здесь вероятность зависит от количества членов данной семьи и от длительности выбранного интервала; по консультации С. В. Циреля: «если длина интервала =30 дней, то примерно вероятность для 2 человек 60/365= 17%, для трех человек — примерно 60/365*30/365=1,5%»). И о попадании в один интервал дат рождения лишь части членов семьи — когда вероятность будет разная для однодетных, двухдетных, трехдетных и т.д. семей (например, для однодетной семьи, т.е., варианта «два из трех членов семьи» — она составит, по консультации С. В. Циреля, примерно 23%).

Осознание этого обстоятельства влечет за собой не только необходимость разделения этих статистических задач, но и распад собранной выборки на ряд составляющих ее частных (в зависимости от количества детей в семье). Естественно, что последнее означает, что не все варианты семей оказываются в собранной выборке представлены в хотя бы минимально статистически репрезентативном количестве.

Поэтому, на данном этапе исследования, и исходя из возможностей собранной выборки, я решил ограничиться лишь одной статистической задачей — задачей «два из трех» (т.е., однодетными семьями — которых оказалось в собранной выборке почти половина, 67 семей (в основном — из винницкой части основной выборки; в молдавской части — преобладают более многодетные семьи). А также, имея в виду сокращение вследствие данного шага удовлетворяющей требованию минимальной репрезентативности выборки — строго тридцатидневным интервалом.

Итак, что же показал анализ выборки?

Как оказалось, тридцать семей из наличных шестидесяти семи продемонстрировали ситуацию, когда дата рождения ребенка попадает в тридцатидневный интервал с датой рождения одного из родителей.

То есть — в почти 44% случаев.

Причем, сразу замечу: проявившиеся кластеры для каждой семьи вполне индивидуальны — мы не можем говорить об их общем тяготении к определенному месяцу или даже сезону. Что, полагаю, уже затрудняет попытку объяснить их социологическими причинами.

Таким образом, 44% — это почти вдвое выше показателя, ожидаемого при чисто случайном совпадении дат рождений двух из трех людей (напомню, этот показатель — 23%).

Разница между ожидаемой и полученной цифрой слишком велика, чтобы объяснить ее погрешностью или незначительностью выборки. О случайности, думаю, мы говорить уже не можем. Видимо, здесь действительно скрывается некая закономерность, приводящая к формированию внутрисемейных кластеров дат рождения.

Помимо того, любопытные результаты получаются, если еще более строго подойти к интервалу, сузив его сильнее. В этом случае мы видим, что число случаев кластеризации для выборки однодетных семей составляет: при интервале в 14 дней — шестнадцать семей; при интервале в 10 дней — одиннадцать семей; и при еще более узком, в 7 дней — девять семей.

Цифры, на мой взгляд, весьма выразительные.

Еще одно интересное наблюдение было сформулировано в ходе беседы с респондентом, чья дата рождения «выпадала» из дат рождения кого-либо из родителей. Но, как оказалось, он родился семимесячным. Если же учесть «поправку» в плюс два месяца, то его дата рождения оказывалась всего на семь дней отличающейся от даты рождения его матери.

Итак, если теперь пытаться объяснить полученные результат, то, конечно, мы должны иметь в виду те социальные явления, которые потенциально могли бы привести к формированию кластеров дат рождений (посты, аграрные циклы, трудовая миграция, график отпусков, планирование семьи и пр.). Однако, как представляется, проявившаяся картина вряд ли может объясняться действием этих, социологических, факторов.

Более того, можно полагать, что, скорее, социологические факторы должны были действовать как «размывающие» закономерность.

Поэтому, не откидывая пока совершенно возможные социологические объяснения, мы, видимо, должны все же предпочесть гипотезу о некой биологической причине. То есть, гипотезу о наличии у человека индивидуальных наследуемых репродуктивных ритмов.

Окончательный ответ на этот вопрос — дело будущих исследований, которые будут основаны на намного больших выборках. Что, безусловно, требует подключения к решению проблемы и больших коллективов исследователей.

Цель же данной работы — поставить проблему, и привлечь к ней внимание этих больших коллективов.

О гармоничности эволюций биологического и биосоциального

Представители гуманистического видения будущего в основном основывают планы долгосрочного и благополучного развития биосферы и человечества на философских позициях, прямо или косвенно согласующихся с ноосферной концепцией В.И.Вернадского. В соответствии с ней человеческая цивилизация должна в будущем максимально гармонизировать свои отношения с природой на основе научного, рационального понимания естественных и социальных процессов, т.е. органически согласовывать развитие человечества с общими законами природы. Ноосферная философия предполагает минимизацию всех аспектов деятельности, которые порождают разрушение природных экосистем и угрожают самому существованию биосферы. В число указанных аспектов техногенеза прежде всего входят механические трансформации природной среды (геологические, аэро- и гидродинамические, биоценотические) и возрастающее загрязнение экосистем, связанные с промышленным и сельскохозяйственным производством, прогрессирующей урбанизацией и военными конфликтами разного масштаба.

Для предотвращения глобальной экологической катастрофы предложены различные стратегии и модели развития. Их специфика оказывается связанной с цивилизационными ценностями, отражающими представления разных народов о мире и о себе (Кульпин, 2008). Например, по мнению китайского философа Лю Фэна (2013), вся современная цивилизация по своей сути антиэкологична, а глобальный экологический кризис вызван глобальным распространением ценностей западной цивилизации. Лю Фэн (2013) утверждает, что в нынешних условиях, когда большинство в обществе верит в разной степени в материализм, то все институты государства, естественно, будут поощрять массовое производство, массовое потребление и массовые отходы. Напротив, отмечает Лю Фэн (2013), древняя китайская цивилизация, неразрывно связанная с конфуцианством, была сельскохозяйственной, то есть своего рода экоцивилизацией, благодаря чему она сохранялась долгое время; поэтому сопоставление современной цивилизации с древней китайской цивилизацией позволяет понять, почему первая является неустойчивой. В связи этим предлагается, на мой взгляд, сомнительный путь: отвергнуть материализм и основывать будущую экоцивилизацию на трансцендентном натурализме, что позволит, как считается, умерить человеческие потребности и гармонизировать отношения социума и природы (Лю Фэн, 2013).

Однако превращение биосферы во всеобщий предмет труда с помощью техносферы распространило результаты техногенной деятельности в геокосмос и в этих условиях шанс на выживание человечества в условиях экологического кризиса ассоциируется у некоторых исследователей (Кочергин А.А., Кочергин А.Н., 2012) с переходом от материально-ориентированной цивилизации к духовно-ориентированной (в которой сознание будет определять бытие) и устойчивому развитию (понимаемому как способность человечества аккумулировать свободную энергию для купирования негативных последствий техногенной деятельности).

По мнению Питера Кемпа (2016), коллективное построение человеческого сообщества, ориентированного на выживание, требует создания определенной модели совместного проживания людей разных культур. Эта модель предполагает диалог между культурами, цель которого – наладить взаимопонимание. Мир человеческой цивилизации все больше представляет собой глобальное пространство с общими глобальными проблемами, которые могут быть решены только объединенными усилиями стран в соответствии с новым политическим мышлением. Человечеству, столкнувшемуся с глобальными проблемами, придется развивать идеи о новом миропорядке (Гринин, 2016) с его транснациональными институтами и нормами, соответствующими нашей новой поликультурной жизни. При этом духовный гуманизм требует практического гуманизма, поскольку сообществу необходим социальный и правовой режим, который не только бы регулировал поведение его членов, но и задавал ориентиры мирного сосуществования.

Более того, отмечается «главное противоречие современной эпохи»: «под влиянием процессов глобализации мировое сообщество практически по всем параметрам общественной жизни все больше становится единой целостной системой, тогда как механизмов управления, адекватных этой целостности, нет» (Чумаков 2012, с. 543–544). И тогда возникает проблема формирования Мирового правительства, Мирового парламента, Глобальной правовой системы.

Перечисленные и другие подобные концепции требуют критического анализа и сопоставления с реалиями глобального антропогенного развития биосферы. Это поможет разработке рациональных стратегий национального и глобального развития. При этом, несомненно, следует помнить, что при любых стратегиях и моделях антропогенного развития биосферы неустранимы диалектические противоположности, составляющие любой объект и явление. Эти противоположности могут только изменять свою выраженность, соответственно – значимость в организации, функционировании и развитии систем. Диалектика противоречий включает следующие друг за другом состояния: 1) гармония отношений, 2) их дисгармония и 3) конфликт (Краткий…, 2004). Затем в соответствии со спиралевидным ходом исторического развития указанные состояния квазициклически повторяются. В согласии с этим законом желательные и нежелательные явления и процессы всегда диалектически взаимосвязаны, составляют диалектические пары. Поэтому утопичными представляются концепции полного избавления человеческой цивилизации от негативных процессов: механических трансформаций природной среды, загрязнения экосистем, урбанизации, военных конфликтов. Перечисленные процессы невозможно полностью устранить, но следует так строить тактически и стратегически деятельность цивилизации, чтобы минимизировать антиэкологичные составляющие этой деятельности.

Список литературы

1. Гринин Л. Е. Новый мировой порядок и эпоха глобализации // Век глобализации. 2016. № 1–2. С. 3–18.
2. Кемп П. На пути к созданию человеческого сообщества // Век глобализации. 2016. № 1–2. С. 19–25.
3. Кочергин А.А., Кочергин А.Н. Человек и биосфера // Биокосмология. 2012. Т. 2. № 1–2. С. 84–100.
4. Краткий философский словарь. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. 496 с.
5. Кульпин Э.С. Становление системы основных ценностей российской цивилизации // История и современность. 2008. № 1. С. 49–75.
6. Лю Фэн. Размышления о глобальном экологическом кризисе с точки зрения конфуцианства и экологии // Век глобализации. 2013. № 2. С. 38–47.
7. Савинов А.Б., Басуров В.А. Биологические и социальные аспекты экологической безопасности в настоящем и будущем // Вестн. Нижегород. ун-та. 2014. № 3 (1). С. 78–85.
8. Чумаков А.Н. Глобальный мир: проблема управления // Универсальная и глобальная история (эволюция Вселенной, Земли, жизни и общества). Волгоград: Учитель, 2012. С. 543–554.

Эволюция сознания представляет собой планетный и геологический процесс. Этот вывод следует из учения В. И. Вернадского о переходе биосферы в ноосферу [1]. В ХХ веке сеть коммуницирующих сознаний обретает общепланетарный характер: эволюция индивидуального и общественного сознания обретает формы всеобщего синтеза. Синергийное развитие общечеловеческой цивилизации начинает все больше подчиняться многообразным формам сознаниевой детерминации. Формирующееся глобальное сознание становится важным фактором Большой истории, оно своей диалектической (и дихотомической) противоречивостью подводит человечество к судьбоносному выбору стратегии планетной коэволюции коллективного разума.

Существуют два взгляда на природу глобального сознания. Первый предполагает, что отражение глобальной (общепланетарной) среды порождает одинаковое по своей сути глобальное общенаучное (естественнонаучное, гуманитарное, техническое, информационное и т. д.) сознание. В значительной степени такой подход проистекает из идейного содержания книги В. И. Вернадского «Научная мысль как планетное явление». Глобальная экология представляет собой основу такого будущего глобального мировоззренческого тренда. Второй взгляд на проблему вытекает из того, что на современное глобальное сознание сильное влияние оказывает геополитическая разнородность континентального мышления, которая естественным образом дополняется идеологическими и политическими приоритетами.

В таком ключе обнаруживаются «разные» глобальные сознания планетных игроков: американское, европейское, российское (евразийское), восточное (японское, китайское, индийское). В XXI веке на первом месте оказывается американское (US) глобальное сознание, приватизировавшее главный смысл понятия «глобализм», что фактически привело к движению «антиглобализма», в котором в значительной степени прячутся другие типы глобального сознания. Американский глобализм, помноженный на силу американских суперкомпьютеров (глобальных серверов знаний о техногенной и антропогенной реальностях), доминирует на глобальном информационном пространстве, задавая многообразные формы информационно-знаниевой (сознаниевой) детерминации мировой динамики («цветные революции» ― лишь самый видимый результат такого «нового порядка»). Однако еще З. Бжезинский «открыл» (в книге «Великая шахматная доска») главного противника американского глобализма ― евразийский мир и его континентальное глобальное сознание.

Коллизии начала четвертой пятилетки XXI века свидетельствуют о том, что начавшееся столкновение «большого Запада» и «большого Востока» (глобальных сознаний западного и восточного полушарий) будет носить преимущественно информационно-сознаниевый характер (в значительной мере предполагающий соревнование доминантного левополушарного и доминантного правополушарного мышления). Российское (евразийское) глобальное сознание, находящееся «меж двух огней», ещё только осуществляет выбор идентичности, а философскими и теоретическими основаниями его являются традиционный и новый русский космизм, концептуальным ядром которого видится учение В. И. Вернадского о переходе биосферы в ноосферу и его продолжение в трудах Н. Н. Моисеева, В. П. Казначеева и др. При этом следует помнить мысль В. И. Вернадского о том, что «нельзя безнаказанно идти против принципа единства всех людей как закона природы» [2, с. 302].

В преимущественном положении окажется тот, кто сможет найти наиболее эффективные формы сопряжения естественного и искусственного разума в социально-культурных и природно-технических системах, а не тот, кто выберет только путь информационно-искусственного разума с ориентацией на создание «общества киборгов».

Процессы перехода биосферы и техносферы в ноосферу только сейчас обнаруживают своё отчетливое выражение, планетное явление человечества как коллективного глобального разума обеспечивается современными средствами передачи информации. В связи с этим всё более адекватной становится метафора «Соляриса» в начальной стадии его развития: герметическая формула «что внизу, то и вверху» связывает устройство работы мозга человека и устройство работы человечества как единого коллективного электронно-органического разума. В этом направлении осмысления происходящих процессов конвергенции естественного и искусственного разума работают Р. Курцвейл [3] и М. Каку [4].

Н. Н. Моисеев одним из первых обозначил глобальную проблему коэволюции коллективного разума и искусственного интеллекта. «…Сеть человеческих интеллектов ― своеобразных «нейронов» коллективного мозга, объединенных с машинными комплексами, сделается предметом специальных исследований» [5, С. 209]. Эти процессы уже сейчас можно было бы назвать «цефализацией ноосферы» [6] ― беспрецедентного взрыва порождающего глобальное информационное пространство, обеспечивающего реализацию принципов коэволюции человека, техносферы и биосферы.

Единый антропо-компьютерный мозг ноосферы, образованный в процессе сопряжения человеческой и информационной революции, откроет новый этап образования ноосферы. Исследование форм и этапов цефализации ноосферы позволит глубже понять аттракторы глобального исторического развития, в которое вступает человечество в ХХI веке.

Список использованной литературы

1. Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление. М. : Наука, 1991. 271 с.

2. Вернадский В. И. Химическое строение биосферы Земли и её окружения. М. : Наука, 1987. 344 с.

3. Каку М. Будущее разума / Пер. с англ. М. : Альпиона нон-фикшн, 2015. 502 с.

4. Курцвейл Р. Эволюция разума. Как расширение возможностей нашего разума позволит решить многие мировые проблемы. М. : Издательство «Э», 2015. 352 с.

5. Моисеев Н. Н. Человек и ноосфера. М. : Мол. гвардия, 1990. 351 с.

6. Смирнов Г. С. Цефализация ноосферы: эволюция разумного вещества на рубеже тысячелетий // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2012. Вып. 2. С. 17―30.

Публикация выполнена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта №15-03-00833

Рост агломераций, урбанизация территорий - ключевой фактор и естественная среда, формирующая философию потребления. История урбанизации Земли насчитывает, как минимум, 12 тысячелетий.

Урбанистическая конструкция, вполне органично вписанная во вмещающий природный ландшафт, сохранялась в неизменном виде практически 12 тысячелетий, до начала промышленной революции.

С началом промышленной революции всё больше людей переселяются в города, формируя новые и новые урбанизированные ландшафты. С середины ХХ века урбанизация охватила весь мир. Фактически наступила эпоха агломераций.

К 2011 году доля городского населения Земли составила 3,6 млрд. т.е. более половины населения земного шара. Прогнозируется, что к 2030 году число горожан вырастет до 4 млрд. человек.

К 2003 году урбанизированные территории занимали около 4-х млн. кв. км, т.е. 3% площади планеты. С учётом современных требований к градостроительству на Земле возможно строительство городов на общей площади в 28,1 млн. км², что более чем в семь раз превышает сегодняшние потребности. Однако, эти расчёты выполнены, исходя из принципов экономической географии. Они учитывают строительство возможной инфраструктуры, рассчитывают баланс производства и потребления за счёт хозяйственного развития территорий, концентрации и роста производства продукции и услуг, т.е. исходят из идеальной схемы развития городской среды.

За рамками этих моделей урбанистического развития остаются реальные объёмы сброса загрязняющих веществ, образующихся в крайне концентрированных количествах на городских территориях и потребляемых минеральных ресурсов.

Как и прогнозировал В.И. Вернадский, человек стал мощным, глобальным техногенным фактором: «впервые человек становится крупнейшей геологической силой». Современные наблюдения полностью подтверждают этот вывод - искусственные, техногенные геологические образования занимают в настоящее время большую часть как поверхности Земли (до 55%), так и в отдельных случаях проникают и на глубину несколько километров.

Этот, казалось бы, взлёт человеческой мысли и деятельности в реальности приводит к обратным результатам. Столь интенсивная и во многом хаотичная урбанизация территорий обитания человека подрывает биологическую основу нашего существования. С точки зрения политической экологии, это достаточно слабоизученный процесс. В нём тесно связаны биологические принципы существования людей, экономические и социальные факторы и многое другое.

Revolutions, wars, and other social upheavals fascinated and intrigued great scholars and thinkers of all times. One of the most remarkable thinkers to study them has been the Russian-American sociologist and philosopher Pitirim Sorokin. During his long and prolific academic career the scholar published about forty books and some five-hundred articles and essays (Johnston 1999:25; Sorokin 1991:VI), and his scholarly legacy continues to attract new followers every day.

Barry V. Johnston, the author of Sorokin’s scholarly biography, notes: “Sorokin was one of sociology’s most stimulating and controversial statesmen. In a six-decade career his works opened new fields and broadened traditional sociological concerns. Sorokin crafted major contributions to the study of social mobility, war and revolution, altruism, social change, rural sociology, the sociology of science and knowledge, and sociological theory.” (Johnston 1995: IX).

In his early works the young scholar considers social upheavals no more than giant nuisances on the path of the humanity’s inexorable progress to the social and cultural perfection. However, the ordeal of the Word War I (1914-1918), the Russian Revolution (1917), and the Russian Civil War (1917-1923) soon dramatically alters this optimistic outlook.

In the process of his continuing quest for the “Holy Grail” of sociocultural universe, the scholar proposes a concept of “cultural supersystem,” the theory of which he brilliantly and richly develops. This concept becomes a centerpiece of the thinker’s philosophy of history. From now on, according to P.A. Sorokin, history is a magnificent, if at times horrifying parade of juggernauts of “cultural supersystems,” eternally replacing each other in the process of sociocultural evolution. According to this highly original and fascinating paradigm, revolutions, wars, and other sociocultural upheavals punctuate history during the periods of change and crisis. Furthermore, they are often interconnected, triggering each other in the prolonged cycles of horrifying human suffering. Having analyzed ideas of some of the greatest philosophers of history of all times, Sorokin arrives to the conclusion that they all share a surprising and significant number of similarities.

What, then, is a possible way to alleviation of the humanity’s seemingly endless suffering? After a lengthy and careful analysis, the scholar arrives to the conclusion that the problem is essentially “systemic” in nature, in other words, periods of crisis arrive when a society is misbalanced and un-integrated. For example, during the last centuries humanity made significant strides in the fields of knowledge (Truth) and arts (Beauty), however, lags in altruistic and creative love (Goodness). As a result, the human civilization is presently in great peril.

The thinker finds the key to these eternal problems on a higher plane of human thought and endeavor by proposing a number of highly controversial and seemingly paradoxical, yet in essence eternal and universal concepts.

This presentation follows an extraordinary evolution of the Pitirim Sorokin’s views on the subject by analyzing a number of the scholar’s milestone works, published over the span of more than 50 years, such as “Crime and Punishment” (1914), “System of Sociology” (1920), “Hunger as a Factor” (1922), “Sociology of Revolution” (1925), “Contemporary Sociological Theories” (1928), “Social and Cultural Dynamics” (1937), “Man and Society in Calamity” (1942), “Society, Culture, Personality. Their Structure and Dynamics: A System of General Sociology “(1947), “The Ways and Power of Love” (1954), “Integralism – My Philosophy (1957), “Modern Historical and Social Philosophies” (1963), and “Sociological Theories of Today” (1966). In those seminal works the scholar introduces a sophisticated analytical apparatus into the sociocultural theory and research, achieving a more systemic understanding of a number of highly complex phenomena.

To help analyze the evolution of Pitirim Sorokin’s analysis of calamities, the evolution of his philosophy of history could be divided into six periods: 1) Christian-Ideational; 2) Positivistic-Behavioristic; 3) Transitional; 4) Integralistic; 5) Altruistic, and 6) Generalizing.

Abstract: Religion emerged as the distinctly human version of an evolutionary survival strategy common to all living things – the need to model an environment that can never be more than partially perceived. Bats model their world with sound; dogs, largely with smell. Human beings evolved as them large-brained, language-using animals with a need for symbolic coherence. Drawing on a wide range of disciplines, including neuroanthropology, complexity theory, and evolutionary and developmental biology, this paper will explore how humans model their world on explanatory stories, how those stories become the symbolic order that creates shared meaning for any society, and how that order has historically been expressed as religion. In addition, the presenter will speculate on how the cultural evolution of such religions/symbolic orders has enable human communities to grow from hunter-gatherer bands to cities Hundreds of thousands of times larger.

E.E. Benjamin served on the Western Front during the last two years of WWI as a member of the Australian Imperial Forces, and kept handwritten diaries of his experiences. This paper examines Benjamin’s experiences from a Little Big History perspective, considering a range of factors including the cosmic processes that created the elements that were so lethal when applied to weapons technology; the industrial innovations that made conflict on this scale possible; the climatological and geological factors that contributed to the conditions on the Western Front; the political developments that led a young Australian halfway round the world to participate in this European conflict; and the psychological and social impact of these experiences on both the individual and his generation. This Little Big History treats the experiences of Private Benjamin as an example of larger historical and planetary processes during the early twentieth century.

Big history, arguably, was born in opposition to religion, religion understood in a particular way, as a form of the great world religious traditions—and perhaps this is where the trouble begins, because those traditions have been manifest but for a small fraction of the time that our ancestors have walked the earth. There are many aspects to this dilemma, not least among them, that our emerging discipline has not yet attempted an analysis of the role of religion in the early formation of human consciousness and culture, nor yet looked deeply into the question of how spirituality, faith, and early religious institutions were in their own right the Goldilocks conditions necessary for sweeping, large-scale changes in cultural evolution. My focus in this paper, however, will be on the origins of the big history worldview in medieval and early modern Christianity, on the way in which its “science vs. religion” discourse has changed very little since the mid-nineteenth century, and on how scientific history, for all its insistence on objectivity, empiricism, and scholarly method, often approximates in practice and outlook the very religious traditions that it desires to overturn.

The objective of this paper is to study the co-evolutionary processes that life has developed over billions of years in the context of “Big History”. The main intention is to identify their operational principles and strategies in order to learn how to co-evolve harmonically with nature. The most important observations show us that all forms of life are developing sustainable co-evolutionary strategies in nature since life's first appearance about 3,8 billion years ago. Biomimicry helps to integrate the sociosphere into the biosphere because it creates sustainable designs in economy, architecture, engineering, and so on. As result of discussions, those co-evolutionary operational principles of ecosystem cooperation must be bio-mimetically copied, emulated, and improved to reduce ecological footprint. In conclusion, biomimicry finds in Big History a perfect theoretical model to understand how humanity must co-evolve in harmony with nature.

Keywords: Big History; Biomimicry; Nature; Co-evolution; Education for Sustainable Development.

Geoculture is one of the fundamental concepts in Wallerstein’s world-systems analysis framework. In spite of that, it has been relatively less explored than other concepts.

In this paper, I explore the nature of geoculture as a fundamental aspect of any world-system, and how knowledge about it has become even more important in our current times.

In a period of crisis in the hegemonic structure of the Western world-system, the symbolic aspects of hegemony become crucial. In order to command legitimacy from the semiperipheral and peripheral areas of the world-system, the core must exert its power also at a symbolic-psychological level. And it is exactly at that level that the corrosion of hegemonic Western power is now more visible than at any time since perhaps the end of WWII. Understandably, that is also one of the hardest fought spaces in the current "phony cold war" moment. The consequences of further erosion on the West's symbolic hegemony has the potential to unleash processes that could accelerate the transition, revert it or de-stabilize the system. Understanding the importance of the symbolic-psychological space is therefore vital.

I proceed in this paper as follows: first, I present Wallerstein's concept of geoculture, arguing that his definition takes a single species for the whole genus: geoculture, unlike his belief, is essential to any world-system, and not only to the Western one. I also present evidence to the fact that geocultural phenomena are particularly critical during transitions. Then I proceed to analyze how the weakening of the geoculture is an important aspect of the current turmoil in the semiperiphery and the periphery of the system. Finally, I present some scenarios for the unfolding of the current crisis of confidence in the world-system, from a semiperipheral perspective.

This paper addresses the following question: Can the world’s nutritional needs be met by a sustainable food system, that is, one that simultaneously protects the environment from pollution, prevents loss of biodiversity, and reduces carbon emissions so as to stabilise the climate?

The relationship is explored between climate change, environmental pollution, and our present dominant system of industrial food production of agribusiness. The latter is heavily dependent on external inputs such as energy from fossil fuels, heavy mechanization, pesticides, herbicides, hormones, and genetically modified hybrid seeds. This industrial farming system currently delivers bulk supplies of food to consumers but with a colossal wastage before getting to market - up to one third of production! There is now sufficient evidence to critically examine the robustness of this Big Business approach to meeting nutritional needs of people and caring for the planet. The agribusiness model is examined to see if it can play a significant role in meeting the need for an efficient, sustainable food system required for the estimated 9 billion population predicted by 2050.

The industrial food production system – initially developed in USA to bring plentiful and cheap food to the populations of large cities – is now being promoted as the solution to Africa and Asia’s food production challenges, with some very influential people such as Bill Gates and very powerful transnational companies such as Monsanto having the attention of policy makers worldwide.

However, many environmental scientists, agronomists, social scientists, aid and development organisations see Big Food Operations as Big polluters. They say that they are a major contributor to the climate destabilisation, poverty and environmental problems, particularly loss of biodiversity. They look to an alternative, less environmentally stressful, food production system practiced by small farmers the world over with a lot less dependence on external inputs. For instance, farmers save and share their own best of seeds for next year’s planting rather than buying them from agribusiness suppliers. This alternative system is called the AGROECOLOGY model of working with nature, making use of appropriate sustainable technology such as solar energy, with local small farmers and trained agroecologists working together. The evidence is considered as to whether agroecological farming methods can provide an efficient way of producing enough food to satisfy local community needs and, when scaled up using renewable energy inputs, meet the requirements of a healthy population of a healthy planet as whole.

Having analyzed the benefits of this low carbon input agricultural system it is concluded that agroecology can indeed be the alternative, robust and sustainable system that will reduce carbon emissions, protect the environment from chemical pollution and maintain biodiversity. But it will need the will of governments to act to stop subsidizing agribusiness whose huge operations are no longer sustainable for people and planet. It is concluded only when we can arrive at a Sane, Humane, and Ecological (SHE) vision of future rather than a Hyper-Expansionist (HE) one, will the temperature increase of the planet’s atmosphere remain below 20C as agreed to by 196 countries at the Paris climate summit in December 2015.

To survive as a species on this planet, to prevent the possibility of the earth becoming a dead planet though run-away global warming, then we need to have a second solar-digital revolution. The first solar-digital revolution was the beginning of the evolution of complex life itself. It was only possible for life to evolve beyond a very primitive level of bacteria and archaea when it had developed a solar energy source that could be linked to an existing quaternary digital system (qDS), that is, the genetic code. The latter was necessary to control the release of this energy and to pass on adaptation to environmental changes to the next generation. Life at its origin probably derived its energy from the naturally occurring proton gradients, from hydrogen and carbon dioxide, in alkaline thermal vents on the ocean floor. Once the cyanobacteria developed photosynthesis to capture solar energy, with the concomitant creation of an oxygen-rich atmosphere, it was possible for evolution to ‘take-off’. Solar-derived oxygen then provided an immediate rich source of energy from respiration. For evolution of life on the planet to continue we must replace fossil energy by renewable largely solar energy- in a sense a return to our evolutionary origins. Binary digital systems (bDS) technologies will enable the integration of the different intermittent sources of solar energy, store it, possibly, as hydrogen, and then control its release. This bDS technology will also allow the development and integration of a new socio-economic system driven by this new energy source. For instance, the second solar-digital revolution will also make possible the replacement of the present unsustainable industrial food system (agribusiness) by one based on agroecology. The bDS will also allow for a revolution in human culture , especially the development of a science-based universal discourse, that will help in the spread of the solar-digital revolution itself, for instance , by convincing the majority of humankind of the scientific arguments for replacing fossil energy by solar energy. Again, bDS will allow us to continually monitor the effects of our socio-economic system on the environment so as to prevent its further deterioration. Finally, it will allow us to model the complex interactions of energy, matter, and information and thus understand the total planetary system.

The scientific philosophy of evolutionary development forms a narrative-frame for thinking about the human position and relationship to universal processual dynamics. This narrative-frame is often structured temporally with a specific astrophysical singularity origin as the first cause in a continuous and progressive complexification of organization from sub-atomic particles to human civilization. In this processual dynamic key events are identified as representing punctuated discontinuous qualitative phase transitions where complex relations form emergent integrated wholes with properties that are more and/or different than the sum of their parts. Thus this scientifically legitimized thought form grounds a teleological, emergentist, and holistic philosophy temporally orienting human individuals towards the next stage of complex organization in cosmic evolutionary development. This next stage of evolutionary developmental imminence is often described as a universal technological singularity where complex organization is expected to form a globally emergent integrated event horizon beyond which the human mind will no longer comprehend or understand dynamic process. However, a potential complication with this form of philosophical analysis involves the fact that the “parts” involved in this future integration towards a more complex organization are irreducibly “subjective” and thus not only possess their own internal psycholinguistic temporality, but are also collectively responsible for the scientific construction of a universal temporality of physical processual dynamics via a priori interpretative narrative-frames (i.e. the subject is always-already the synthesizing agent of objective “big bang to global civilization” dynamic process). Thus, a few salient questions emerge in this analysis: how are scientists of humanity to understand a technological singularity futures horizon given the consequences of a multiplicity of psycho-linguistically mediated internal temporal forms?; and how are philosophers of science to understand the dynamic processual nature of linguistically constituted scientific temporality of the universe in the context of historical temporality?

In the development of the globalization of the last decades new trends appeared. They mean a qualitative shift in the life of the world community – the transformation of the world political system into the global political system.

Globalization in the twenty-first century is an objective phenomenon that manifests itself as a complex system with many non-linear relations between their subjects and objects. Owing to the nonlinear nature of this phenomenon the causal relationships in this system don’t work, and technology of forecasting and foresight methods do not give results.

Many experts admit that the law of indispensable causal relationships in the context of globalization do not always work. It becomes increasingly clear that there are many factors of globalization which impossible to consider and it is impossible to predict their effect, but they can produce a number of nonlinear effects, when the phenomenon of the "input" into the system is quite different from its "output".

In the works of many experts we can find the words "the change of epoch" and there is a paradoxical idea: the end of the era is coming, but it will not be an epoch-making change (‘the change of epoch, not an epochal change').

It is obvious that the new wave of globalization has a number of specific characteristics and trends. There are apparent the following new features "of globalization-XXI" or "new era":

- broadening of dimensions of a multipolar world,

- growth in the number and variety of global players, including the non-state actors;

- considerable increase of interconnections and interdependence of the local (regional) and global systems, resulting in if local problems are not solved, it can lead to catastrophic global consequences;

- decay, destruction, disintegration, disruption, turbulence and instability that shake our planet.

These trends have led to the emergence of negative consequences of globalization, which include: rising of unemployment in the developed countries, growing income inequality, fiscal deficits of some countries, environmental degradation, the crisis of global governance, the disruption of the balance between globalization and national sovereignty of the state, the growth of social malaise, corruption in the system of international institutions.

These characteristics do not mean a process of de-globalization, but they are symptoms of the transit from one model of globalization to another, from a monocentric structure to a polycentric world. We can call this model a "non-global" globalization.

Today the attention of experts is focused on several positions, which form directions for Globalization Studies in western science. They are globalization as it is, protection and protectionism; economic growth, trade, inequality and poverty; the search for paths of sustainable and inclusive development; sustainable development policy and global cooperation.

The most problematic are the following important spheres of the global community.

First, it is the problem of so-called "fair globalization". We are trying to search and find once more, its cultural and political meaning which in the new political situation has become an essential task. Nowadays humanity faced such an unexpected phenomena of globalization, that it has become vital to find a new synthesis of civilizations and build their dialogue on equal grounds.

Secondly, it is time to consider whether the leading countries are able to take responsibility for problems, which are the results of globalization and whether they are able to create adequate to these challenges the global governance and to steer the world civilization on the path of sustainable development.

One of the problems for which it is necessary to find a solution – is the idea of ‘responsible nationalism’. It is uncertain today whether the concept of ‘responsible nationalism’ good or bad for the future development of the world system. Is this idea relevant only in the context of relations between developed countries with developing countries?

Another issue that bothers today the world community is the increasing inequality and insecurity at the national and at the global level. For example, Europe is unable to provide the adequate development of its economy and its economic growth. Therefore, the gap between the economies of European countries and Asian countries is increasing.

Another reality that we cannot ignore is the shrinking space of democracy and the irrelevance of democratic experience, and at the same time the increase of support for the policies of populism. Such policy is gaining more and more votes in many countries, not only in France and in the USA.

Finally, not only European countries but also, perhaps, all the world community has just entered the era, which can be defined as "post-Brexit". There is every reason to believe that a British exit from the EU will affect the interests not only of Europe, as well as it will influence the whole global world and it will become the turning point in its development.

An analysis of the topics and main points of discussion in foreign science allows us to see how globalization is represented in the Western political discourse, how they estimate its effects, whether the experts and politicians are able to respond to new challenges.

First, globalization is considered an objective phenomenon, independent of the will and consciousness of people. Globalization is a phenomenon that is impossible to deny or to cancel by a volitional act of any government or any international organization. However, this process can be monitored and controlled with the appropriate instruments and international agreement based on a common position that is shared by all countries and all population of the planet.

Second, the creation of a global government as a management instrument for controlling the globalization processes seems impossible today, as well as to reach consensus on the main problems of globalization and the ways of their solution. Existing international organizations have proved to be ineffective and functional disable. That is why many agreements and statutory rules designed to mitigate its negative consequences, are not implemented or even ignored.

Thirdly, globalization in the West is perceived very narrowly, namely, as the process of integrating the economies of different countries and building a global economic system. Political aspect of globalization remains outside the attention of politicians and experts, though many economic problems are the result of political globalization, or can be solved within the framework of global politics.

Fourth, the period of euphoria and allure of globalization is obviously over. Today, it is not relevant to speak about the benefits that globalization brings to the countries and peoples of the world. On the contrary, they get used to calculate carefully the damages and losses, which many developing countries suffer because of globalization. It indicates a lack of objective approach to globalization and too much emotional its assessments.

Fifth, politicians and experts show their confusion while facing the new challenges and threats of globalization. Yet there is no ready-made recipes and no measures have been formulated to neutralize these threats, and the process of finding adequate solutions has been delayed.

As for Russian Globalization Studies, they are developing on a parallel course, and they are not only lagging behind, but in some cases they even ahead of the Western political science in the study of political aspects of globalization. Many of our ideas and concepts coincide with the position of Western scientists, and the difference in our methods of studying the globalization is not so crucial.

A research of new trends and the impact of globalization shows that the world has entered a new era where major changes in all spheres of the life of the global community are coming. We must share the tasks, which the international community will have to solve in the nearest future until the situation has become catastrophically irreversible.