Протестное поведение «истинно-православных» в годы Великой Отечественной войны (на примере викторианского течения в РПЦ)
скачать Автор: Сахарова Л. Г. - подписаться на статьи автора
Журнал: Историческая психология и социология истории. Том 9, номер 2 / 2016 - подписаться на статьи журнала
В статье рассмотрены особенности протестной реакции викторианского течения на политику мобилизации ресурсов государства для борьбы с врагом в годы Великой Отечественной войны. Показано, что стратегия «истинно-православных» следовала установке зарубежной РПЦ, официально благословившей А. Гитлера на войну против «сатанинской власти» и призвавшей православных сражаться на его стороне.
Ключевые слова: конфликт, Русская православная церковь, викторианское течение, Великая Отечественная война.
В среде православных верующих в начале 1940-х годов сохранялись протестные формы поведения по отношению к советской власти и ее антицерковной политике. Так, широкое распространение получили списки дел, нежелательных для христиан: служба в армии, работа в колхозах, участие в выборах, поддержка мероприятий официальной Русской православной церкви (ГАСПИ КО, Су-10914: 34). Многочисленные примеры протестного поведения накануне и в годы Великой Отечественной войны наблюдались в среде представителей викторианского течения РПЦ в Горьковской и Кировской областях (Поляков 2015; Сахарова 2000; Фоменко 1992).
Это течение, возглавляемое епископом Ижевским и Вотским Виктором (Островидовым), стало первой и наиболее радикальной оппозицией церковно-политическому курсу заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), который пошел на сближение с большевистской властью, ставшей на путь модернизации страны. Оно возникло осенью 1927 года и было распространено преимущественно в Вятской губернии и частично в Вотской автономной области. В октябре 1928 года епископа Виктора в Вятской губернии поддерживали 150 из 554 (340 – сергианских, 64 – обновленческих), или почти 1/3 всех приходов. При этом имело место примерное количественное равенство сторонников епископа Виктора и митрополита Сергия.
Епископ Виктор – первый из иерархов, кто открыто выступил против церковной Декларации 1927 года и всего церковно-политического курса заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия, направленного на безоговорочную легитимацию светской власти и ее политики. Виктор воспринял ее как угрозу внутренней духовной свободе церкви, вынужденной вновь следовать за прагматическими интересами светской власти, вместо того чтобы придерживаться принципов аполитичности при условии признания и подчинения правительству (Поляков 2015). В записках представителей викторианского течения, которые распространялись в среде «истинно-православных верующих» в начальный период войны, говорилось: «Нельзя сотрудничать с мероприятиями, проводимыми советской властью, так как эта власть безбожная. Против этих мероприятий мы должны протестовать, удерживать от участия в них верующих и склонять их на свою сторону» (ГАСПИ КО, Су-9215: 6).
Таким образом, антисоветская позиция «истинно-православных» в СССР была сходна с позицией зарубежной РПЦ, которая устами своего предстоятеля Анастасия (Грибановского) благословила войну А. Гитлера против СССР: «Настал день, ожидаемый им (русским народом), и он ныне подлинно как бы воскресает из мертвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы <…> Освобожденная часть русского народа повсюду уже запела… “Христос Воскресе!”» (Из Пасхального… 1942).
На фронте и на оккупированных территориях «истинно-православные» переходили на сторону врага, вступали в охранные батальоны для борьбы с партизанами, активно сотрудничали с немцами по открытию храмов, поощряли и укрепляли антисоветские настроения. Рассмотрим особенности протестного поведения в Кировской и Горьковской областях.
В первые два года Великой Отечественной войны среди верующих развернулась кампания по срыву мобилизации в Красную армию, распространялись призывы к дезертирству. На 1 апреля в Кировской области находились в розыске 508 дезертиров и уклоняющихся от службы в армии. Так, в Кикнурском и Санчурском районах, где викторианские идеи были наиболее распространены, находились в розыске 236 человек. Оперативными органами только за февраль – сентябрь 1942 года в указанных районах было ликвидировано 25 землянок, построенных представителями «Истинно-православной церкви» для укрытия своих членов. В них скрывалось 9 дезертиров и 44 уклоняющихся от мобилизации в армию (Кротов 1995: 24).
Дезертировавший из Красной армии осенью 1941 года тридцатишестилетний житель села Волково Кикнурского района так объяснил свое решение: «Я человек верующий и являюсь участником Истинно православной церкви. На путь дезертирства из армии встал под влиянием своего дяди, который тоже скрылся от службы в Красной армии. В течение 1939–1942 годов я посещал тайную церковь. После дезертирства в октябре 1941 года я укрывался в лесу, где у меня был построен шалаш. Еду носила жена, иногда сам ходил в село. В сентябре 1942 года меня арестовали» (ГАСПИ КО, Су-9215: 130).
Советское законодательство предусматривало жесткие меры наказания за уклонение от военной службы. Закон о всеобщей воинской обязанности от 1 сентября 1939 года не предусматривал льгот в прохождении службы для верующих: «Все мужчины – граждане СССР, без различия расы, национальности, вероисповедания, образовательного ценза, социального происхождения и положения обязаны отбывать военную службу в составе вооруженных сил СССР» (Сборник… 1966: 385).
В условиях военного времени суровая политика государства по отношению к дезертирам была целесообразна. В рамках жесткой идеологической концепции партии по защите советского строя и в связи с трудными условиями военного времени подобные действия влекли за собой уголовную ответственность по статье 67 УК РСФСР (от 6 месяцев тюремного заключения и направление на военную службу) (Там же).
Большинство лиц, подвергшихся наказаниям за уклонения от военной службы по религиозным мотивам, получили длительные сроки тюремного заключения, так как их действия включали в себя элементы антисоветских выступлений (ГАСПИ КО, Cу-9215: 307).
Опасность для организации трудового процесса на селе во время Великой Отечественной войны представляло сохранившееся негативное отношение части крестьянства, которое оставалось наиболее религиозной частью населения, к колхозному строю. Государство имело неограниченное влияние на ведение колхозного хозяйства и распределение продукции. Изъятие большей части сельскохозяйственной продукции для снабжения фронта и города в военное время ставило деревню на грань голода и нищеты. Бюрократическое отношение чиновников вызывало резкую критику властей, порой имевшую религиозную окраску. Жительница дерев- ни Быки Кировской области, жена фронтовика Н. Т. Быкова говорила: «Сгорел бы там на самом большом огне тот, кто организовал эти колхозы. Расстрелять их всех нужно. Была я единоличницей – у меня был и хлеб и корова, а сейчас приходится умирать с голода» (Кротов 1995: 27).
Число единоличных хозяйств в Кировской области было значительным. На 1 января 1943 года в 54 районах Кировской области насчитывалось 7606 единоличных хозяйств. В 13 южных районах их было 6525, или 85 % от общего числа (Миклин 1995: 20). Крестьяне были недовольны жесткой политикой налогообложения в военные годы. В основе недовольства лежали не только религиозные мотивы непринятия насаждающихся атеистической советской властью колхозов, но и трудная экономическая ситуация военного времени, которая приводила к массовому недоеданию в большинстве регионов страны. Горьковская и Кировская области находились в очень тяжелом положении.
Советское руководство в условиях военного времени не могло допустить агитации за переход к единоличным хозяйствам, так как это затруднило бы снабжение фронта и городов продовольствием. Органы НКВД отслеживали настроения единоличников и колхозников, пресекали наиболее радикальные проявления антиколхозной деятельности.
Некоторая часть бывших монашествующих распространяли в среде верующего населения Кировской области, в частности в Тужинском районе, наставления неизвестных священников: «Не нужно работать на оборонных предприятиях, не нужно брать в руки повестки и извещения и в них расписываться». Относительно своей жизни в следственных показаниях отмечали: «Я старалась жить скрытно, чтобы не быть мобилизованной. Вела бродяжнический образ жизни. Среди колхозников выступала с призывом об уходе из колхозов» (ГАСПИ КО, Су-11421: 23).
В рамках общей государственной политики, придававшей важное значение трудовым мобилизациям населения в связи с нехваткой рабочих рук на оборонительных объектах, заводах и в сельском хозяйстве, органы НКВД развернули борьбу с уклоняющимися от нее.
Постановление СНК СССР от 10 августа 1942 года «О порядке привлечения граждан к трудовой повинности в военное время» определяло ответственность виновных в отказе или уклонении от трудовой повинности по законам военного времени и квалифицировало их по статье 59(6) УК РСФСР. Дела об уклонении от трудовой повинности должны были рассматриваться в военных трибуналах войск НКВД или ближайших трибуналах Красной армии. Подобные дела, связанные с религиозными антисоветскими мотивами, влекли за собой суровые наказания – от 5 до 10 лет исправительно-трудовых лагерей (Сборник… 1966: 267).
Жесткая политика государства была оправдана условиями военного времени. Более мягкие методы не смогли бы обеспечить бесперебойную работу предприятий и увеличение выпуска промышленной и сельскохозяйственной продукции. Однако в работе органов государственной безопасности было много перегибов. Особенно это касается действий по предотвращению распространения гражданами провокационных слухов, так как часто не представлялось возможным определить, действительно ли они дестабилизируют общественное спокойствие. Работа органов НКВД опиралась на вышедший в июле 1941 года указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». В нем предусматривались суровые меры наказания: «…за распространение ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения, виновные караются тюремным заключением от 2 до 5 лет, если это действие не влечет по закону более тяжкого наказания» (Сборник… 1953: 416).
Бывшие священники часто проводили нелегальные богослужения. В ходе их была большая опасность распространения слухов и мнений, препятствующих проведению государственной политики по ряду направлений. Органам НКВД было трудно контролировать неофициальную богослужебную деятельность не только из-за отсутствия достаточного для нужд верующих числа действующих церквей, но и из-за нежелания бывших священников служить в церквях, контролируемых советской властью. Верующие часто предоставляли свои квартиры для проведения тайных богослужений (ГАСПИ КО, Су-11421: 117).
Тайной богослужебной деятельностью занимались бывшие священники, приверженцы патриаршей ориентации и считающие себя сторонниками «Истинной православной церкви». На подпольных богослужениях часто высказывались негативные мнения в адрес советской власти. Потребность проведения богослужений и церковных таинств у народа была велика. Потеря близких, болезни, полунищенское существование военного времени заставляли людей искать утешения в молитве. Очень малое количество церквей не давало возможности многим верующим приобщаться к церковным таинствам (крещение, причастие, соборование и др.), поэтому они не отказывались от посещения богослужений, проводимых бывшими священнослужителями. Один из них, Авель (Метешин), подтвердил, что в 1944 году он ходил по деревням Яранского и соседних районов Кировской и Горьковской областей и устраивал моления: «За это люди платили мне продуктами. Официального разрешения на проведение богослужений не имел. Антисоветской деятельности не проводил». Случалось, что бывшие игумены даже постригали желающих в монашество (ГАСПИ КО, Су-11421: 23–25).
Представители «Истинной православной церкви», в отличие от странствующих приверженцев патриаршей ориентации, даже устраивали тайные церкви, где собирались верующие. По сведениям НКВД, в Горьковской области священник Иван Ручин возглавлял тайную церковь в лесу на территории Тоншаевского района; Семен Яндулецкий проводил богослужения в тайных церквях на территории Воскресенского, Тонкинского и Шахунского районов. Иосиф Елькин руководил домашней церковью в деревне Родинцы в Татауровском районе Кировской области и давал рекомендации верующим посещать только тайные церкви (ГАСПИ КО, Су-11110, Т. 3: 206).
На протяжении Великой Отечественной войны власти вели борьбу с деятельностью подобного рода. В 1943 году на территории Кировской области была ликвидирована группа «истинно-православных». Обвинительное заключение (по статье 58-1042 и 11 УК РСФСР) было предъявлено 12 «участникам антисоветского формирования церковников, входивших в состав ликвидированной в 1937–1942 гг. организации Истинной православной церкви» за проведение среди населения работы, направленной на срыв мероприятий советского правительства по укреплению обороноспособности и военной мощи СССР. От своих взглядов верующие на суде не отказались. Представителям данной группы были вынесены суровые приговоры. Бывшие священники, которые проводили нелегальные богослужения и призывали верующих к саботированию мероприятий советской власти, были приговорены к высшей мере наказания. Большинство членов группы получили от 7 до 10 лет исправительно-трудовых лагерей и лишение избирательных прав сроком от 3 до 5 лет (ГАСПИ КО, Су-11110: 206).
Изложенные данные позволяют сделать следующие выводы.
1. Антисоветская деятельность «истинно-православных» была характерным проявлением протестного поведения по отношению к советской власти в начальный период Великой Отечественной войны. В согласии с установкой зарубежной РПЦ формировалась поведенческая ориентация на возможность ликвидации советской власти с помощью внешних сил, в данном случае немецких нацистов. В некоторых районах доля «истинно-православных» христиан была значительной, и развитие антисоветских настроений было неприемлемо для военного времени.
2. Протестное поведение «истинно-православных» выражалось отрицательным отношением к советскому правительству, преувеличением роли нацистов в поддержке православия, разрушением мотивации службы в армии и участия в трудовой мобилизации, распространением провокационных слухов по поводу поражений Красной армии на фронте и пораженческих настроений.
3. В период Великой Отечественной войны репрессии властей по отношению к «истинно-православным» были обусловлены конкретно-исторической необходимостью мобилизации всех ресурсов на борьбу с врагом. Протестное поведение «истинно-православных», направленное на срыв мероприятий советского правительства по укреплению обороноспособности и военной мощи СССР, подвергалось жесткому наказанию в соответствии с законодательством военного времени.
Литература
Из Пасхального Послания Митрополита Анастасия 1942 г. 1942. Церковная жизнь 4: 51. URL: http://www.omolenko.com/istoria/roca-and-hitler.htm#frwd7 (дата обращения: 29.10.2016).
Кротов, Л. Н. 1995. Борьба УНКВД по Кировской области с дезертирством и бандитизмом в годы Великой Отечественной войны. Война в памяти народной: Кировская область в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Киров: Триада, с. 23–29.
Миклин, А. Н. 1995. Деятельность РПЦ и ИПЦ в годы войны. Война в памяти народной: Кировская область в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Киров: Триада, с. 20–21.
Поляков, А. Г. 2015. Религиозный конфликт в контексте модернизационных процессов 1920–1930-х годов (на примере викторианского течения в Русской православной церкви). Историческая психология и социология истории 8(2): 40–44.
Сахарова, Л. Г. 2000. Государственная политика по отношению к Русской православной церкви в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг. (По материалам Горьковской и Кировской областей): дис. … канд. ист. наук. Киров.
Сборник документов и материалов по истории СССР советского периода (1917–1958). 1966. М.: МГУ.
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917–1952). 1953. М.: Юрид. лит-ра.
Фоменко, И. Н. 1992. Современное состояние истинно-православного христианства. Вятская земля в прошлом и настоящем: тезисы докладов и сообщений II научно-практической конференции: в 2 т. Т. 1. Киров: КГПИ им. В. И. Ленина.
Архивы:
ГАСПИ КО – Государственный архив социально-политической истории Кировской области.
