Соотношение понятий «социальная революция» и «формация»

Человеческое общество, представленное в каждый данный момент множеством разнообразных социальных организмов, в своем развитии претерпевает как эволюционные, так и революционные изменения. И тот и другой аспекты постоянно протекающего обновления всемирно- исторического процесса с учетом современного состояния социальной философии могут быть объективно истинно освещены, если при этом принимаются во внимание, по крайней мере, три уровня этого процесса. Во-первых, уровень наиболее глубокий, который обнаруживает себя как общее и выражается в смене как основных стадий общественного развития — общественно-экономических формаций, так и стадий промежуточных, межформационных — общественно-экономических революций; во-вторых, уровень особенного, который обнаруживает себя в возникновении, сосуществовании и радикальной трансформации локальных цивилизаций; в-третьих, уровень единичного, который проявляет себя в появлении, существовании, исчезновении или трансформации неповторимых по своей специфике отдельных социальных организмов вполне определенной формационной или цивилизационной принадлежности.

В своих выводах о поступательности общественного развития, о закономерном восхождении общества с низших стадий на высшие социальная философия стремится опереться на прочный фундамент всех общественных наук и прежде всего на тот установленный ими неоспоримый факт, что каждая качественно новая ступень развития производительных сил требует соответствующего себе качественно нового экономического и политико-правового устройства и столь же радикального обновления духовной жизни.

При характеристике общественно-экономической революции как межформационной стадии во всемирно-историческом процессе необходимо обращать внимание прежде всего на то, что эта стадия представляет собой период сосуществования, по крайней мере, двух укладов. В начале этого периода новая, становящаяся формация представлена в лоне старой формации в виде особого общественно-экономического уклада, а в его конце в качестве подчиненного уклада в рамках новой формации выступает уже старая формация. Конечно, какое-то время в условиях межформационной стадии в тот или иной момент может сложиться и складывается известное равновесие, но важно подчеркнуть, что двухукладность, а то и многоукладность общественной жизни — это существенная черта общественно-экономической революции как объективной стадии всемирно-исторического процесса.

Так, где бы ни происходил процесс революционного превращения феодализма в капитализм, его первейшей материальной предпосылкой являлось появление в феодальной стране капиталистического уклада, причем, что сразу же надо отметить, первоначально в течение XV — XVIII столетий на той материально-технической базе ремесленного производства. Материально-техническую базу в виде фабрично-заводского машинного производства капиталистический способ производства получает далеко не сразу. Для того чтобы появился зрелый индустриальный капитализм, сначала капиталистический уклад должен был некоторое время просуществовать в виде капиталистической простой кооперации и капиталистической мануфактуры. Хорошо известно, что и в рабовладельческом Риме, и в крепостнической России существовало мануфактурное производство, но ни в том, ни в другом случае оно не послужило предпосылкой индустриальной революции. Только мануфактурное производство, основанное на капиталистическом предпринимательстве, могло создать необходимые условия для промышленного переворота, а затем и этот переворот, в свою очередь, создал условия для всемирно-исторической победы капиталистического способа производства.

Когда некоторые наши теоретики говорят о первом, втором и третьем эшелонах стран, в разное время вступавших на путь капитализма, они, как правило, обращают (и не могут не обратить) внимание на то, что длительность межформационной капиталистической общественно-экономической стадии существенно зависит от того, начинает ли формироваться капиталистический уклад в стране до начала эпохи индустриальной революции, или его формирование стимулируется внедрением фабрично-заводского машинного производства. Не секрет, что на сегодняшний день есть немало стран, которые вступили на путь капитализма значительно позже первых европейских стран, но уже в XX в. существенно обогнали их по ряду важнейших экономических показателей, быстрее начали осваивать достижения, связанные с современным технологическим переворотом.

Сказанное о зависимости сроков формирования капиталистического уклада в недрах феодализма и превращения его в господствующий способ производства от хода индустриальной и в какой-то мере, если брать современные азиатские, африканские и латиноамериканские страны, от темпов технологического переворота, конечно, создает некоторые затруднения при определении того, является ли данная страна собственно капиталистической или она все еще находится на межформационной революционной стадии движения от феодализма к капитализму. Но не будем забывать, что понятия «формационная стадия» и «межформационная стадия» — это предельно абстрактные понятия, которые крайне необходимы в качестве методологического ключа, как бы открывающего перед нами дверь всемирно-исторического процесса, это абстракции, которые важны для объяснения существенных сторон общественного прогресса, но именно в силу своей предельной абстракции они не могут использоваться в качестве ярлыков, произвольно навешиваемых на тот или иной конкретно-исторический период вполне конкретной страны.

В одном существенном пункте сходный характер с капиталистической общественно-экономической революцией носит и революция, связанная с переходом от первобытнообщинного к классово-антагонистическому строю. Действительно, классово-антагонистический уклад возникает, как и капиталистический, в лоне предшествующей, и данном случае первобытнообщинной, формации. Отличие же — и немаловажное — заключается в том, что производственная, в данном случае сельскохозяйственная (неолитическая) революция не следовала за возникновением классово-антагонистического, рентного уклада, как это случилось с капитализмом, а предшествовала или, скорее, сопутствовала складыванию рентного уклада хозяйства. Опять-таки сроки данной межформационной общественно-экономической революции в каждой стране и в каждом регионе были различны. Одно дело — первые классовые общества Передней Азии и Северной Африки, где прибавочный продукт в районах поливного земледелия начали получать, используя преимущественно каменные или костяные орудия производства, а другое дело, когда прибавочный продукт, порождающий возможность эксплуатации, в Центральной, а тем более Северной Европе, т. е. в принципиально новых природных условиях, появился тогда, когда появилась возможность использовать орудия производства, изготовленные из железа.

В теории общественно-экономической революции с самого начала ее становления наибольшую долю гипотетичности содержали в себе тезисы об антирабовладельческой революции. Тот факт, что замена античного рабовладельческого способа производства феодальным носила прогрессивный характер, никогда не вызывал сомнений. Сомнения возникали тогда, когда ученые ставили вопрос, а сопровождается ли переход от античности к средневековому феодализму переворотом в производительных силах, равнозначным по своим историческим последствиям сельскохозяйственной революции VIII тыс. до н. э. и промышленной революции конца XVIII — начала XIX в. Никаких доказательств наличия такого переворота в Европе в III—IV вв. историческая наука не могла и не может найти. Ф. Энгельс в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.), учитывая заметки К. Маркса на книгу Л. Моргана «Древнее общество» (1877 г.), со всей определенностью констатировал, что античное общество на территории Западной Римской империи находилось к моменту его завоевания варварскими германскими племенами в состоянии глубочайшего экономического упадка, причем данные завоевания еще больше углубили этот упадок. Феодальный же уклад хозяйства, хотя и формировался не без влияния обломков античного рабовладельческого строя, но появлялся прежде всего как результат разложения первобытнообщинного строя варварских германских племен. Иными словами, характеризовать стадию замены рабовладельческого строя на территории Западной Римской империи феодальным, несмотря на всю его прогрессивность с всемирно-исторической точки зрения, в качестве стадии революционного восхождения с низшей стадии на высшую никак нельзя.

Античная рабовладельческая цивилизация в Западной Европе в IV—V вв. не трансформировалась в феодальную, подобно феодальной цивилизации в капиталистическую в XVI—XVIII вв., а погибла. Взгляды Ф. Энгельса на этот исторический сюжет затем всесторонне были подтверждены исторической наукой, что не мешало, к сожалению, советским историкам в течение десятилетий «доказывать» тезис об антирабовладельческой революции в Европе в IV—V вв. как естественно-историческом процессе перехода от низшей формации к высшей.

Естественно, что теория общественно-экономических революций, как и любая другая научная теория, с самого начала несла в себе элементы гипотетичности, часть которых со временем подтвердилась, а другая нет. В то же время со всей определенностью следует заявить, что в ней и в настоящее время содержится немало гипотетического, ведется серьезная полемика по ряду весьма существенных ее положений. Без этого, собственно говоря, эта теория не смогла бы преодолеть груз догматизма, который довлел над ней много десятилетий.

Напомним, что с середины 1840-х гг., когда К. Марксом и Ф. Энгельсом было открыто материалистическое понимание истории, и до середины 1890-х гг., когда были опубликованы последние социально-философские работы Ф. Энгельса, трактовка основоположниками марксизма категорий «общественно-экономическая формация» и «конкретно-историческая цивилизация», а также соотношения между этими категориями претерпевали серьезные изменения.