Политика Ирана в условиях дестабилизации старого мирового порядка и формирования нового

скачать Автор: Ходунов А. С. - подписаться на статьи автора
Журнал: История и современность. Выпуск №4(50)/2023 - подписаться на статьи журнала

DOI: https://doi.org/10.30884/iis/2023.04.05

Ходунов Александр Сергеевич – младший научный сотрудник Центра изучения стабильности и рисков НИУ ВШЭ. E-mail: nalim13s@mail.ru.

В статье анализируется политика Ирана по противостоянию старому мировому порядку и формированию нового. Иран начал активную борьбу против миропорядка, основанного на доминировании Запада, еще в 1979 г., после Исламской революции, которую революционный лидер аятолла Хомейни провозгласил началом борьбы против любых форм угнетения и тирании во всем мире. К настоящему времени Ирану удалось создать в регионе альянс из союзных режимов и группировок (преимущественно шиитских). Религиозные и политические лидеры Ирана постоянно говорят о несправедливости нынешнего мирового порядка и о преступлениях стран Запада. Очевидно, что Иран – одна из наиболее заинтересованных в изменении существующего мирового порядка стран. Путь к его изменению иранские власти видят в создании многополярного мира. Несмотря на впечатляющие достижения в социальном развитии после Исламской революции, в Иране в последние годы накапливается все больше серьезных внутренних проблем, которые нуждаются в срочном решении, если страна намеревается продолжать стабильное и успешное развитие.

Ключевые слова: Иран, новый мировой порядок, трансформация Мир-Системы, многополярный мир, внешняя политика Ирана, шиизм, аятолла Хаменеи, США.

Iran's Policy in the Context of Destabilization of the Old World Order and Formation of a New One

Alexander S. Khodunov. 

The article analyzes Iran's policy of opposing the old world order and forming a new one. Iran began its active struggle against the Western-dominated world order as early as 1979, after the Islamic Revolution, which the revolutionary leader Ayatollah Khomeini proclaimed as the beginning of the struggle against all forms of oppression and tyranny in the world. So far, Iran has managed to create an alliance of allied regimes and groups (predominantly Shiite) in the region. Iran's religious and political leaders constantly talk about the injustice of the current world order and the crimes of the Western countries. It is obvious that Iran is one of the countries most interested in changing the current world order. The Iranian authorities see the way to change it in the creation of a multipolar world. Despite impressive achievements in social development since the Islamic Revolution, in recent years there is a growing number of serious internal problems in Iran that need to be urgently addressed if the country is to continue its stable and successful development.

Keywords: Iran, new world order, transformation of the World-System, multipolar world, Iranian foreign policy, Shiism, Ayatollah Khomeini, USA. 

Введение

Одну из центральных ролей в дестабилизации старого мирового порядка, основанного на политическом и экономическом доминировании западных государств, уже длительное время играет Иран – во всяком случае, на региональном уровне. За последние 70 лет эта страна прошла путь от верного слуги и союзника США (после переворота, организованного ЦРУ в 1953 г., в результате которого шах Мохаммед Реза Пехлеви сверг премьер-министра Мохаммеда Мосаддека, известного своей борьбой за подлинную независимость Ирана сторонника национализации принадлежавших британской компании иранских нефтяных месторождений, и вернул себе абсолютную власть [см. об этом: Сажин 2023]) до наиболее непримиримого противника американского и израильского влияния на Ближнем Востоке, особенно со второй половины 2000-х гг. Переломным событием стала, вне всякого сомнения, Исламская революция 1979 г., в которой приняли активное участие миллионы иранцев. В результате нее была свергнута монархия и установлена исламская республика; в стране были осуществлены преобразования, во многом типичные для других ближневосточных стран, где к власти приходили умеренные исламисты (об особенностях модернизации при исламизме см.: Гринин, Коротаев 2019). С этого момента Иран проводит последовательно независимую политику, не обращая внимания на реакцию Запада, и противодействует фактически любым инициативам США и Западной Европы в Ближневосточном регионе. Такая последовательно антизападная и суверенная политика привела к серьезному противодействию со стороны Запада вплоть до введения жестких санкций и призывов к свержению исламского режима со стороны высших западных функционеров. Однако Иран, несмотря на внешнее давление, до сих пор не отступил от своих основных внешнеполитических принципов.

Краткий обзор внешней политики Ирана после Исламской революции и до конца 2000-х гг.: радикальный разрыв с проамериканским курсом

Исламскую революцию организовали и осуществили наиболее негативно настроенные по отношению к Западу социально-политические группы Ирана (консервативное шиитское духовенство, опиравшееся в значительной части на бедную городскую молодежь, в союзе с исламскими марксистами). Наиболее радикальным шагом стал захват американского посольства, осуществленный организацией под названием «Студенты – последователи курса имама [Хомейни]». В результате США разорвали дипломатические отношения с Ираном. Президентом Дж. Картером были введены серьезные экономические и политические санкции против Тегерана (см. об этом: Алиев 2004).

Впрочем, одними санкциями дело не ограничилось. После начала ирано-иракской войны США и Западная Европа решили, что возможная победа Ирана представляет большую опасность для Ближнего Востока, так как может привести к завоеванию Ираном аравийских монархий и радикальной исламизации всего региона, и стали всеми средствами оказывать помощь режиму Саддама Хусейна в Ираке. В начале военных действий СССР также оказывал военно-техническую и экономическую помощь Ираку по причине длительного активного взаимодействия с социалистическими правительствами этой страны, а также из-за недовольства позицией Ирана по вопросу войны в Афганистане. Арабский мир (за существенными исключениями в виде Ливии и Сирии), и особенно нефтяные монархии Персидского залива, также поддерживал Ирак. Мировые СМИ освещали конфликт в пользу Ирака, показывая действия Ирана в негативном свете (Ткачев 2017: 90–91). По некоторым сведениям, Китай поставлял оружие обеим сторонам, но режиму Хусейна – вдвое больше (Iran… 2023). Таким образом, Иран противостоял Ираку фактически в одиночестве, без сколько-нибудь значимой поддержки, в то время как в Ирак шел огромный поток разнообразной военной и финансовой помощи. Поначалу военная удача сопутствовала иракцам, которые смогли оккупировать 20 тыс. кв. км территории Ирана. Однако последний ценой невероятных усилий сначала стабилизировал фронт, а затем в 1982 г. освободил свою территорию и перешел в контрнаступление, хотя в конечном итоге не смог достичь значительных успехов, и война в 1988 г. завершилась, ничего не изменив.

США начиная с 1983 г. установили с Ираком тесное сотрудничество, включая передачу технологий двойного назначения, несмотря на активное использование иракцами химического оружия против иранских войск, что вызвало критику по отношению к администрации Р. Рейгана со стороны некоторых американских интеллектуалов. Правда, Соединенные Штаты не давали разрешения иракцам на применение химического оружия и на словах осудили его использование. Но власти Ирака не воспринимали никакую критику, продолжая применять его против иранцев, а США в то же время продолжали помогать Ираку, в результате чего их репутация в мире сильно пострадала. США также были заинтересованы в том, чтобы ни одна из противоборствующих сторон не добилась решительной победы (что фактически означало продление войны на долгие годы и увеличение количества жертв). Основная американская помощь Ираку была оказана в то время, когда Иран воевал на его территории, чтобы не допустить поражения союзника, хотя никакой американской помощи Ирану в 1980–1982 гг. в аналогичной ситуации, когда Ирак завоевал заметную часть Хузестана, оказано не было. США также утверждали, что обе стороны виноваты в массовых убийствах мирных жителей (Walker 2017), хотя масштабы авиаударов Ирака по городам Ирана многократно превышали подобную активность Ирана против иракских городов, не говоря уже о большой разнице в подходе к бомбардировкам и выборе целей, о чем будет сказано ниже.

1990-е гг. стали для Ирана, с одной стороны, временем экономического восстановления после разрушительной войны, а с другой – характеризовались некоторой активизацией отношений с Западом, особенно в торгово-экономической сфере. Президенты Ирана того периода – представитель политической группировки прагматиков (центристов) Али Акбар Хашеми Рафсанджани (1989–1997 гг.) и особенно представитель реформаторов, наиболее либерального крыла в иранской политической системе, Мохаммад Хатами (1997–2005 гг.) – придерживались мнения, что активное экономическое взаимодействие с Западом необходимо для быстрого и успешного развития страны. Однако контроль над всеми рычагами власти в Иране находится в руках не президента, а Верховного лидера (перс. рахбар) – шиитского религиозного авторитета. Рахбар Али Хаменеи, управляющий Ираном после смерти аятоллы Хомейни в 1989 г., выступает за активное противостояние Западу во внешней политике, допуская развитие экономических связей в той мере, в какой это необходимо и полезно для страны. Поэтому серьезных перемен во внешнеполитическом курсе Ирана в этот период не произошло: он все так же не признавал Израиль (считая это государство оплотом западного влияния на Ближнем Востоке и обвиняя его в незаконном захвате земель мусульман, а также массовых жестоких преступлениях против палестинцев) и не восстановил дипломатические отношения с США. Тем не менее президент М. Хатами сделал ряд важных заявлений, свидетельствующих о его открытости и готовности к диалогу (при этом не выходя за рамки, обозначенные Хаменеи): высоко оценил американскую демократию и предложил концепцию диалога цивилизаций (вместо концепции С. Хантингтона о столкновении цивилизаций). Запад, несмотря на благодушный настрой Хатами, продолжал крайне негативно относиться к Ирану. Так, президент США Джордж Буш-младший в 2001 г. объявил Иран частью «оси зла» наряду с Ираком и Северной Кореей, что усилило антизападные настроения в стране и способствовало укреплению позиций консерваторов (Abrahamian 2008).

В 2005 г. на президентских выборах победил представитель течения радикальных консерваторов Махмуд Ахмадинежад (2005–2012 гг.). С его именем связано значительное ужесточение позиции Ирана по вопросу ядерной программы, что привело к беспокойству международного сообщества из-за возможной военной составляющей ядерной деятельности Тегерана и введению Советом безопасности ООН антииранских санкций в 2010 г. Также М. Ахмадинежад получил известность своими выступлениями в ООН, направленными против доминирования Запада и Израиля в современном миропорядке. По его словам, мир должен быть избавлен от гегемонии империалистов. В качестве решения проблем он предлагал религиозно ориентированный консерватизм (Израиль… 2012). Однако внутренняя политика этого президента страдала от многочисленных ошибок и просчетов, во многом продиктованных популистским курсом и продвижением своих друзей на высшие государственные посты. Так, частично отменив субсидии, администрация Ахмадинежада при этом раздавала большие суммы денег населению в качестве компенсации, в результате чего резко выросла инфляция (Мамедова 2013). Также, вопреки заветам аятоллы Хомейни, который строго запретил военным участвовать в политике, произошло резкое усиление влияния Корпуса стражей исламской революции (КСИР) – элитного подразделения армии, особенно в тот период, когда президентский пост занимал М. Ахмадинежад, сам – бывший сотрудник КСИР: при нем пять губернаторов провинций, девять министров, 90 депутатов парламента, глава государственной телерадиокомпании и др. были ветеранами этой организации (Сажин 2017: 104–105).

Внешнеполитическая активность Ирана на современном этапе: противостояние американскому курсу на Ближнем Востоке путем всесторонней поддержки шиитского фактора

С 2011 г., после начала сирийской гражданской войны, наблюдается резкая активизация политики Ирана на Ближнем Востоке. До этого он в основном ограничивался помощью палестинской организации «Хамас» и ливанской шиитской организации «Хезболла» в противостоянии Израилю, а также укреплял свое политическое влияние в Ираке (бывшем агрессоре) после падения режима Саддама Хусейна, действуя через лояльные шиитские группировки. После 2011 г. Иран резко усилил свою деятельность в регионе, начав действовать в том числе военным путем. Уже с начала сирийской гражданской войны отряды КСИР и сформированные им шиитские ополчения активно действовали в Сирии, сражаясь на стороне президента Башара Асада против вооруженной оппозиции. К 2017 г. в боях погибли сотни офицеров КСИР, в том числе 10 генералов. Также по распоряжению Тегерана в Сирию вошли отряды «Хезболлы». Иран активно оказывает помощь вооружением и инструкторами КСИР йеменским хуситам – антиамериканскому и антисаудовскому вооруженному движению, опирающемуся на шиитский север страны и воюющему против преимущественно суннитского юга Йемена (Сажин 2017: 106–107). С 2014 г. по просьбе проирански ориентированного премьер-министра Нури аль-Малики КСИР появился и в Ираке, вступив в вооруженную борьбу с отрядами террористов запрещенной в РФ группировки ИГИЛ. Иран также активно проводил военные операции в Ираке через подчиняющиеся напрямую Тегерану шиитские полувоенные отряды «Народные мобилизационные силы», насчитывающие 142 тыс. человек. Некоторые члены Европейского парламента обвинили проправительственные и проиранские шиитские милиции в массовых убийствах и изгнании иракцев-суннитов (Миняжетдинов 2017), но эти обвинения нуждаются в тщательных расследованиях.

Как можно видеть, все режимы и движения, которым оказывает помощь Иран (за исключением палестинского движения «Хамас»), являются шиитскими или близкими к шиизму. Поэтому, предсказуемым образом, резко обострились отношения Ирана с лидером суннитского мира – Саудовской Аравией, которая, напротив, поддерживала в Сирии и Йемене суннитские вооруженные группировки с молчаливого одобрения своего главного западного союзника США. В этой связи можно говорить об опосредованной войне (так называемой «прокси-войне») Ирана с Саудовской Аравией в регионе. В январе 2016 г., после казни в Саудовской Аравии проиранского шиитского проповедника Нимра ан-Нимра и нападения на саудовское посольство в Тегеране, стороны разорвали дипломатические отношения. Серьезно ухудшились также отношения Ирана с Турцией. Президент Р. Т. Эрдоган объявил Турцию покровительницей сирийской суннитской оппозиции, обвинив режим Асада в массовых убийствах верующих мусульман-суннитов, и неоднократно высказывал недовольство тем, что Иран поддерживает сирийское правительство. В октябре 2014 г. Эрдоган даже обвинил Верховного лидера Ирана Али Хаменеи в том, что он поддерживает «убийцу 250 тысяч человек» Асада, сочтя такую позицию неприемлемой для духовных лидеров (Erdoğan… 2014). Ближневосточный регион оказался охвачен кровопролитными межконфессиональными конфликтами с непредсказуемыми последствиями.

Здесь необходимо остановиться на видении иранской властью современного мирового порядка и на ее представлениях о том, каким должен быть справедливый миропорядок. Лидер Исламской революции аятолла Хомейни в своей речи 1978 г. назвал США и Ве-ликобританию главными государствами, управляющими мировым порядком, и обвинил их в колониализме и массовых преступлениях против мусульман. Он также считал, что США и Великобритания намеренно создали государство Израиль для угнетения ближневосточных мусульман (Khomeini 2008a). Таким образом, Хомейни, будучи глубоко верующим мусульманином и воспринимая мировые политические процессы в религиозно-исламском ключе, видел мусульманские народы основными жертвами несправедливого мирового порядка.

В своем религиозно-политическом завещании, написанном в 1983 г., аятолла Хомейни охарактеризовал США как «государство-террорист», которое постоянно совершает преступления по всему миру и старается привести к власти полностью послушных ему правителей. Однако, по словам Хомейни, свободолюбивый иранский народ сверг проамериканскую династию и тем самым открыл дорогу для освобождения остальных стран и территорий мира. Одним из полюсов, противостоящих США, он называл советский блок, однако из-за своего неприятия коммунизма с его атеистической идеологией Хомейни полагал, что влияние политики СССР в мире было в целом негативным (хотя и не настолько деструктивным, как политика Запада). Хомейни также призывал угнетенные народы начать борьбу с угнетателями и тем самым создать условия для победы нового и справедливого миропорядка. Себя и организованную им Исламскую революцию он видел в качестве двигателя глобальных перемен по демонтажу старого миропорядка и восхищался достижениями Исламской революции, которых его режим добился за столь короткий срок. Хомейни выразил надежду, что ведущую роль в новом мировом порядке займут освободившиеся от западной зависимости мусульманские страны во главе с революционным Ираном, хотя он с уважением относился и к другим традиционным религиям (Khomeini 2008b).

Таким образом, Хомейни провозгласил Исламскую революцию в Иране началом формирующегося нового мирового порядка и одновременно его главным полюсом. Поэтому он говорил, что исламское правление, противостоящее угнетению, должно победить и в других странах. На первый взгляд это можно воспринять как агрессивный экспансионизм и стремление завоевывать соседние страны, силой навязывая им исламский режим. Однако Хомейни разъяснял, что речь идет не о силовом давлении на другие общества, а о мирном ненасильственном расширении идей Исламской революции и борьбы с угнетением, подразумевающем пропаганду достижений исламского режима в Иране, в результате которой жители других угнетенных стран, прежде всего мусульманских, сами захотят создать такой же режим у себя и освободятся от господства сверхдержав, остановив разграбление своих природных богатств и отказавшись слепо слушать своих зарубежных хозяев. Границы государств при этом должны оставаться неизменными. Единственной страной, где Иран (впрочем, безуспешно) пробовал силой свергнуть правителя, был Ирак, но это исключение подтверждает правило: Ирак первым напал на Иран с целью свергнуть исламский режим и завоевать богатую нефтью провинцию Хузестан. Действия Ирана были силовым ответом на угрозу, исходящую от режима Саддама Хусейна, ответственного за множество преступлений не только в Иране, но и в самом Ираке. Хомейни отделял народ Ирака от его правительства и неоднократно обращался к иракскому народу с призывом прекратить бессмысленную войну против исламского режима, защищая тирана, отрекшегося от моральных и религиозных норм, и сверг Хусейна, подобно тому как иранцы свергли шаха Мохаммеда Реза (Ткачев 2017).

Нынешний рахбар Ирана аятолла Хаменеи также чрезвычайно критически относится к современному однополярному миропорядку, возглавляемому США. По его словам, западные политики, несмотря на свои красивые костюмы и привлекательные слова о необходимости соблюдать права человека и права животных, фактически под прикрытием высоких фраз отдают приказы о совершении самых страшных преступлений – прежде всего против мусульман (Афганистан, Ирак и др.). Эпицентром угнетения и преступлений в современном мире Хаменеи (вслед за своим соратником и учителем Хомейни) называет США, заявляя, что Америка превзошла в своей жестокости даже ИГИЛ. Верховный лидер Ирана не ограничился простым перечислением преступлений Запада в истории и современности, но и назвал причину, почему это происходит: на его взгляд, основной причиной столь жестокого поведения гегемонов мирового порядка является чрезмерная секуляризация общественной жизни. На Западе уже давно произошло полное отделение политики от религии и науки от духовности. По словам Хаменеи, благодаря научно-техническому прогрессу Запад смог занять доминирующие позиции в мире. Однако из-за отказа его лидеров соблюдать религиозные и просто нравственные нормы поведения господство Запада в мире привело к колониализму – насильственному захвату более слабых народов, к которым западные власти и армии относились с варварской жестокостью и привели их к глубокому социально-экономическому упадку. Скрытые колониальные методы под различными прикрытиями во многом сохраняются в западной политике до сих пор. Подобных взглядов на современный несправедливый миропорядок придерживаются и другие иранские консервативные политики и духовные деятели (см.: Филин и др. 2022).

Особенную внешнеполитическую активность Иран после 1989 г. и до начала «арабской весны» проявил в войне в Боснии и Герцеговине, оказав широкомасштабную помощь центральной власти во главе с умеренным исламистом Алией Изетбеговичем как наиболее уязвимой стороне конфликта, столкнувшейся одновременно с агрессией сербских войск и хорватских вооруженных формирований. Иран активно помогал боснийским мусульманам оружием, инструкторами, нефтью, продовольствием, причем продовольственная помощь распределялась всем нуждающимся вне зависимости от национальности. Раненые мусульмане были эвакуированы в Иран для лечения. По словам консервативного политика и представителя высшего духовенства Ахмада Джаннати, помощь боснийским мусульманам оказывалась в рамках исламского концепта помощи угнетенным (мостазафин). Сами боснийские мусульмане признавали решающую роль иранского оружия и иранских инструкторов в том, что смогли продержаться на первом этапе войны. Иранские лидеры при этом критиковали Запад и ООН за эмбарго на поставки оружия Боснии, а также за равнодушие к массовой гибели мирных жителей в республике, в основном мусульман, заявляя, что Запад не хочет создания исламского государства в Европе и поэтому допустил агрессию мощной сербской армии против плохо вооруженных мусульман. После войны иранцы помогали боснийцам отстраивать разрушенные мечети, библиотеки, школы. Однако со временем под давлением Запада боснийские власти свели к минимуму отношения с Ираном и переориентировались на страны НАТО и Евросоюза. Интересно, что Иран, несмотря на стремление помогать в первую очередь мусульманам, не пошел полностью навстречу косовским албанцам: он хоть и осудил преступления режима С. Милошевича в Косово и отправил пострадавшим албанцам значительные объемы средств, но при этом осудил также и бомбардировки НАТО Сербии в 1999 г., заявив, что они не могут стать решением конфликта, а также отказался признать независимость Косово, так как республика была отделена от Сербии при активном вмешательстве и лоббировании Запада (см.: Ходунов 2022: 91–96).

Нынешний президент ИРИ Эбрахим Раиси в качестве важного шага для перехода к справедливому миропорядку называет начавшийся процесс перехода к многополярному миру путем укрепления региональных организаций, таких как Шанхайская организация сотрудничества. Э. Раиси отметил, что рост влияния Ирана в мире и в регионе произойдет благодаря взаимодействию с его друзьями (очевидно, подразумевая Россию, Китай и Индию), и что Иран про-должит помогать свободолюбивым народам мира. По его словам, этому процессу противится только Запад, не желающий утратить свое доминирование в мире (Pāsox-e… 2022).

Характерно, что сами иранцы не акцентируют внимание на религиозных различиях между суннитами и шиитами. Сам Хомейни считал эти различия несущественными (Жигалина 1996: 165). Иранские политические и религиозные деятели говорят, что основная причина поддержки шиитов в регионе заключается не столько в конфессиональной близости, сколько в том, что именно шиитские политические деятели наиболее активно и упорно сопротивляются Западу и его сателлитам. То есть в качестве основного фактора помощи Ирана шиитским организациям указывается именно их постоянная борьба с Западом и Израилем. Так, например, иранские официальные лица заявляют, что сирийский президент Башар Асад мужественно борется против Америки и Израиля, которые посылают в его страну террористов-наемников, чтобы свергнуть легитимный режим, и поэтому заслуживает всемерной помощи как лидер, с оружием в руках противостоящий западной гегемонии (Ro-uhāni... 2019). При этом иранские власти подчеркивают, что шиитские движения и организации в Ираке, Сирии и Ливане вовсе не навязывают свою власть силой: за ними стоит мощная народная поддержка, в том числе многих местных суннитов. Так, по их словам, шиитские лидеры Ирака избраны большинством иракского народа, а режим Б. Асада пользуется поддержкой не только алавитов, но и подавляющего большинства сирийцев-суннитов, что показали выборы 2021 г., на которых Асад, по официальным данным, получил 95 % голосов избирателей при явке в 78 % (Lucas 2021)[1]. В то же время в качестве основного фактора противостояния с Саудовской Аравией, где официально установлен исламский теократический режим, иранские лидеры указывают то, что саудовская королевская семья следует исламу лишь на словах, а на самом деле полностью подчинена американскому (то есть антиисламскому по своей сути) внешнеполитическому курсу, не останавливаясь перед преступлениями против мусульман в Йемене, Сирии, Ираке и Бахрейне (Baxši Al-Muti 2016).

Стоит отметить, что иранские войска в Сирии оказались в том числе в районах, граничащих с Израилем – злейшим врагом Ирана. В этой связи Израиль начал активно бомбить расположения проиранских формирований в Сирии. От израильских авиаударов иногда погибали офицеры КСИР (Александров 2023). Однако реакция Ирана была достаточно слабой. По некоторым данным, причиной такой ситуации стала позиция Башара Асада, который попросил иранцев не отвечать на действия Израиля во избежание эскалации конфликта (Bašār-e... 2022). Так или иначе, в регионе имеет место прямое вооруженное столкновение политически противоположных сил (прозападный Израиль и антизападные иранские силы), пусть и ограниченное по масштабам. Более того, в январе 2020 г. произошел чрезвычайно значимый инцидент в противостоянии между иранцами и американцами: по прямому приказу Д. Трампа был убит Касем Сулеймани, командующий элитным спецподразделением «Кудс» в составе КСИР, которое выполняло боевые задачи в Ираке и Сирии. Представитель Ирана в ООН назвал это убийство актом «государственного терроризма». Сторонники иранского режима считают Сулеймани героем и мучеником, боровшимся против гегемонии США на Ближнем Востоке, хотя некоторые оппозиционные режиму зарубежные иранские деятели и аналитики обвинили самого Сулеймани в убийствах мирных сирийцев и иракцев (из них часть поддержала убийство Сулеймани, а часть заявила, что его надо было судить за преступления, а не убивать без суда). Члены некоторых оппозиционных прозападных группировок зашли так далеко, что даже защищали Трампа, когда он угрожал авиаударами по памятникам иранской культуры (Selvik, Ranji 2023).

В последние несколько лет активизировалось также другое, внерегиональное внешнеполитическое направление Ирана – а именно взаимодействие со сверхдержавами Евразии: Россией и Китаем. В октябре 2019 г. начал действовать договор о свободной торговле Ирана с Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС), сформированным вокруг России. В марте 2021 г. был заключен ирано-китайский договор об экономическом взаимодействии в ближайшие 25 лет, предусматривающий инвестирование Пекином 400 млрд долларов в экономику Ирана в обмен на льготные условия продажи иранской нефти. В сентябре 2022 г. Иран стал полноправным членом Шанхайской организации сотрудничества, а в ближайшие годы, возможно, станет полноправным членом ЕАЭС. С 1 января 2024 г. начнется полноценное членство Ирана в БРИКС. Все это означает, что в Тегеране после нескольких десятилетий последовательного внешнеполитического нейтралитета приняли курс на построение тесных союзнических отношений с Москвой и Пекином. При этом, по словам иранских властей, одна из главных целей формирующегося союза – борьба против старого однополярного миропорядка и построение многополярного мира, в котором Запад больше не сможет навязывать другим странам свою волю. Иранцы, усиливая экономическое взаимодействие с Россией и Китаем, также стремятся нейтрализовать серьезное негативное влияние западных санкций на экономику страны и получить доступ к остро необходимым инвестициям, особенно в нефтегазовой отрасли. Наиболее серьезные санкции, больно ударившие по экономике, были введены США и Евросоюзом в 2012 г. и расширены администрацией Д. Трампа в 2018–2019 гг. (о влиянии санкций на экономику Ирана с 1979 г. см.: Зотин 2018).

Последние статистические данные показывают особо активный рост экономического взаимодействия Ирана с Россией. Так, товарооборот двух стран достиг 4,6 млрд долларов в 2022 г., а по объемам инвестиций в иранскую экономику Россия вышла на первое место с 2,8 млрд долларов (Смирнова 2023). Очевидно, что данная тенденция наращивания российско-иранского торгово-экономического взаимодействия в ближайшие несколько лет будет только усиливаться, так как обе страны страдают от суровых западных санкций.

Необходимо добавить, что в самое последнее время произошло существенное потепление ирано-саудовских отношений. Это вызвано несколькими факторами: усталостью обеих стран от непрямого военного противостояния, отходом саудовских властей от полного подчинения США и проведение ими более независимой политики, в том числе в отношениях с Россией, уверенной победой правительства Башара Асада почти над всеми отрядами вооруженной оппозиции в Сирии, с которой в конечном счете смирились в Эр-Рияде, а также активным посредничеством Китая по примирению сторон. С лета 2021 г. стороны провели несколько раундов переговоров, в результате которых в марте 2023 г. дипломатические отношения между Тегераном и Эр-Риядом были восстановлены. Примирение привело к резкому снижению интенсивности конфликта в Йемене, где впервые с 2015 г. в течение довольно длитель-ного времени удалось соблюдать соглашение о прекращении огня начиная с марта 2022 г. Резко улучшились также ирано-турецкие отношения, так как администрация Эрдогана признала реальность победы Асада в Сирии.

Иранская модель модернизации и роль Ирана в начавшейся реконфигурации Мир-Системы

Итак, Иран в последние десятилетия выступает в качестве стра-ны, самым активным образом противостоящей западной цивилизации – современному центру Мир-Системы. Это противостояние заключается не только в борьбе Ирана против политического влияния Запада на Ближнем Востоке. Официальная идеология страны, основанная на принципах консервативного шиизма, также носит резко противостоящий Западу характер. В иранских школах и университетах осуществляется индоктринация учащихся с целью вызвать негативные чувства к США, Израилю и Западной Европе из-за их угнетательской политики в регионе и в мире. Власти Ирана постоянно говорят о преступлениях Америки и Израиля в мире, особенно на Ближнем Востоке: в Ираке, Афганистане, Сирии, Палестине.

Кроме того, в Иране постоянно осуждается образ жизни, распространяемый западными элитами в своих странах: гедонизм и из-быточное потребление, массовое распространение атеизма и активное поощрение ЛГБТ. Все эти процессы считаются в Иране деструктивными и опасными для общественного развития. К прозападной династии Пехлеви (1925–1979 гг.) в Иране на официальном уровне существует крайне негативное отношение: ее обвиняют в до-бровольном подчинении Западу (до Второй мировой войны – Великобритании, затем – США), а также в продаже за бесценок природных ресурсов западным компаниям и в развращении иранского общества по западным рецептам (поощрение показа неприемлемых с точки зрения ислама фильмов и популяризация неприемлемой в исламском обществе слишком открытой одежды, в чем особенно активно участвовала жена последнего шаха Фарах, а также массовая продажа алкоголя, разрешение абортов и др.). По мнению представителей исламского режима, фактически Иран через династию Пехлеви был оккупирован Западом в политическом, экономическом и культурном отношениях, страной правила сказочно богатая, насквозь коррумпированная и развращенная верхушка, полностью отчужденная от стремлений, чаяний и ценностей мусульманского большинства, и только большие жертвы, которые принес иранский народ в ходе Исламской революции, позволили освободить страну от оккупационного гнета (см.: Salimi-Namin 2019).

Можно сказать, что Иран превратился в активный центр сопротивления однополярному миропорядку еще задолго до входа Мир-Системы в нынешнюю фазу турбулентности. Но это произошло не только благодаря исламистской идеологии. Наличие исламского режима не обязательно означает борьбу против западной гегемонии. Хотя очень многие исламистские режимы антизападно настроены (например, режим Зия-уль-Хака в Пакистане), но все же существуют отдельные страны с исламистскими режимами, имеющие теплые отношения с США, такие как Саудовская Аравия и особенно Катар. В случае Ирана, на наш взгляд, очень важной причиной активного противостояния Западу являются негативный опыт и национальное унижение, которое страна испытала после организованного США переворота 1953 г. Если говорить о еще более давних событиях, можно вспомнить действия Великобритании в 1917–1919 гг., чьи оккупационные войска запретили ввоз зерна в Иран и одновременно скупали и вывозили его из страны, тем самым резко обострив начавшийся в стране голод; всего из-за голода и последовавших за ним эпидемий тогда погибло до трети населения страны (Šahidi 2016). Активная помощь США иракскому режиму в ходе его агрессии, даже несмотря на использование Ираком химического оружия против Ирана, и тяжелые экономические санкции также вызывают весьма негативные эмоции. Основатель исламского режима аятолла Хомейни говорил о глубоко травмирующем опыте Ирана в отношениях с Западом (Khomeini 2008b). Все эти факторы исторических травм обусловили столь негативное отношение Ирана к Западу и активное стремление иранцев изменить существующий миропорядок в свою пользу. В последние годы Иран стремится привлечь для этого на помощь Россию и Китай. С учетом резкого ускорения реконфигурации Мир-Системы начиная с 2022 г., можно спрогнозировать активное участие (вернее, активное продолжение уже давно продолжающегося участия) Ирана в ликвидации старого мирового порядка в ближайшем будущем. Имея колоссальные природные ресурсы и выгодное геополитическое положение в стратегически важном регионе Евразии на перекрестке торговых путей, Иран вполне может стать одним из лидеров формирующегося нового миропорядка.

Иранский опыт модернизации при исламском режиме неоднозначен. С одной стороны, после революции в стране наблюдался огромный скачок в социально-экономическом развитии. По нашим расчетам на основе данных Всемирного банка, в 1978 г., непосредственно перед Исламской революцией, Иран по продолжительности жизни (55,9 года) занимал 150-е место в мире из 207 стран и территорий, по которым имеются данные – то есть 72 % стран мира имели более высокую продолжительность жизни. Тогда шахский Иран опережали такие несопоставимо более бедные страны со слабо развитым здравоохранением, как Гондурас (135-е место), Намибия (139-е место), Кения (142-е место), Папуа – Новая Гвинея (146-е место), Эсватини (147-е место) (World Bank 2023). При этом по ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в 1976 г., когда был зафиксирован самый высокий его уровень, Иран с показателем 10,7 тыс. долларов находился на уровне Португалии (10,9 тыс. долларов) и превосходил страны Восточной Европы: в Польше этот показатель составил 9,4 тыс. долларов, а в Югославии – 8,3 тыс. долларов (Maddison 2023). Достаточно высокое значение ВВП на душу населения (в значительной степени из-за сверхдоходов от продажи нефти с 1973 г.) при отставании даже от большинства развивающихся стран мира по продолжительности жизни отчетливо показывает совершенно недостаточное внимание последнего шаха к социальному развитию своей страны[2].

Однако 40 лет спустя, в 2018 г., Иран занимал уже 76-е место из 209 стран и территорий с показателем 76,2 года, и, таким образом, только 36 % стран мира опережали Иран по этому показателю. Теперь среди 15 стран, опережавших Иран (61–75 места), оказались не африканские, а преимущественно среднеразвитые восточноевропейские государства, завершившие демографический переход гораздо раньше – например, Польша (62-е место), Словакия (66-е место), Босния и Герцеговина (69-е место), Черногория (72-е место), Северная Македония (74-е место). Позади Ирана остались такие страны Восточной Европы, как Венгрия (79-е место), Сербия (82-е место), Литва (87-е место) и Румыния (89-е место). Это означает, что Ирану за 40 лет удалось опередить целых 74 страны и территории по продолжительности жизни, практически выйдя на уровень стран Восточной Европы, что наглядно говорит о достижениях Исламской Республики в сфере здравоохранения. Иранский успех в отношении стремительного снижения смертности малоизвестен и заслуживает популяризации в мировом научном сообществе. Впрочем, в мире (преимущественно на Ближнем Востоке) есть несколько стран с еще лучшим результатом – это, в частности, Оман, Ливан и особенно Алжир, поднявшийся за этот же период со 169-го (50,4 го-да) на 78-е место (76,1 года), таким образом, обогнав 91 страну (World Bank 2023). Но нужно помнить, что Иран, в отличие от других ближневосточных стран, достиг таких результатов, находясь под серьезными санкциями. Следовательно, если бы не было внешнеэкономического давления, он бы, скорее всего, продемонстрировал еще более впечатляющий результат.

Столь быстрый рост продолжительности жизни в стране после революции произошел за счет обеспечения деревень бедных городских районов чистой питьевой водой и канализацией, а также благодаря созданию качественной системы здравоохранения, охватывающей не только города, но и сельскую местность, благодаря чему к 1998 г. 85 % сельского населения получили доступ к медицинской помощи (Vahidnia 2007: 262–263). Обращает на себя внимание, что очень большой прогресс показателя средней продолжительности жизни был достигнут во время правления аятоллы Хомейни: тогда он вырос почти на 10 лет – до 65,7 года (World Bank 2023), несмотря на то, что ВВП на душу населения в 1989 г. из-за разрушительной агрессии Ирака и санкций обвалился вдвое – до 5,3 тыс. долларов (Maddison 2020). Такой результат был достигнут во многом за счет социальных мероприятий, осуществленных по инициативе Хомейни. Несмотря на войну, социальные расходы выросли с 15 % бюджета до революции до 30–50 % в 1980-е гг. Жилищные условия и инфраструктура в деревнях и бедных городских кварталах были значительно улучшены. Особенно большую роль в благоустройстве иранских деревень сыграло Министерство созидательного труда, с помощью которого деревни были обеспечены электричеством, чистой питьевой водой, дорогами, школами и больницами. Были также созданы исламские фонды – боньяды, чья задача состояла в предоставлении социальных услуг бедным (Ходунов 2020: 542). Детская смертность (до 5 лет) при Хомейни в условиях войны и обвала доходов за 1979–1989 гг. снизилась в 1,9 раза (для сравнения: в соседней Турции, где наблюдался быстрый экономический рост, за эти же годы снижение составило 1,7 раза [World Bank 2023]).

Весьма выдающихся успехов достигла страна и в сфере образования: грамотность среди населения от 15 лет и старше по переписи 2016 г. достигла 85,5 % (в 1976 г. – только 36,5 %). Среди молодежи 15–24 лет грамотность в 2016 г. была почти всеобщей – 98,1 % по сравнению с 56,5 % в 1976 г. (Ibid.). Очень большую роль в ликвидации неграмотности сыграл Хомейни. Он назвал высокий уровень неграмотности позором для революционного исламского общества, где все – и мужчины, и женщины – должны стремиться к знаниям, призвал к решительному искоренению неграмотности и потребовал «превратить Иран в школу». 28 декабря 1979 г. указом Хомейни было создано Движение по обучению грамотности Ирана. По всей стране были организованы курсы по ликвидации неграмотности, которые включали в себя также обучение исламским нормам и политической системе Ирана. К 1989 г. курсы по ликвидации неграмотности посетили в общей сложности 8,2 млн иранцев, в том числе 65,2 % женщин, из них 41 % прошел их полностью (Mehran 1992). Число студентов высших учебных заведений выросло со 150 тыс. человек в конце 1970-х гг. до 3 млн человек в 2007 г. (Ансари 2007), что означает резкое повышение доступности высшего образования. При этом девушек среди студентов – более 50 %. Активно идет прогресс в области науки: число публикаций иранских авторов в научных изданиях, включенных в базу данных Scopus, выросло с 41,5 тыс. в 2012 г. до 71,6 тыс. в 2020 г. За это же время резко вырос процент статей, опубликованных в первом квартиле международных изданий: с 24 % до 39 %, что говорит о значительном повышении качественного уровня. Однако расходы на науку из-за экономических санкций пока еще явно недостаточные – 0,8 % ВВП в 2020 г. вместо запланированных 3 %. Также иранская наука из-за недостаточного финансирования серьезно страдает от «утечки мозгов»: в стране работают 119 тыс. ученых, а за рубежом, в основном на Западе – более 110 тыс. (Дежина 2022).

Впечатляющих успехов достигла страна и в плане снижения рождаемости: всего за 16 лет она упала до уровня простого воспроизводства, с 6,8 ребенка на женщину в 1984 г. до 2,2 в 2000 г. (Воронов 2006). Важную роль в столь быстром ее снижении сыграли позиция иранских религиозных лидеров, заявивших, что необходимо перейти к небольшим семьям, чтобы сократить давление стремительно растущего населения на экономику, а также принятие в 1989 г. государственной программы планирования семьи. Благодаря программе за короткий срок была создана целая сеть бесплатных и доступных центров планирования семьи по всему Ирану, а также проводилась разъяснительная работа с населением в школах, университетах, по радио и телевидению и даже в мечетях о необходимости сокращения числа детей в семье. Кроме того, Министерство здравоохранения обучило 5 тыс. акушерок – молодых сельских женщин, которые стали работать в родных деревнях и помогли быстро снизить детскую и материнскую смертность, а заодно распространить контрацепцию среди сельских жителей (Vahidnia 2007: 262–263).

Учитывая возрастающую дестабилизацию Мир-Системы и устойчивый рост числа погибших в вооруженных конфликтах начиная с 2011 г. (триггером, по всей вероятности, выступила сирийская гражданская война с ее особенно большим количеством жертв), крайне важным представляется опыт ведения войны иранским руководством в 1980-х гг. Тогда, начиная с 1984 г., иранские города подвергались интенсивным бомбардировкам иракских пилотов, что привело к гибели 16 тыс. мирных жителей (из них – 4,4 тыс. женщин) и временному перемещению миллионов человек из своих родных мест (Defāʽ-e… 2013). Кроме того, в приграничных районах было применено химическое оружие, вызвавшее массовую гибель людей. Иранские офицеры в панике просили Хомейни разрешить отомстить и точно таким же способом разрушить иракские города и применить химическое оружие против Ирака. Однако Хомейни отказался дать разрешение на возмездие, объясняя это религиозным запретом шариата на убийство мирных жителей на войне при любых обстоятельствах, и приказал вести войну предельно внимательно и аккуратно, чтобы даже случайно не пострадал ни один невиновный иракец. Он, в частности, разрешил бомбить только военные и экономические объекты, запрещая сбрасывать бомбы на больницы, рынки, жилые дома, и велел предупреждать иракцев за 72 часа перед бомбардировкой каждого объекта, чтобы они успели эвакуировать оттуда людей. Он также запретил бомбить любые объекты в четырех священных шиитских городах (Кербела, Эн-Неджеф, Самарра, Эль-Казимайн). Иранским летчикам пришлось, рискуя жизнями, выполнять это распоряжение верховного главнокомандующего (Šorut-e... 2012). Это свидетельство взято из иранского источника, но существуют также иностранные свидетельства, косвенно подтверждающие его. Так, в целом Багдад, в отличие от Тегерана, по свидетельствам британского журналиста Алана Расбриджера, находившегося в Багдаде в апреле 1988 г., во время обстрелов противника жил нормальной повседневной жизнью, так как иранцы в Багдаде в основном атаковали военные и инфраструктурные объекты (Rusbridger 1988), а иракские самолеты в Тегеране – преимущественно жилые кварталы. Кроме того, существует свидетельство канадского философа Робина Карлсена о встрече с Хомейни в феврале 1982 г. Карлсен сообщает, что личность иранского лидера оставила у него чрезвычайно позитивное впечатление, а сам Хомейни в своем выступлении говорил о необходимости помиловать и отпустить на свободу несколько тысяч заключенных (Карлсен 2020). Таким образом, вполне вероятно, что Хомейни действительно аккуратно обращался с мирными жителями Ирака в ходе войны.

Поведение Хомейни можно сравнить с поведением У. Черчилля, который в ответ на бомбардировки нацистами британских городов взял на вооружение политику бесконтрольной мести по отношению к гражданскому населению Германии и разрешил военному командованию провести интенсивные бомбардировки жилых кварталов Дрездена, приведшие к гибели как минимум 25 тыс. мирных жителей. Решение лидера Ирана о категорическом запрете бомбежек гражданских целей должно изучаться в современном мире как пример ведения войны в соответствии с международными конвенциями (в случае Ирана речь шла о традиционных исламских нормах защиты мирных жителей во время военных действий, которые по своей сути совпадают с международными конвенциями). Однако полностью гибели мирных жителей Ирака все же избежать не удалось, в том числе из-за использования устаревших ракет, которые иногда попадали в гражданские объекты – например, в багдадскую школу (Rusbridger 1988).

Несмотря на такой позитивный пример поведения во внешней политике, существует очень много нареканий к современному иранскому режиму в плане политических репрессий внутри страны. Особенно активно поднимала тему репрессий администрация Д. Трампа, чрезвычайно враждебно настроенная к исламскому режиму. Госсекретарь администрации Трампа М. Помпео в ноябре 2020 г. выдвинул против иранской власти целый ряд разнообразных обвинений: финансирование терроризма за рубежом, репрессии внутри страны, убийство 1,5 тыс. демонстрантов, в том числе 23 детей, в ходе вооруженного подавления демонстраций ноября 2019 г., пытки и изнасилования тысяч политзаключенных, назвав иранский народ «самой многострадальной жертвой» исламского режима (Pompeo 2020). Европарламент также постоянно критикует Иран за практикующуюся там смертную казнь, средневековые телесные наказания, нарушение прав женщин (особенно активисток, выступающих за отмену обязательного ношения исламской одежды), серьезные ограничения свободы слова и преследования журналистов, гражданских и политических активистов (Iran… 2020). Учитывая откровенную враждебность политического Запада к Исламской Республике, к обвинениям со стороны западных лидеров нужно относиться с большой осторожностью. Тем более что, по некоторым сведениям, ситуация с правами человека в Иране не так страшна, как ее рисуют на Западе. Бывший посол Ирана в России Сейед Махмуд Реза Саджади в интервью 2011 г., в частности, сообщил, что такой вид казни, как забивание камнями, больше не применяется. Российские эксперты по иранскому праву говорят, что в Иране больше нет уголовного наказания за отход от ислама, хотя миссионерство по-прежнему фактически запрещено (Сеньчукова, Маковейчук 2011).

Вместе с тем существуют также известные авторитетные иранцы, которых нельзя назвать радикально-прозападными или антиисламски ориентированными, и которые все-таки критикуют режим. Так, правозащитница и нобелевский лауреат 2003 г. Ширин Эбади, находящаяся в оппозиции к исламскому режиму, но при этом являющаяся верующей мусульманкой, в своей книге описывает много случаев нарушений прав человека в Исламской Республике, в особенности – дискриминацию бахаитов, которых, по ее словам, иногда осуждают на длительные сроки заключения без каких-либо доказательств, а также суфиев, как и случаи разгона мирных оппозиционных демонстраций, не нарушающих нормы ислама, и некоторые другие виды репрессий. По ее словам, выборы в высшие органы власти после массовых демонстраций из-за подозрений в фальсификации президентских выборов 2009 г. больше не являются состязательными, так как реальным оппозиционным конкурентам правящему консервативному истеблишменту, в том числе Али Акбару Хашеми Рафсанджани, больше не разрешают принять в них участие (Ebadi 2017). Эти обвинения, конечно, нуждаются в дополнительных подтверждениях и исследованиях. Но в целом очевидно, что некоторые из них имеют под собой реальную почву: в иранском обществе, несмотря на отмеченные достижения, постепенно накапливаются серьезные проблемы и растет недовольство.

Даже по данным объективных и неангажированных исследователей, в Иране в последние годы появляется все больше проблем, которые могут поставить под угрозу стабильность режима. Судя по всему, иранская общественно-политическая модель прошла пик своей наибольшей эффективности и все ощутимее движется к кризису (подробное рассмотрение причин этой ситуации выходит за рамки данной статьи). В стране постоянно происходят массовые протесты с радикальными лозунгами о смене исламского режима, в которых, помимо студентов и интеллигенции, все большее участие принимают бедные слои, до последнего времени бывшие твердыми сторонниками режима. Протесты активно поддерживаются прозападными зарубежными телеканалами. Очень серьезное давление на экономику страны оказывают западные санкции. Однако, помимо внешних факторов, нельзя не отметить внутренние причины массового недовольства: неэффективность экономической политики, бюрократию, повсеместную коррупцию, высокую инфляцию и безработицу. Иранская оппозиционная интеллигенция выступает против серьезных ограничений свободы прессы, согласно которым фактически запрещена критика власти. Светски настроенные иранцы и особенно иранки недовольны жесткими религиозными ограничениями в одежде (Сажин 2022).

Эксперты говорят о крайне необдуманных экономических решениях КСИР, которые в условиях экономической блокады и отсутствия крупных зарубежных предприятий-конкурентов монополизировали некоторые важные отрасли экономики, и их деятельность часто наносит огромный экологический ущерб: например, в арабоязычной провинции Хузестан из-за активного выращивания сахарного тростника и переброски воды в центральную часть Ирана (обе активности осуществлены компаниями, принадлежащими КСИР) произошло пересыхание рек и озер, что привело к массовым «водным» протестам в июле 2021 г. (Железнов 2021). Национальные меньшинства недовольны неравноправным положением своих языков, в частности слабым развитием обучения и книгоиздательства на местных языках. Иранское государство, точнее – представители КСИР, в свою очередь, вместо того чтобы пойти навстречу протестующим в том, что не угрожает основам режима, по некоторым сведениям, в последние годы все чаще отвечают на протесты чрезмерным применением силы, что только озлобляет оппозицию (Сажин 2022)[3]. Рассуждая о причинах беспорядков, власти и официальные СМИ говорят исключительно о внешних заговорах, не рассматривая внутренний аспект недовольства (Железнов 2021). Все эти факторы рискуют подорвать стабильность политического режима уже в среднесрочной перспективе.

Стоит отметить также и все увеличивающееся влияние на взгляды иранцев, особенно иранской молодежи, оппозиционных и базирующихся на Западе ираноязычных СМИ, которые идеализируют время династии Пехлеви, скрывая ее преступления, а также умалчивают обо всех достижениях исламского режима, зачастую преувеличивая негативные стороны жизни современного Ирана.

Весьма опасен также феномен радикализации некоторой части оппозиционно настроенных иранцев: среди них отчетливо формируется группа, нетерпимо относящаяся не только к исламскому режиму, но и к исламской культуре как таковой и выступающая, например, за полное «очищение» персидского языка от всех арабских и тюркских заимствований путем внедрения в язык искусственно придуманных и не имеющих прочной языковой почвы «чисто персидских» слов (то есть фактически за радикальное обеднение словарного запаса персидского литературного языка и полный разрыв тысячелетних языковых связей с арабо-исламским миром). Также эта группа поддерживает запрет традиционных исламских ритуалов, преследование исламского духовенства, насильственное насаждение атеизма (или доисламской религии – зороастризма) среди иранцев и т. д. Совершенно очевидно, что в случае прихода к власти этой группы (например, с помощью США, в которых работает целый ряд иранских антиисламских политических организаций, лоббирующих свержение исламского режима, таких как широко известная леворадикальная организация «Моджахедин-е Хальк») произошла бы настоящая катастрофа в общественной и культурной жизни страны: традиционная ирано-исламская культура, существующая вот уже 1,4 тыс. лет и давшая миру множество выдающихся представителей, могла бы серьезно пострадать, что сопровождалось бы массовым убийством иранской культурной элиты и деградацией общественной жизни. Это могло бы в конечном счете привести к хаосу и гражданской войне с многочисленными жертвами и разрушениями историко-культурных памятников. Нетерпимость этой радикальной группы к исламской религии ярко проявилась в разрушениях радикальным крылом протестующих многочисленных религиозных объектов: в ходе протестов 2017–2018 гг. было разрушено 60 резиденций пятничных имамов (Fathollah-Nejad 2020), а в ходе протестов осенью 2022 г. был сожжен дом-музей аятоллы Хомейни (Кассем 2022). Также в последние годы имели место случаи жестокого избиения шиитских священнослужителей как явный показатель ненависти к представителям ирано-исламской культуры со стороны местных радикалов (Нескромно… 2012).

Все это не является совсем уж невероятным сценарием. Ведь сходные процессы в Иране уже наблюдались в период династии Пехлеви, особенно при правлении ее основателя Реза-шаха (1925–1941 гг.): интенсивная борьба за вытеснение арабизмов из персидского языка, осуществлявшаяся командно-административными методами, хладнокровный массовый расстрел по приказу шаха нескольких тысяч оппозиционных режиму верующих мусульман в ме-чети Гохаршад в священном для шиитов городе Мешхед в 1936 г. за нежелание отказаться от традиционной исламской одежды в поль-зу европейской (Дорошенко 1985: 89), убийства выдающихся представителей духовенства – например, аятоллу Хасана Модарреса задушили прямо во время его молитвы, запрет на традиционную исламскую одежду и насильственное навязывание европейской одежды (полиция режима особенно грубо обращалась с городскими женщинами, срывая с них на улицах платки), запрет важных шиитских религиозных церемоний, а также насильственная культурно-языковая ассимиляция национальных меньшинств (см.: Алиев 2002: 504–509). Сам Реза-шах, по словам консервативного иранского историка и политика Аббаса Салими-Намина, пришел к власти с помощью англичан, которые выбрали его как самого необразованного и безвольного среди всех претендентов на власть, чтобы он полностью выполнял все их распоряжения, касающиеся внешней политики и природных ресурсов Ирана (Salimi-Namin 2011).

Если экономическая ситуация в стране продолжит ухудшаться, а социально-политические проблемы будут накапливаться, то это приведет к ослаблению государственной власти и увеличению шансов на приход к власти (с помощью некоторых зарубежных сил) подобных радикальных движений, ненавидящих собственную традиционную культуру. Поэтому Иран для успешной борьбы за свое место в новом мировом порядке нуждается в стабилизации обстановки внутри страны путем серьезных и комплексных внутренних реформ, особенно с помощью резкого ускорения экономического развития и эффективной борьбы с коррупцией. Например, для победы над коррупцией Ирану можно было бы использовать набор рекомендаций, предложенных ООН (Коротаев, Халтурина 2009). Теоретически улучшению экономической обстановки может помочь снятие санкций со стороны администрации Дж. Байдена, по поводу чего ведутся непрямые ирано-американские переговоры. Если же стороны не смогут прийти к компромиссу, то выходу из экономического кризиса частично может способствовать активизация связей с Россией, Китаем и другими крупными странами Евразии. Но стране остро необходимы также серьезные и глубокие внутренние экономические и политические преобразования (включая определенную степень политической либерализации – в том объеме, который допустим в рамках господствующей религиозной доктрины), чтобы снова обеспечить иранскому обществу динамичное развитие.

Литература

Александров, С. 2023. Военный советник Ирана погиб в результате израильского авиаудара. Lenta.ru 31 марта. URL: https://lenta.ru/news/2023/03/31/iranian_advisor/.

Алиев, А. А. 2002. Иран vs Ирак: история и современность. М.: Изд-во Моск. ун-та. 768 с.

Алиев, С. М. 2004. История Ирана. ХХ век. М.: ИВ РАН, Крафт+. 648 с.

Ансари, Г. 2007. Интервью Чрезвычайного и Полномочного Посла Исламской Республики Иран в Российской Федерации Голамрези Ансари с телеканалом «Вести». Farsiiran. URL: http://www.farsiiran.narod.ru/analitics/intervewansari2.htm.

В Иране амнистировали 22 тыс. участников осенних протестов. 2023. ТАСС 13 марта. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/17253237.

Воронов, С. С. 2006. Некоторые политико-экономические составляющие всеобщей переписи населения Ирана 2006 г. Институт Ближнего Востока 31 октября. URL: http://www.iimes.ru/rus/stat/2006/31-10-06.htm.

Гринин, Л. Е., Коротаев, А. В. 2019. Исламизм и его роль в современном исламском обществе. М.: Моск. ред. изд-ва «Учитель». 144 с.

Дежина, И. Г. 2022. Наука под санкциями: опыт иранских университетов. Университетское управление: практика и анализ 26(3): 22–34. DOI: 10.15826/umpa.2022.03.019.

Дорошенко, Е. А. 1985. Шиитское духовенство в современном Иране. М.: Наука. 234 с.

Железнов, А. А. 2021. Протесты в Хузестане как отражение внутренних социальных и политических проблем Ирана. Институт Ближнего Востока 13 октября. URL: http://www.iimes.ru/?p=80236.

Жигалина, О. И. 1996. Этносоциальная эволюция иранского общества. М.: Вост. лит-ра. 264 с.

Зотин, А. 2018. На дальней санкции сойду. Как Иран 40 лет обходит меры принудительного воздействия. Коммерсантъ 22 апреля. URL: https:// www.kommersant.ru/doc/3605589.

Израиль бойкотировал речь М.Ахмадинежада в ООН. 2012. РБК 26 сентября. URL: https://www.rbc.ru/politics/26/09/2012/5703fd739a7947fcbd440d99.

Капущинский, Р. 2007. Император. Шахиншах. М.: Европейские издания. 320 с.

Карлсен, Р. 2020. Встреча с имамом Хомейни. Ч. 2. Исламская ре-волюция. Вчера. Сегодня. Завтра 2 мая. URL: https://iran1979.ru/robin-karlsen-vstrecha-s-imamom-xomejni-ch-2/.

Кассем, Х. 2022. Год огня и крови: в Иране сожгли дом-музей аятоллы Хомейни. News.ru 19 ноября. URL: https://news.ru/near-east/god-ognya-i-krovi-v-irane-sozhgli-dom-muzej-ayatolly-homejni/.

Коротаев, А. В., Халтурина, Д. А. 2009. Современные тенденции мирового развития. М.: ЛИБРОКОМ/URSS. 240 с.

Коц, А., Стешин, Д. 2012. Сирийский оппозиционер: «Огромная ошибка России в том, что вы недооценили, что сирийцы не любят Запад». Комсомольская правда 17 июля. URL: https://www.kp.ru/daily/26511/3422968/.

Мамедова, Н. М. 2013. Основные направления социально-экономической политики правительства Махмуда Ахмадинежада. В: Мамедова, Н. М. (отв. ред.), Иран при М. Ахмадинежаде. Памяти А. З. Арабаджяна. М.: ИВ РАН / Центр стратегической конъюнктуры. С. 40–53.

Миняжетдинов, И. Х. 2017. Победа, равносильная поражению: о чем молчат руины Мосула. РСМД 5 октября. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/pobeda-ravnosilnaya-porazheniyu-o-chem-mol-chat-ruiny-mosula-/.

Нескромно одетые девушки избили муллу, сделавшего им замечание. 2012. ИноСМИ 20 сентября. URL: https://inosmi.ru/20120920/199516096.html.

Сажин, В. И.

2017. Корпус стражей исламской революции Ирана – государство в го-сударстве. Контуры глобальных трансформаций 10(3): 83–109. DOI: 10.23932/2542-0240 -2017-10-3-83-109.

2022. Хиджаб, смерть и политика. Международная жизнь 28 сентября. URL: https://interaffairs.ru/news/show/37184.

2023. 70-летие переворота в Иране. Международная жизнь 19 авгу-ста. URL: https://interaffairs.ru/news/show/41832.

Сеньчукова, М., Маковейчук, Ю. 2011. Равны ли религии в Иране? Интервью с послом Ирана в России (+ мнения экспертов). Правмир
3 августа. URL: https://www.pravmir.ru/ravny-li-religii-v-irane-intervyu-s-poslom-irana-v-rossii-mneniya-ekspertov/.

Смирнова, С. 2023. Вложились по полной: Россия стала крупнейшим инвестором в экономику Ирана. Известия 23 марта. URL: https://iz.ru/1487526/sofia-smirnova/vlozhilis-po-polnoi-rossiia-stala-krupneishim-investorom-v-ekonomiku-irana.

Ткачев, В. В. 2017. Теория и практика экспорта исламской революции на примере Ирано-иракской войны. История и историческая память 15: 87–93.

Филин, Н. А., Кокликов, В. О., Ходунов, А. С. 2022. Осмысление колониализма и деколонизации в современном социально-политическом дискурсе Ирана. Международная аналитика 13(3): 30–47. DOI: 10.46272/ 2587-8476-2022-13-3-30-47.

Ходунов, А. С.

2020. Социальная и демографическая политика в Иране в период правления Мохаммада-Резы Пехлеви и Рухоллы Хомейни: сравнительный анализ. В: Рязанцев, С. В., Ростовская, Т. К. (отв. ред.), I российско-иранский социологический форум: сб. тезисов докладов участников форума (Москва, 16–18 ноября 2020 г.). М.: Перспектива.

2022. Сравнение позиции России и Ирана по отношению к войнам в бывшей Югославии. В: Безбородов, А. Б., Наумкин, В. В., Аликберов, А. К. (отв. ред.), Россия и Иран: Пять веков сотрудничества: сб. материалов международной научной конференции. М.: РГГУ. С. 86–110.

Abrahamian, E. 2008. A History of Modern Iran. Cambridge: Cambridge University Press. 228 pp.

Bašār-e Asad māneʽ-e pāsox-e Irān be Esrāʼil az xak-e Suriye šode-ast! 2022. Āfarineš 04.09. URL: https://afarineshdaily.ir/news/44970.

Baxši Al-Muti, Dž. 2016. Rahbar-e enqelāb: šajare-ye habise-ye malʽune-ye Āl-e Saʽud liyāqat-e edāre-ye harameyn-rā nadārad. Mehr 07.09. URL: https://www.mehrnews.com/news/3763728/.

Defāʽ-e moqaddas dar āyne-ye āmār. 2013. Hawzah October 15. URL: https://hawzah.net/fa/Magazine/View/5211/7602/95062/.

Ebadi, Sh. 2017. Until We are Free: My Fight for Human Rights in Iran. London: Rider. 304 pp.

Erdoğan: Böyle bir dini lider olabilir mi? 2014. Sabah 13.10. URL: https://www.sabah.com.tr/video/turkiye/erdogan-boyle-bir-dini-lider-olabilir-mi.

Fathollah-Nejad, A. 2020. The Islamic Republic of Iran Four Decades On: The 2017/18 Protests amid a Triple Crisis. Washington, DC; Doha: Brookings Institution. URL: https://www.brookings.edu/articles/the-islamic-republic-of-iran-four-decades-on-the-2017-18-protests....

Hal yuhaqqaq qasf Dimašq ahdaf as-thuwār bi-Suriyā? 2015. YouTube. URL: https://www.youtube.com/watch?v=byOla0cXqsw.

Iran & China: Military Ties. 2023. United States Institute of Peace June 28. URL: https://iranprimer.usip.org/blog/2023/jun/28/iran-china-military-ties.

Iran, in Particular the Case of 2012 Sakharov Prize Laureate Nasrin Sotoudeh. 2020. European Parliament December 17. URL: https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/TA-9-2020-0376_EN.pdf.

Khomeini, R. M.

2008a. Speech Delivered to Religious Students, Clergymen and Members of the Public: The Crimes of the Shah and of Those Who Claim to Support Human Rights (18.02.1978). Sahifeh-ye Imam. An Anthology of Imam Khomeini’s Speeches, Messages, Interviews, Decrees, Religious Permissions, and Letters. Vol. 3. Tehran: The Institute for Compilation and Publication of Imam Khomeini’s Works (International Affairs Department). Pp. 342–352.

2008b. Last Message (Politico-Divine Will) to Iranian Nation, Muslims and Peoples of the World and next Generations: Politicodivine Will (Everlasting Message of Imam Khomeini to the Contemporary Ones and Next Generations) (15.02.1983). Sahifeh-ye Imam. An Anthology of Imam Khomeini’s Speeches, Messages, Interviews, Decrees, Religious Permissions, and Letters. Vol. 21. Tehran: The Institute for Compilation and Publication of Imam Khomeini’s Works (International Affairs Department). Pp. 394–452.

Lucas, S. 2021. Iran’s Rouhani Congratulates Assad on “Victory” in Syria’s “Election”. EA Worldview May 29. URL: https://eaworldview.com/2021/05/irans-rouhani-congratulates-assad-on-victory-in-syrias-election/.

Maddison, A. 2020. World Population, GDP and Per Capita GDP, A.D. 1–2018. URL: https://www.rug.nl/ggdc/historicaldevelopment/maddison/releases/maddison-project-database-2020.

Mehran, G. 1992. Social Implications of Literacy in Iran. Comparative Education Review 36(2): 194–211. DOI: 10.1086/447099.

Pāsox-e Raʼisi dar bāre-ye jahān-e čandqotbi va jāygāh-e Irān be xabargozār-e Esputnik. 2022. Sputnik Iran 25.10. URL: https://spnfa.ir/20221025/13034205.html.

Pompeo, M. R. 2020. Anniversary of Protests in Iran. U.S. Department of State November 15. URL: https://2017-2021.state.gov/anniversary-of-protests-in-iran/.

Rouhāni dar didār-e Bašār Asad: Hamčun gozašte, dar kenār-e Suriye xāhim bud. 2019. Tasnim February 25. URL: https://www.tasnimnews.com/
fa/news/1397/12/06/1956013/.

Rusbridger, A. 1988. Iraq Walkover May Be Due to Chemical War.
The Guardian April 23.

Šahidi, A. 2016. Yatimxāne-ye Irān va qahti-ye bozorg. Alef 11.12. URL: http://alef.ir/vdcfy0djyw6d0ca.igiw.html?422811.

Salimi-Namin, A.

2011. Teʽdād-e kam-e šohadā-ye enqelāb-rā be nafʽ-e šāh mosādere na-konid. Tārix-e Irāni 26.01. URL: http://tarikhirani.ir/fa/news/271/.

2019. Salimi-Namin: Āmrikāyihā barā-ye pahlavism ārzeši- qāʼel nistand. Tasnim 15.01. URL: https://www.tasnimnews.com/fa/news/1397/10/25/1923284/.

Selvik, K., Ranji, B. 2023. Messaging Soleimani’s Killing: The Com-munication Vulnerabilities of Authoritarian States. International Affairs 99(6): 2465–2484. DOI: 10.1093/ia/iiad223.

Šorut-e Emām barāye hamle be Erāq če bud? 2012. Mašreq 01.01. URL: https://www.mashreghnews.ir/news/88783.

Vahidnia, F. 2007. Case Study: Fertility Decline in Iran. Population and Environment 28(4–5): 262–263. DOI: 10.1007/s11111-007-0050-9.

Walker, D. 2017. “An Agonizing Death”: 1980s U.S. Policy on Iraqi Chemical Weapons during the Iran-Iraq War. The Journal of the Middle East and Africa 8(2): 175–196. DOI: 10.1080/21520844.2017.1315554.

World Bank. 2023. World Development Indicators Online. Washington, DC: World Bank. URL: https://data.worldbank.org/indicator.

---

* Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2023 г. при поддержке Российского научного фонда (проект № 23-18-00535 «Борьба за новый мировой порядок и усиление дестабилизационных процессов в Мир-Системе»).

Для цитирования: Ходунов, А. С. 2023. Политика Ирана в условиях дестабилизации старого мирового порядка и формирования нового. История и современность 4: 119–147. DOI: 10.30884/iis/2023.04.05.

For citation: Khodunov, A. S. 2023. Iran’s Policy in the Context of Destabilization of the Old World Order and the Formation of a New One. Istoriya i sovremennost’ = History and Modernity 4: 119–147 (in Russian). DOI: 10.30884/iis/2023.04.05.

[1] Отметим в этой связи, что в самой Сирии восприятие роли Ирана радикально отличается у различных политических групп. Если сторонники правительства Б. Асада приветствуют вмешательство Ирана и «Хезболлы» на стороне властей как помощь в стабилизации страны и защите граждан от боевиков, то многие известные представители сирийской оппозиции, как светской, так и (особенно) исламистской, крайне негативно относятся к современному Ирану и его роли в Сирии. Так, Махмуд аль-Хамза, представитель Сирийского национального совета (СНС) в России (СНС объединяет многие светские и некоторые исламистские организации, называющие себя умеренными), считает политику Ирана неоколониальной и направленной на подчинение Сирии своим интересам, а правительство Башара Асада – марионеточным по отношению к Ирану. Одновременно он выступает и против политики США в Сирии, то есть его антииранская позиция вызвана не симпатиями к Западу, а обидой из-за поддержки Ираном режима Асада, который он считает нелегитимным и преступным (Коц, Стешин 2012). Еще более непримиримую позицию занимает Усама аль-Малухи, лидер суннитско-исламист-ского «Совета спасения Сирии». Эта организация, называющая себя умеренной и официально декларирующая неприемлемость убийств мирных жителей, включая алавитов, занимает антиамериканскую и антиизраильскую позиции, то есть ее неприятие режима Асада также не связано с любовью к Западу: организация обвиняет Асада в массовых преступлениях против мусульман-суннитов. По словам У. аль-Малухи, режим Асада «продал родину Ирану», а в Сирии идет «национально-освободительная война против иранского колониализма», который, в частности, выражается в том, что иранцы, по его словам, скупили 40 % зданий в старых кварталах Дамаска (Hal… 2015).

[2] Несмотря на колоссальный приток нефтедолларов, шах не смог адекватно распределить эти доходы среди всего населения. Поэтому в Иране наблюдалось очень значительное неравенство: на севере Тегерана возникли богатейшие районы с домами стоимостью в миллионы долларов, и их жители ежедневно летали обедать в Мюнхен или заказывали обед из Парижа самолетом (Капущинский 2007). При этом 10–20 % тегеранцев жили в трущобах без света и воды. Этим воспользовался аятолла Хомейни и начал критиковать режим шаха за отсутствие заботы о бедных и нищету жителей трущоб (Ходунов 2020: 541).

[3] Вместе с тем необходимо упомянуть такое явление в политической жизни Ирана, как регулярные массовые амнистии, объявляемые Верховным лидером в честь праздничных дат. Так, в феврале 2023 г. в честь годовщины Исламской революции указом Верховного лидера была объявлена амнистия, в ходе которой были освобождены 82 тыс. заключенных, из них 22 тыс. участников протестов 2022 г., а еще 34 тыс. смягчили наказание, за исключением лиц, совершивших тяжелые уголовные преступления и кражи (В Иране… 2023).