Феномен информационного общества: “люди известности”

Что подразумевается под личной известностью? В специальных изданиях я не нашел ни такого, ни синонимичных ей понятий[7].

По моему мнению, это такая информация о человеке, которая выделяет его в каких-то смыслах из общего ряда людей, обладающих аналогичными профессиональными или социальными качествами.

Такое выделение может касаться уровня его профессионализма или иных ценимых окружающими качеств (например, святости, удачливости, талантливости, ума и т. п.), широты известности в определенных слоях и местностях, формального или неформального перевода его в более высокую группу (например, в категорию «известный писатель» из группы «просто писатель»), длительности известности (посмертная слава, например) и т. п. Славу можно рассматривать как высокую степень личной известности. Указанное выделение из общего ряда может прямо или косвенно повышать социальные характеристики человека и давать ему дополнительные блага по сравнению со средним в группе людей, обладающих аналогичными качествами.

Однако нельзя путать личную известность персоны и известность какой-нибудь корпорации или знатного рода, к которым человек принадлежит. Знатность и известность рода – важнейшая характеристика сословно-аристократического общества. Она социально достаточно устойчива и передается по наследству, в то время как личная известность – результат персональных успехов, которые надо поддерживать. Также есть различия между известностью, приобретенной личными действиями человека, и известностью персоны, проистекающей из занятия ей какого-то официального положения. Какой-нибудь чиновник становится широко известен публике просто по роду своей деятельности (как, например, председатель Центральной избирательной комиссии Александр Вешняков).

Личная известность – это благо, которое было ценным всегда. Даже на заре человеческой истории слава о великих охотниках, воинах, сказителях, колдунах высоко ценилась и тяжело добывалась. Анналы древней и средневековой истории также рассказывают нам, насколько люди стремились к ней, порой даже совершая невероятные вещи. Так, Нерон, будучи императором, всерьез гонялся за славой актера. Герострат поджег храм Артемиды, который считался одним из семи чудес света. Геродот объехал полсвета. За славу соревновались ученые и поэты, полководцы и короли, «схимники» и кардиналы, актеры и пророки, рыцари и их дамы. В обществах, где в той или иной форме имелась демократия, политики порой пытались достичь популярности путем огромных затрат (Юлий Цезарь, например, устраивал дорогостоящие зрелища за свой счет)[8].

Иногда известность давала больше власти и материальных благ. Колдун, врач, повар, актер, обладавшие наибольшей известностью, обычно имели больше «клиентов» и больше «гонораров» за свои услуги. Известных мудрецов, например в древнем Китае и эллинистических странах, иногда приглашали к себе правители и щедро одаривали их[9]. Слава вождя привлекала в его дружину. Вокруг прославленных волхвов или друидов собирались многочисленные ученики. У жилищ известных схимников создавались монастыри. И т. д. Однако как ни ценна была личная известность для определенных людей, все же в доиндустриальную эпоху (когда и вообще грамотных людей было не так много) число тех, кто с ее помощью получал основные средства к существованию или мог их резко увеличить, было незначительно.

Дело в том, что в архаических обществах, как правило, главными социальными характеристики были знатность, сословное положение, членство в корпорации, земельное богатство, близость к власти. Личная же известность выполняла подсобную роль, то есть роль маркера для дополнительной дифференциации в среде более или менее социально равных людей (например, между рыцарями, мастерами, философами и т. д.). Либо она выступала как дополнительная характеристика для особых по статусу индивидов, какими являются очень знатные люди, разбойники и т. п. Но обладание или не обладание личной известностью все же не влияло фатально на социальное положение ни дворянина, ни буржуа (за отдельными исключениями). В то же время сегодня известный или неизвестный писатель (певец, актер, спортсмен) различаются в доходах и престиже между собой примерно как крестьянин и дворянин или как простой дворянин и герцог.

С изобретением книгопечатания, с появлением первых СМИ (газет) и ростом их влияния число людей, зависящих от своей известности, увеличилось, а их материальные возможности выросли[10]. Однако все еще количество тех, кто мог конвертировать известность в богатство, было невелико. Но оно возрастало по мере появления новых технических средств, таких как радио, кино и особенно телевидение, а также прогресса в образовании, пока наконец ситуация и вовсе изменилась.

Что же произошло? Кратко говоря, возник заметный и очень влиятельный слой людей, имеющих большие или даже огромные доходы, основная часть которых напрямую проистекает от высокого уровня и широких масштабов их известности. Это весьма разношерстная публика, которая включает публичных работников телевидения и других средств массовой информации; деятелей искусства, театра, литературы, науки, кино; представителей шоу-бизнеса и моды; спортсменов; частично политиков и различных официальных лиц (особенно бывших, держащихся за счет прежней известности); родственников известных людей, эксплуатирующих этот факт; а также и просто по какой-то причине узнаваемых людей, которые сумели разными способами привлечь к себе внимание[11]. Вся эта пестрая публика имеет общим то, что эксплуатирует свою популярность, конвертируя ее в должности, деньги, связи и разные блага, даже порой передавая ее по наследству. Значение такого слоя в информационном обществе, по-видимому, будет расти, чему, в частности, способствует информационная прозрачность границ.

В этот слой проникают и увеличивают его значимость и престижность и те, за кем известность, так сказать, следовала в качестве дополнительной характеристики. Например, представители аристократических и даже королевских семей (тут одна принцесса Диана чего стоит). В России некоторым людям удалось реанимировать интерес к старым дворянским фамилиям и на этом сделать определенный капитал известности. Также это политики, крупные бизнесмены, признанные специалисты в разных областях и т. д.

Таким образом, хотя личная известность не новый феномен, однако, думается, никогда еще не складывался столь заметный и влиятельный слой людей, которые в социальном плане объединены благодаря своей популярности и возможности регулярно появляться в том или ином виде в СМИ или на экране кинотеатра, телевизора, компьютера[12]. Часть этих людей, правда, по-прежнему получает известность через старые формы. Например, авторы широко расходящихся книг, номинанты почетных литературных и научных премий, те, кто публикуется в серьезных изданиях, артисты знаменитых театров, авторы шлягеров, художники и т. п. Но о них пишут журналы и газеты. А если человек стал уже достаточно известным, и он не чурается паблисити (а таких все меньше и меньше), то так или иначе он появляется и на экране. Скажем, популярная книга становится фильмом, композитор или поэт мелькают вместе с певцом на сцене, обладатель премии дает бесконечные интервью и становится почетным гостем телевизионных «тусовок», известный адвокат все время комментирует различные дела, журналисты интервьюируют друг друга, модельер появляется перед зрителями чаще своих моделей и т. д. Кроме того, эти люди объединены и личными связями друг с другом, и представителями других элит.

В дополнение к этому они (по крайней мере, в России) становятся «многостаночниками». Композиторы, актеры, комики, даже продюсеры вдруг выступают в амплуа певцов. Певцы «осваивают» смежные профессии композиторов и поэтов. Телеведущие легко становятся актерами и режиссерами, и наоборот. И т. д. и т. п. Все это также свидетельствует о формировании именно единого социального слоя. И подобно тому как некоторые менеджеры считают, что могут управлять любым заведением, вплоть до организации выборов (как герой рассказа О. Генри ‘On Behalf of Management’), как партийные руководители в СССР могли руководить чем угодно, так и «люди известности» легко переходят от занятия к занятию. Они уверены, что это не столь уж сложно, поскольку главная их профессия – быть известным. А публика все «скушает». Это, кстати, одна из причин падения профессионализма в эстрадном жанре.

По благосостоянию люди известности стремительно приближаются к собственникам. Сегодня многие спортсмены, артисты, певцы, шоумены, топ-модели и прочие по уровням личного дохода (нередко несколько миллионов долларов в год) начинают обгонять даже солидных предпринимателей. Если ранее знатность, место в государственной иерархии, образование и квалификация как бы по праву «притягивали» к себе деньги и собственность, то теперь и известность достаточно легко конвертируется в деньги и другие блага. Ведь известный человек может получить большой гонорар просто за появление на экране (одна реклама чего стоит, а ведь есть еще интервью, мемуары, лекции и т. п.). Естественно, что вокруг этих богатств крутятся и всякого рода темные личности: прилипалы, вымогатели и те, кто затевает против «звезд» бесконечные тяжбы. Кстати, эти последние нередко сами получают известность.

Таким образом, можно говорить о слое именно профессионалов известности, деятельность которых невозможна без нее, либо крайне затруднена, либо лишается смысла и т. п. В любом случае, без нее они теряют в социальном плане очень многое, а то и все. Сказанное свидетельствует о том, что из дополнительной социальной характеристики личная известность становится одной из главных[13]. Соответственно растет престиж «известности», а значит и ее «дефицитность». Усиливается также стремление передать статус известности по наследству, чему способствует само по себе вхождение в элиту, которую образуют эти люди.

Причины всего вышесказанного очевидны и взаимосвязанны.

Первая. Изменения технической базы. Выделение этого слоя, как ясно, напрямую связано с огромной и растущей ролью электронных средств информации, формированием единого информационного пространства. «Вместо традиционного вербального способа постижения мира, играющего большую роль для всего человечества, начинает преобладать аудиовизуальное познание. Тем самым средства массовой коммуникации обеспечивают приоритет в создании картины мира, в осмыслении человеческой природы»[14]. Налицо революция в формах информации, скорости и широте ее распространения, силе ее воздействия. Росту слоя людей известности также сильно способствуют перемены в транспорте и связи, позволяющие легко перемещаться по всему миру и при этом постоянно общаться со многими местами. Причем любое перемещение «звезд» становится также и информационным «событием» (вообще и для конкретного места в частности).

Вторая. Изменение материальной базы. Создание, обработка и передача информации (всякой: серьезной, рекламной, развлекательной) превратились в крупнейший и быстро растущий сектор экономики с огромными капиталами и доходами. А люди известности представляют его важнейшую часть. К тому же они часто становятся и совладельцами или соуправляющими шоу-бизнеса. В целом информация стала новым и весьма ценным видом богатства, благодаря которому его распределители успешно делают карьеру и деньги. «По утверждениям комментаторов, телевизионные сети сдают зрителей в аренду рекламодателям»[15].

Необходимо отметить теснейшую связь рекламы (огромнейшего сектора экономики) и участия в ней людей известности. С одной стороны, рекламодатели заинтересованы в продвижении товаров с их помощью, с другой стороны, известность легче всего конвертировать в деньги именно через рекламу. Ведь рациональность не является главным качеством потребителей[16]. А раз так, надо воздействовать на их эмоции и «невротические реакции»[17], тем более, что управление человеческими страстями приобретает научную точность[18]. И именно кумиры толпы легче всего могут сделать это. Огромные обороты шоу-бизнеса, средств информации, рекламных компаний и другого создают мощнейший фундамент для количественного роста слоя людей известности и его значимости. Очевидно, чем богаче будут эти сектора экономики, тем заметнее будет их роль и влияние.

Пьер Бурдье в своем недавнем исследовании о средствах массовой информации сделал вывод, что телевидение (и вообще рыночная журналистика) несет опасность различным сферам культурного производства: искусству, литературе, науке, философии, праву[19]. Но тут стоило бы добавить, что фактически уже сложился симбиоз средств массовой коммуникации и указанных видов общественного сознания. В результате первые вбирают в себя различные элементы искусства, философии, науки, политики и права, а вторые приобретают информационно-развлекательные черты, которые едва ли не начинают доминировать в них. И такой симбиоз, помноженный на мощную экономическую базу, становится прочнейшим основанием для роста влияния людей известности.

Кроме того, фактически средства массовой коммуникации становятся обязательным посредником между производителем идей и публикой. Они присвоили себе право определять значимость того или иного интеллектуального явления. И без их «санкции» приобретение даже профессиональной известности (в сравнительно узком круге знатоков) становится более сложным. Бурдье очень верно отмечает, что для интеллектуала, который хочет быть услышанным и прочитанным, все труднее и труднее сопротивляться растущему влиянию рыночной журналистики. А механизмы коррупции все глубже проникают в академические круги, по мере того как телевидение начинает занимать центральное место в поле их действия[20]. Таким образом, к широкой личной известности теперь стремятся и те, кто раньше вполне обходился достаточно узкой профессиональной известностью.

Третья. Изменение типа производства и распределения благ.

а) Производство товаров массового спроса создало новое «массовое» общество и новых потребителей. «И производителей и потребителей словно пропускают через жернова массового производства, они выходят оттуда совершенно одинаковые», – верно заметил Э. Ван ден Хааг. Он также писал: «Люди в качестве потребителей вынуждены отказаться от собственных вкусов. В конечном счете, производство стандартизированных вещей требует производства стандартизированных людей»[21].

Социологи давно уже заметили, что на смену «героям производства» пришли «герои потребления»[22]. Люди известности в какой-то мере являются авангардом этих «героев потребления». Ведь они не только участвуют в рекламе товаров, но и создают стереотипы образа жизни, установки на то, к чему должен стремиться человек и в главном, и в мелочах.

б) Изменилось производство и распределение духовных благ, в результате чего расцвела массовая и популярная культура, которой, как еще 30 лет назад отмечали Задорно и Хоркхаймер, управляют рекламодатели, телевидение, кино, популярная музыка и другие отрасли массовых коммуникаций, создающие у народа конформность[23]. Такая культура вообще немыслима без известных людей. И чем сильнее массовая и популярная культура, тем мощнее и значимее страта «людей известности».

Четвертая. Особые свойства информации как товара.

а) Информация становится товаром массового спроса, а, следовательно, объемы ее реализации колоссально возрастают.

б) Возможности влиять на людей. Уже давно возникла формулировка о манипуляторах сознанием[24]. «Не приходится сомневаться, что … виртуальные реальности могут быть использованы в целях манипулирования сознанием людей»[25]. Действительно, по влиянию на сознание они могут сравниться, пожалуй, только с церковной организацией в прежние времена, а в некоторых смыслах превосходят даже ее. Естественно, что, обладая такой властью над умами и пользуясь всеми правами и свободами, можно создать известность и дутый имидж кому угодно. Здесь действует огромная система, само попадание в которую во многом и определяет успех.

в) Создание зависимости от этого товара. В этом плане многие шоу, игры и прочее весьма напоминают алкоголь, торговля которым приводила к бедствиям для неразвитых народов.

г) Способность к мифотворчеству, благодаря чему можно внушить совершенно искаженные представления о товаре и человеке.

д) Отсутствие привычного материального вида товара, тем более с учетом, что большая его доля преподносится «бесплатно». Это ослабляет внутренний контроль потребителей, появляющийся, когда надо тратить деньги. Внимание же, время, собственная психика для человека пока еще не являются ценностью, сравнимой с деньгами.

Пятая. Изменение общей и профессиональной структуры населения.

Даниэл Белл говорил, что в доиндустриальном обществе жизнь была «игрой» между человеком и природой; в индустриальном обществе работа – это «игра» между человеком и искусственной средой (машинами, техникой); в постиндустриальном обществе работа становится «игрой» человека с человеком. Он имел в виду быстрый рост сферы услуг, образования, государственных услуг и т. д.[26] Но, продолжая этот ряд, можно сказать, что сегодня жизнь – это игра человека с экраном, с киберпространством, с людьми известности через телевизор, радио и т. п. Но теперь уже слово игра не нуждается в кавычках, а употреблено в самом прямом смысле, тем более что новейшее технологическое оснащение все более способствует усилению эффекта включенности человека в действие и реальности происходящего действия, даже если оно совершенно фантастично[27].

Замечено, что нередко новые профессии появляются в результате видовой и внутривидовой дифференциации обширного круга занятий, прежде не связанных со сферой труда: игрового, художественного, развлекательного, благотворительного, коммуникативного, познавательного и другого характера[28]. Это прямо относится к героям нашего исследования. Но, с другой стороны, чем сильнее идет такая профессионализация прежде любительских занятий, тем заметнее процесс превращения этих людей в особый социальный слой. Это частично напоминает процесс формирования интеллигенции из представителей свободных профессий и интеллектуалов.

Шестое. Изменяются и стереотипы поведения людей, а также и моральная оценка развлечений и безудержного потребления. Это связано с появлением значительного досуга и свободного времени, которое надо занять[29]. «Хлеба и зрелищ» требовал римский плебс. Поскольку «хлеб» сегодня есть у всех, потребность в зрелищах увеличивается, так же как и усиливается страсть к различным теле- и иным играм. Этот факт остроумно сформулировал Нелл Постмен в своей книге «Развлекают нас до смерти»[30].

Йохан Хейзинга в своей знаменитой книге «Человек играющий» (30-е годы прошлого века) пришел к выводу о том, что сама культура человеческого (любого) общества носит «игровой характер»[31]. Он утверждал, что «подлинная культура не может существовать без определенного игрового содержания»[32]. Однако ныне ситуация такова, что не нужно беспокоиться за наличие этого компонента в культуре. Напротив, теперь надо тревожиться за саму культуру, которая поглощается игрой.

Развлекаться, наслаждаться, пожить для себя, («оттянуться со вкусом» и «поймать кайф», используя слоган рекламы), ни в коем случае не пропустить удовольствие и т. п. гедонистические призывы становятся все более и более правильными с точки зрения современной морали. Ее ни в коем случае уже нельзя сравнить не только со строгой к светским развлечениям пуританской или кальвинистской моралью, но и просто с народной точкой зрения, которая учила много работать, экономить, не транжирить, копить «копейку», внушала, что долг превыше всего, «делу время – потехе час» и т. п. Напротив, много работать стало нехорошей привычкой, а такие люди получили название «трудоголиков» (то есть их как будто приравнивают к алкоголикам и подобным нездоровым типам). Этот дрейф в отношении к жизни, начавшийся достаточно давно, теперь приобрел уже почти необратимый характер. Без такого бесконечного (и уже во многом бессмысленного) потребления экономика встанет. И люди известности играют огромную роль в утверждении этой новой морали.

Есть, конечно, и другие причины формирования данного слоя и роста его значения.

Людей известности можно рассматривать и как новую элиту. Райт Миллс без колебаний отнес «профессиональных знаменитостей» (the professional celebrities) к властвующей элите Америки[33]. А образование элиты влечет и появление определенных черт корпоративности, общей социальной психологии и прочего. Корпоративность же означает, что для достижения популярности уже совершенно недостаточно таланта. Мало того, хотя для успеха это и не лишнее качество, однако в принципе оно уже необязательно. Самое же главное – занять правильное место в корпорации и понять ее внутренние требования. И тогда она сама сделает тебе имя. Но, с другой стороны, корпоративность препятствует попаданию в «цех» со стороны, облегчает наследование известности тем или иным путем. Поэтому, чтобы проникнуть туда без всякой поддержки, нужна удача. И в любом случае человек должен обладать огромной энергией, большим терпением, напористостью, коммуникабельностью, хваткостью, умением быстро ориентироваться, а также такими не слишком уважаемыми качествами, как беспринципность, умение понравиться, угодничество, хитрость, изворотливость и т. п. Он также должен забыть о таких вещах, как скромность и стыд.

Корпорации людей известности (как и любые другие) стремятся к влиянию на общество и к власти. Даже в отношении искусства отмечалось, что оно «с полным правом выступает в качестве института и стремится к власти на том же уровне, как деловые круги, церковь или школа»[34]. Но это стремление едва ли не в большей степени присуще средствам массовой коммуникации и людям известности.

Подобно тому как раньше сам сан священника как бы приписывал святость человеку, а титул – аристократизм и благородство, так и известность вроде бы сама по себе гарантирует таким персонам выдающиеся качества, причем качества по определению хорошие. Предполагается, что чем известнее человек и громче его слава, тем больше его достоинства. И такое общепринятое представление создает вокруг людей известности своего рода харизму. Харизму можно определить как авторитет и возможность влиять на других, основанные на вере в особые личные качества харизматической персоны, на эмоциях, возникающих от ее влияния или общения с ней.

Разумеется, на самом деле степень известности никак не гарантирует, что ее обладатель – достойная и выдающаяся личность. Напротив, очень часто такие люди являются глупыми, ничтожными, гадкими, эгоистичными, жестокими к окружающим, а их личные достоинства оказываются обратно пропорциональными славе. Но благодаря указанному «оптическому обману» поклонникам и фанатам кажется, что их кумир является совершенно особым человеком, само поклонение которому возвышает их. Соответственно любое его «явление народу» становится сильным эмоциональным событием. Поэтому харизма сильно облегчает процесс превращения людей известности в своего рода символы: успеха, красоты, манер, стиля жизни. Юношам и девушкам, говоря словами поэта, «размышляющими сделать жизнь с кого», теперь не надо много размышлять: кумир всегда перед глазами.

Нации уже давно стали в культурном отношении достаточно сплоченными. Но для поддержания такой сплоченности требуются какие-либо общие знаковые фигуры. Люди известности как нельзя лучше годятся для такой роли знакомых всем символов, о которых все могут поговорить со всеми. Тема эта по уровню интеллекта доступна всем, поэтому светские сплетни и «перемывание косточек» знаменитостям начинают играть роль части общей культуры. А бульварные СМИ и сами «звезды» активно способствуют такой рекламе. Если раньше какие-нибудь скандалы могли испортить репутацию актрисе, певцу и т. д., то теперь, кажется, ее трудно чем-либо испортить. Напротив, «звезды» часто стремятся получить скандальную рекламу, которая для них гораздо лучше, чем никакая.

Тут стоит подчеркнуть, что, как и любая другая элита (вне зависимости от ее исторической прогрессивности), люди известности формируют и особые стиль жизни, мораль, и особые корпоративные требования, в чем-то приятные, а в чем-то очень обременительные. Это связано с открытостью их жизни, необходимостью все время быть на виду, поддерживать свою физическую форму и особенно внешний вид (а в отношении изменений своего облика и тела они идут впереди всех). Несоблюдение этих правил грозит опасностью потерять свой «капитал». Ведь сегодня человек как бы исчезает из сознания людей, если он не мелькает в СМИ. «С глаз долой – из сердца вон».

Наконец, подобно новым элитам, они начинают беззастенчиво внедрять в общественное сознание собственную «богемную» мораль, откровенно ломая все мыслимые приличия. Этому способствуют коммерциализация секса[35] и сексуальных символов вообще, а также сильное изменение половой морали[36]. Но верно и обратное, что «люди известности» все это усиливают и «благословляют». Недавний пример – сознательно непристойное поведение на сцене девочек из группы «Тату» и смакование этой темы. Недаром также появилось понятие секс-символов и секс-звезд. Кстати сказать, эпатаж публики – это один из путей попасть в ряды людей известности (и какая-нибудь «дрянная девчонка», которая хвастается, что переспала со всеми знаменитостями, при удаче может занять там свое место). Я не упоминаю уже о злоупотреблении наркотиками и алкоголем и других вещах. К богемной морали также добавилась мораль журналистов, профессию которых не зря в шутку называют второй древнейшей продажной профессией.

Надо отметить, что, как всякая элита, «люди известности» не являются социальным слоем, представляющим собой просто добавку к множеству других страт в обществе. Элита всегда влияет на всю структуру социума, подгоняя и подстраивая ее под свои интересы. Надо иметь в виду, что каждая «звезда» в культуре, моде, спорте, равно как и их команды (особенно в спорте) создают вокруг себя нечто вроде современной секты или клиентелы. Крупные футбольные клубы имеют каждый десятки (а то и сотни) тысяч активных болельщиков, фанатов, а также и фан-клубы. При этом само понятие фаната какой-либо футбольной команды или поп-звезды становится как бы самодостаточной социальной характеристикой. А все вместе фанаты составляют огромный пласт общества, причем пласт растущий. В связи же с глобализацией мира и интернационализацией поп-культуры такое влияние на социальную структуру общества перерастает национальные границы, и фанаты у звезд появляются в самых разных странах.

Помимо профессиональных людей известности, возникает много прослоек людей, так или иначе (в той или иной степени, длительности, важности для них самих) становящихся более известными, чем те, кто профессионально или социально стоит рядом с ними. Это те, чья известность является лишь побочным достижением для них (например, известный бизнесмен), либо связано с привлечением к себе общественного внимания, всякого рода «экстремалы» и оригиналы, «рекордсмены», коллекционеры и т. д. и т. п. Но лишь некоторые из них способны затем превратить известность в ходкий товар. С другой стороны, поскольку известность становится все более ценной, престижной, многие добиваются ее просто так, подобно тому как буржуа добивались ценой огромных затрат дворянского звания ради престижа.

Особый слой представляют также те, кто, говоря театральным языком, толпится около кулис. Сегодня это завсегдатаи телестудий, причем теперь их рассматривают как обязательную часть телеигры. Эта публика, гордая прикосновенностью к людям известности, смеется любой пошлости и глупости, готова одобрить все, что бы ни делалось в студии. К слову сказать, именно для такой и ей подобных групп исключительно важным является возможность статусного присвоения и потребления благ, которые повышают социальную оценку человека в глазах других[37]. Ведь даже возможность находиться рядом с системой, делающей известность, как бы отбрасывает на человека «лучик» особой избранности. Для телевидения же такие приверженцы очень удобны в роли символа общества, всегда довольного своими кумирами.

Наконец, о специфике людей известности в России:

1. Поскольку в СССР очень много значил фактор личных знакомств и т. н. «блата», этот канал формирования знаменитостей играет у нас бòльшую роль, чем в других странах. Соответственно и квалификация известных персон (особенно певцов и шоуменов) в целом слабее, а число «дутых» авторитетов среди них выше, чем в других странах. Иными словами, ведущий тип конкуренции при пробивании в число известных людей в России во многом иной, чем на Западе. Например, расцвел «фаворитизм», когда очень известная персона открыто патронирует своему фавориту.

С другой стороны, жесткое деление на слои и социальные группы в СССР, каждая из которых характеризовалась собственным набором привилегий и обязанностей, и целая система званий (заслуженных и народных артистов и деятелей, членов союзов и т. п.) способствуют у «звезд» более сильному корпоративному чувству, чем в других странах. Кроме того, возникают своеобразные «тайные» общества, которые всеми силами продвигают своих людей во все передачи и занимают под любым предлогом лучшее время по разным каналам. Группа «Аншлага» и родственных ему передач является ярчайшим примером этому. Налицо и своего рода «корпоративное братство», когда устраиваются постоянные юбилеи и торжества по очереди. На виновника торжества льется поток славословия и восхваления по известному принципу: «Кукушка хвалит Петуха за то, что хвалит он Кукушку». Распространилась мода приглашать друг друга в качестве «экспертов» и т. п.

Корпоративность среди «цеха» людей известности в России особенно наглядно проявляется (и проявлялась раньше) в семейственности, в умении пристроить «ребенка» к нужному месту. Соответственно растет число таких «династий». Впрочем, еще Грибоедов объяснял это: «Ну, как не порадеть родному человечку».

2. Также выше и роль «промывания мозгов» для создания дутой славы. Неудивительно, что среди заправил СМИ возникла уверенность, что с помощью особо проводимой рекламной кампании можно «и обезьяну сделать президентом». Такая высокая роль «манипулирования сознанием» проистекает из того, что в СССР это манипулирование производилось многие десятки лет с использованием всей мощи государственной машины. В России также намного сильнее готовность части интеллигенции менять убеждения по принципу «чего изволите», чем в других странах, в которых этому препятствуют как традиции, так и разнообразные политические, культурные и религиозные организации.

3. Соответственно в России меньше роль таких способов создания людей известности, как коммерческий заказ и отбор путем сравнения действительных качеств авторов, актеров и других на конкурсной основе; коммерческая «раскрутка»; честная, объективная формальная оценка (в виде различных номинаций, премий, титулов и т. п.); признание фактического успеха и стремление его использовать и другие. Хотя роль некоторых из этих способов растет, особенно в сфере книжного бизнеса.

4. Наследием прежних времен определяется и состояние гораздо большей, чем в других странах, близости людей известности к государственной власти (и взаимного влияния друг на друга). В результате такой близости возникает и похожая «ментальность», в том числе в плане полной безответственности перед потребителем и налогоплательщиком.

[1] Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994. С. 280.

[2] Джери Д., Джери Дж. Большой толковый социологический словарь (Collins): В 2 т. / Пер. с англ. М.: Вече, 1999. По крайней мере, этих статей нет в русском его переводе.

[3] Феномен славы исследовался в разных аспектах, в том числе и в связи с проблемами социальной стратификации. Например, Чарльз Кули в своей работе «Гениальность, слава и сравнение рас» доказывал, что необычные способности не являются монополией какого-то одного социального класса и что неблагоприятное положение низших классов служит препятствием к достижению славы (см.: Хинкл мл. Р. Ч. и Босков А. Социальная стратификация в перспективе / Беккер Г., Босков А. (ред.). Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении [С. 417–446]. М.: ИЛ, 1961. С. 427). Но указанный мной аспект не разрабатывается, за отдельными исключениями (см.: Миллс Р. Властвующая элита. М.: ИЛ, 1959).

[4] Бергер П. Капиталистическая революция. М.: Прогресс. Универс, 1994.

^[5] О смене социологических представлений относительно эффектов массовой коммуникации см.: Иванов В. Н., Назаров М. М. Информационное потребление и политические ориентации (С. 83–90) // Социс. 2000. № 7.