Единство правил и практики социальных дискурсов

The paper considers the emergence of rules from practice of social discourse and correlation between them. The unity of a fact and a word representing the fact, a priori rule of a discourse and its contents is identified. The classification of rules of discourse is proposed. The possibility of transformation of the given discourse is shown by the example of the discourse of professional ethics. At present these peculiarities of interac-tions between discourse and practice have received insufficient attention. The results of the research can be used for the formation new social discourses in their unity with practice.

Keywords: discourse, practice, formal and content rule, fact, declarative knowledge, interpretation, strategy.

В основе любых норм и правил, которыми руководствуются люди, лежит практика ежедневных и повторяющихся отношений их между собой. В юридической литературе она выражена в понятии конкретного жизненного отношения. «Что касается норм или правил, которыми руководствуются люди в своих взаимных отношениях, то нетрудно убедиться, что они уже предполагают наличность известных реальных отношений между людьми... Эти отношения и соответствующие правила могут приобрести различное значение, в зависимости от оценки их со стороны подлежащих организованных и неорганизованных социальных авторитетов: государственных, церковных, технических и т. д. На этой почве наряду с первичными могут возникнуть, так сказать, производные отношения и правила по защите или по борьбе с подлежащими первичными отношениями»[1]. Наличие как первичных, так и вторичных правил (отношений) между людьми, как формальных, так и неформальных, приводит к сложной организации жизни, подчиняющейся иерархии соотносимых между собой правил. К примеру, в экономике «результаты зависят не только от формальных правил, но и от действия правил неформальных. Неформальные правила играют независимую от формальных ограничений роль. Исторический опыт говорит о том, что одни и те же формальные правила, принятые в разных странах, приводят к различным результатам...»[2]. Отношения между формальными и неформальными правилами в экономической практике могут быть гармоничными, тогда они усиливают друг друга, сложными, но направленными к общей цели, несогласованными, параллельными – тогда принятие формальных правил будет бессмысленным и приведет к пустой трате ресурсов, и, наконец, конфликтными – тогда неформальные правила будут подталкивать людей на сопротивление формальным. Противоречие формальных и неформальных правил приводит к большим затратам на процедуры контроля и принуждения к соблюдению формальных правил, то есть наносит как материальный, так и моральный ущерб обществу.

Источником правил наряду с конкретными жизненными отношениями являются знания об этих отношениях и мире в целом, выраженные в знаках и знаковых конструкциях, высказываниях. Наибольшим обобщением единства высказываний является дискурс, который также подчиняется, структурируется определенными правилами. Как правила дискурса связаны с правилами общественной жизни людей? Дискурс можно определить как коммуникативно-деятельностный феномен, связанный с комплексным воздействием на субъекта традиций, социальных и профессиональных норм, правил языка, речи и поведения. Дискурс выражается преимущественно в виде языково-речевых конструкций, каждая из которых указывает на способ ее понимания и склоняет понимающего ее субъекта применять этот способ и эти конструкции максимально широко.

Материалом для формирования правил служат сами декларативные знания. То есть структуризация дискурса идет из самого события, вызвавшего этот дискурс. Воздействие на дискурсивную среду некоторого события вызывает инерцию, «волну сопротивления», которая распознается и фиксируется рождающимся дискурсом как основной принцип этого дискурса. Содержательный принцип события копируется и повторяется как принцип существования и анализа этого события. Происходит самозарождение принципа, который утверждает данное событие как свою истину, образец. Описание актуальной реальности, то есть как-либо соотносимой с данным событием, отождествляется дискурсом, возникающим вокруг события, со всей реальностью, а ее структура – с законами этой реальности. Таким образом, в определенных исторических условиях возникают концепты: «консервативная революция», «национальная демократия», «красно-коричневые», отвечающие на события: поражение в первой мировой войне, распад СССР, приватизация в России. Бессмысленные для других условий, где господствует иной дискурс, эти концепты репрезентируют характерное отношение к событиям социальных групп и служат элементами событийных дискурсов. По этой причине спор между людьми – сторонниками разных взглядов становится невозможен. Они фактически говорят на разных языках, со своей особой лексикой и правилами соподчинения этих лексических единиц. Другая группа может не знать правил «чужого языка», а слушатель, зритель, чтобы понять суть спора, вынужден выступать переводчиком этого спора «глухих со слепыми».

Правила формирования высказываний – нижняя граница возникновения дискурса. М. Фуко стремится поставить вопрос о правилах формирования высказываний на уровне дискурса, способного производить понятия и выделять эти правила. «Приписывать имя вещам и именовать этим именем их бытие – вот фундаментальная задача классической “дискурсии”»[3]. Позднее А. Ж. Греймас и Ж. Фонтаний находят правила формирования таких элементов (этического) дискурса, как гнев, гордость, стыд, честь, соперничество, привязанность и т. д.[4] Они соотносят на схеме логического квадрата как модального устройства понятия «могу», «должен», «хочу» и «знаю». Линии, соединяющие каждую пару понятий, образуют четыре модальных оси, выступающих синтаксисом для образования содержательных правил формирования высказываний и понятий в конкретных условиях, к примеру таких как уверенность – робость – спонтанность – сдержанность, описывающие мораль самообладания. Таким образом, содержание дискурса обретает свои границы.

Первым содержательным правилом, выделяющим одно высказывание из множества других, становится репрезентация примера, подвига (практики), который может быть понят и повторен благодаря удачной репрезентации. Философия идей часто конструировала и предписывала правила своим высказываниям в форме понятий, таковы «идея вещи», «вещь в себе», «отчуждение». А философия дискурса должна обнаруживать множество «чужих» правил, как возникших в самой жизни, так и созданных авторами, поскольку именно высказывания с их обусловленностью, целями, следствиями, содержанием представляют собой элементарные структуры мышления о мире и деятельности на основе этого мышления. Если рассматривать правило как соединение факта и слова, то совокупность правил, которым подчиняется конкретный человек, будет представлять аналитику истолкованных определенным образом фактов. Если те же самые факты истолковать иначе, с помощью иных слов и высказываний, мы получим другую систему правил на общей фактической основе. Правила произвольны по своему содержанию и форме, но мы, находясь под влиянием одного дискурса, не можем истолковать факты иначе, поскольку точное слово прочно «привязало» к себе конкретный факт. Нам легче найти другие факты и подобрать к ним другие слова, что и будет означать построение нового дискурса. Любое высказывание, не являющееся правилом, а выступающее, к примеру, констатацией факта (декларативным знанием в рамках одного дискурса), может стать правилом другого дискурса. Философский вопрос здесь может быть сформулирован таким образом: почему некоторые высказывания становятся правилами для других? Как мы видели, правила дискурса могут быть случайными, но некоторые правила при этом оказываются трансдискурсивными, характерными для многих дискурсов. В каждом дискурсе, к примеру, должно быть хотя бы одно правило, различающее истинные и ложные суждения. То есть каждый дискурс должен содержать некий априорный элемент, иначе все его содержание «рассыплется». В рамках научного представления о мире один дискурс должен утверждать существование времени, другой – пространства, третий – причины и т. д. Событие дискурса утверждает и обосновывает собственную реальность с помощью правил, которые оно же и конструирует и необходимость которых обосновывается в рамках этого дискурса.

Дискурсивные правила можно представить как стратегии, определяющие, в частности, хрестоматийный пример в области медицины: историческую ориентацию медицинской практики на лечение единичных пациентов, затем – массовых заболеваний и массу больных, а как следствие – специализацию врачей на лечении отдельных органов человеческого тела. Это разные стратегии построения медицинского дискурса, предполагающие разные стратегии лечения и разные конечные цели. Аналогично разными стратегиями (и целями) можно руководствоваться при переводе текстов, построении системы образования, науки, экономики, уголовного и гражданского права и т. д.

В своей «Критике способности суждения» И. Кант соединил способность суждения с телеологической способностью, способностью целей, имплицитно утверждая, что человек действует не «как угодно», а направляя свою деятельность на великое и прекрасное, то есть руководствуется определенными идеалами: «Здесь, на Земле, человек – последняя цель творения, ибо здесь он – единственное существо, которое может составить понятие о целях и из агрегата целесообразно сформированных вещей составить с помощью своего разума систему целей»[5]. Социальный дискурс, в частности, является одним из способов эффективного задания определенных идеалов и антиидеалов, способом ориентации человека в мире с помощью готовых, ярких и точных схем. Но поглощенный дискурсом человек перестает самостоятельно мыслить, процесс его мысли сводится к сравнению вербальной схемы и невербализованной реальности. Его общение, коммуникация с другими людьми также сводится к сравнению его результатов схематического сравнения с результатами других людей, уточнению этих результатов и удовлетворению, зависящего от степени совпадения. Но человек, как правило, не «захвачен» дискурсом всецело: его чувственность, рациональность, практический разум открывают ему те грани реальности, которые не охвачены конкретным дискурсом, свободны от него.

В рамках мировоззрения правила структурированы относительно друг друга, то есть они являются идеальной/реальной структурой того, о чем мы говорим: текста, дискурса, общества. К примеру, в текстах и дискурсах действуют следующие виды правил:

1) правила высказываний: соположение, отождествление и подчинение макролокуций дискурса;

2) правила отношений между высказываниями: различие, сходство, противоположность;

3) эвристики: предпочтения некоторых правил, исключения определенного правила, выбора наиболее точных (частных) условий и т. д.;

4) стратегии: выбор в пользу нескольких привилегированных объектов, большинства, каждого;

5) правила, соединяющие все вышеназванные положения в схе- му целого дискурса.

Правила высказываний могут являться моноправилами: едиными для практики и ее описания; системами правил, предписывающими применение специфических правил в особенных обстоятельствах; рефлексивными, аналитическими системами; рефлексивными системами второго порядка, то есть синтетическими, предписывающими формирование новых правил; и авторефлексивными, предписывающими самоанализ и остановку применения некоторых правил. Благодаря правилам дискурсы обретают структуру.

Под структурой дискурсов обычно понимают родо-видовое деление: порядок (строй) дискурса – конкретный дискурс (данного порядка). Различия между порядками – это традиционные хронологические и предметные границы: право, медицина, биология, Новое время, Возрождение и т. д., тогда как границы между дискурсами определяются не временем и предметом, а фиксацией значений конкретных понятий, наличием определенных объектов и методов их изучения. То есть дискурсы – замкнутые, самосогласованные системы, описывающие характерное содержание характерным для них способом, например: националистический дискурс, феминистический, буддийский, постмодернистский, дискурс модерна. Такая родо-видовая классификация будет, естественно, включать случаи, когда род (порядок дискурса) и вид (дискурс) совпадают, что во многом зависит от выбранного исследователем масштаба, уровня обобщения. Содержание дискурсов обычно включает[6]:

– аспекты реальности, актуальность которым приписывает данный дискурс;

– специфические способы обоснования этой актуальности;

– точки бифуркации, конфликта между различными дискурсами;

– фон, условия, фиксируемые «здравым смыслом» каждого дискурса.

Соединяя элементы содержания, дискурс стремится зафиксировать идеальные значения, к примеру: здоровье, болезнь – в медицинском дискурсе, соединив эти значения их «узловыми точками», фактами, такими как тело, орган, опухоль. В то же время на эти узловые точки может претендовать и другой дискурс, к примеру религиозный. Таким образом, борьба за определенную интерпретацию одних и тех же фактов, как и за важность, значимость этой интерпретации, развивается в рамках дискурсов как одного порядка (медицинских, социальных), так и разных порядков: научного, политического, идеологического. Воздействовать на дискурс, трансформировать его можно двумя способами: во-первых, извне, создав новый конкурентоспособный дискурс и, во-вторых, изнутри, путем трансгрессии – выхода за пределы, устранения или размывания критериев различия традиционных дихотомий, обеспечивающих движение, процессуальность дискурса. В последнем случае растворение различий может сделать дискурс тотальным, подобным Бытию. Одновременно это будет переопределением значений узловых точек (фактов).

Так, дискурс, основанный на различии «мужчина/женщина», может быть размыт понятием «киборг», тождественным человеку вообще, вне зависимости от пола. Значения узловых точек – человеческих тел сместятся с общего (пол) на индивидуальный уровень (этот, конкретный человек). Для некоторых дискурсов, к примеру профессиональной этики, такое смещение может быть благом, так как не затронет основной для данного дискурса дихотомии: «профессия/нравственность». Тогда как для других дискурсов: науки, образования – смещение границы основной дихотомии «учитель/ученик», «ученый/предмет исследования», может радикально изменить существующий дискурс и даже разрушить основанный на нем социальный институт.

Социальная реальность людей: структура профессий, организация труда, управления, социальный статус – изменяется достаточно редко, оставаясь постоянной порой многие столетия. Но когда изменения наступают, они могут происходить быстро и радикально, ставя перед обществом фундаментальный вопрос: зачем нужна эта профессия и каков ее новый статус? А перед человеком возникает не менее фундаментальный вопрос: почему теперь он должен жить и работать иначе? Отвечает на эти вопросы дискурс, иногда вместе с новой практикой, вызвавшей необходимость изменить существующую реальность. Признание равноправия между правилом и практикой, из которой оно происходит, духовным и материальным началами нашей жизни приводит к рациональному осмыслению новых дискурсов и их правил, борьбе за лучшую интерпретацию, совершенствованию правил для нужд практики, а не слепому следованию им.

[1] Гримм Д. Д. Соотношение между юридическими институтами и конкретными отношениями // Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Габриэля Феликсовича Шершеневича. – М.: Статут, 2005. – С. 303–304.

[2] Одинцова М. И. Институциональная экономика. – М., 2007. – С. 25.

[3] Фуко М. Археология знания / пер. с фр. М. Б. Раковой, А. Ю. Серебрянниковой; вступ. ст. А. С. Колесникова. – 2-е изд., испр. – СПб.: Гуманитарная академия. – 2007. – С. 153.

[4] Греймас А. Ж., Фонтаний Ж. Семиотика страстей. От состояния вещей к состоянию души. – М.: ЛКИ, 2007.

[5] Кант И. Критика способности суждения / И. Кант // Соч.: в 6 т. – М., 1966. – T. 5. – с. 459.

[6] Филлипс Л., Йоргенсен М. В. Дискурс-анализ. Теория и метод / пер. с англ. – 2-е изд., испр. – Xарьков: Гуманитарный центр, 2008. – с. 59.