Социокультурная трансформация Бурятии

В статье исследуются демографические, экономические и социальные процессы развития Бурятии в 1995–2005 гг. Реформы 90-х гг. и последующий экономический и социальный спад в Бурятии впоследствии сменились инновациями 2000-х гг. в форме прямой поддержки этой геополитически важной территории. Однако внедряемых инноваций недостаточно, чтобы преодолеть территориальную удаленность, последствия промышленного кризиса, убыль населения и социальные проблемы без изменения самой основы проводимой модернизации.

Ключевые слова: регион, Бурятия, модернизация, освоение, промышленность, социокультурные процессы, депрессивность, этнос.

The article examines demographic, social and economic development processes of Buryatiya in the 1990s and 2000s. The reforms of the 1990s and subsequent economic and social depression in Buryatia are replaced by innovations of the 2000s in the forms ofdirect support of this geopolitically important territory. However, innovations are not sufficient to combat remoteness, extensive forms of production, consequences of industrial depression, population decline, social problems unless the core of modernization mechanism changes.

Keywords: region, Buryatiya, modernization, developing, industry, social and cultural processes, demography, depression, ethnos.

Особенности социокультурного подхода

Методологической основой выполненного нами исследования является предложенный исследователями ЦИСИ ИФ РАН Н. И. Ла- пиным и Л. А. Беляевой подход: регион рассматривается как «территориальное сообщество, которое образуется в результате деятельности социальных акторов – жителей, социальных групп, организаций региона, выполняет по отношению к ним и к обществу определенные функции и служит средой, которая мотивирует социальных акторов» (Социокультурный… 2006: 126). Социокультурный срез анализа позволяет, как мы считаем, лучше выявить факторы, обусловившие резкую поляризацию регионов России за годы реформ, и объяснить особенности трансформации регионов, имеющих различные природно-климатические, геополитические, социально-экономические условия своего развития.

На отдаленных восточных территориях, обладающих менее благоприятными для проживания населения природно-климатическими условиями, где слабо развита инфраструктура и недостаточен доступ к инновациям и качественным социальным услугам, условия среды мотивировали население к возрождению практик патриархального семейного хозяйствования, что в свою очередь привело к натурализации экономики, сокращению доходов бюджетов, углублению депрессивности этих регионов и миграционному оттоку наиболее активного населения. Отдаленные регионы вследствие действия взаимосвязанных факторов миграции – все более утрачивают свою инновационную функцию и тем самым обрекают себя на застой. Это в свою очередь приводит к еще большему углублению депрессивности, разреженности, оголению социального пространства и, что особенно опасно, приграничных территорий. И это особенно видно на примере трансформации населения Республики Бурятия (РБ).

Глубинно-периферийное расположение региона, столица которого находится на расстоянии более 5600 км от Москвы, на границе с Монголией и Внутренней Монголией (провинцией Китая), а также отдаленность поселений и городов, расстояние между которыми в некоторых районах РБ составляет более 300 километров, обусловливает низкую доступность и плохое качество социальных услуг. В силу сырьевой направленности экономического развития и высокой доли отраслей оборонного комплекса высвобождение кадров с предприятий, оказавшихся в ходе реформ Гайдара в затянувшемся глубоком кризисе, было более значительным, чем в регионах Сибирского Федерального округа и в целом по России. Это в свою очередь обусловило высокую долю безработицы и продолжительный миграционный отток населения из региона. Следствием безработицы и низкой заработной платы в силу кризисного состояния предприятий явился повышенный уровень бедности. Недостаточность финансирования отраслей социальной сферы в силу низкого уровня налогооблагаемой базы предприятий региона обусловила повышенную дотационность региона и полную зависимость от центра. Уровень дотационности за годы трансформации повысился с 58 % в 1992 г. до 68 % в 2006 г. По причине бедности, высокой доли безработицы значительная часть населения оказалась люмпенизирована, следствием этого стало пьянство и плохое состояние здоровья, которое усугубилось низким уровнем доступности и качества социальных услуг, особенно в малых городах и селах.

Согласно методологическому подходу, развиваемому Н. И. Лапиным и Л. А. Беляевой применительно к анализу последствий трансформации регионов, развитие регионального сообщества происходит в результате трансформации двух полюсов: «…один полюс образуют типологические характеристики личности, которые позволяют социальным акторам действовать в данном регионе успешно или неуспешно – для себя и для региона; другим полюсом служит социокультурный статус/престиж, рейтинг данного региона по сравнению с соседними и иными регионами страны, функции/дисфункции этого региона по отношению к жителям этого региона и в целом к российскому сообществу» (Социокультурный… 2006: 131). Таким образом, низкий рейтинг региона Республики Бурятия на шкале развития означает контрастное, разбалансированное удовлетворение потребностей индивидов, организаций и социальных групп, принадлежащих к данному региону, его слабую способность отвечать на вызовы глобализации. Такое состояние можно рассматривать как свидетельство неэффективности властно-регулирующей функции данного региона, его институтов и органов управления, спонтанных процессов самоорганизации. При таком состоянии региона функциональные несоответствия указывают на стагнацию деградации, а соответствия – на стагнацию основных процессов. Наша гипотеза состоит в том, что соотношение функций данного национального региона, скорее, эволюционирует в рамках цикла стагнации. Это означает, что наличие контрастов в соотношении его социальных функций может вызвать такое углубление кризиса, которое позволяет заинтересованным субъектам изменить вектор его траектории в направлении цикла развития. И о том, что в последние годы, начиная с 2002 г., траектория социально-экономического развития Республики Бурятия перешла из цикла стагнации в более перспективный цикл развития, свидетельствует положительная динамика показателей социально-экономического развития, доходов и средней заработной платы населения.

Тенденции демографического развития

За годы переходного периода (1995–2005 гг.) численность населения РБ сократилась на 85 тыс. человек, или на 9 % (Регионы… 2005: 125). С 1995 г. в регионе в результате резкого ухудшения социально-экономической ситуации началось значительное снижение уровня рождаемости и увеличение уровня смертности населения, особенно в трудоспособном возрасте, в силу резкого ухудшения состояния здоровья и снижения ожидаемой общей продолжительности жизни населения: с 65,3 лет в 1998 г. до 60,9 лет в 2005 г. (Население… 2008: 201), особенно среди сельских мужчин – до 57 лет в 2005 г. (Там же: 213).

Рождаемость в Бурятии до середины 90-х гг., как и в других республиках и автономных округах юга Сибири, была устойчиво выше средней по стране. Это было следствием унаследованных исторически традиций многодетности, свойственных сельским бурятским семьям, и соответственно более молодой структуры населения в предыдущие годы. Однако традиции многодетности, возможно, уходят в прошлое, что подтверждается резким сокращением рождаемости в переходный период. В результате по уровню рождаемости РБ постепенно приближается к уровню СФО и РФ. Вследствие принятых в последние годы мер государственного стимулирования рождаемости в республике отмечается увеличение рождаемости до 16,1 промилле в 2007 г. против 11,3 в РФ (Регионы… 2005: 45). Однако имеют ли эти тенденции, как считают демографы, временный характер, покажет время. Одновременно с ростом рождаемости в РБ, как и в целом по РФ, до середины 2000-х гг. увеличивался и уровень смертности, хотя из-за омоложенной структуры населения, унаследованной от прошлых периодов развития, он остается все еще более низким. В результате тенденций последних лет в Бурятии с 2006 г. отмечается небольшой естественный прирост, но насколько устойчиво это улучшение, пока остается неясным. Конечно, тенденции изменения демографической ситуации в значительной степени имеют инерционный характер. Но как они отразятся в дальнейшем на процессах трансформации социально-экономического развития региона, очень важно знать для прогностических оценок его изменения в будущем.

Cредние показатели по республике не отражают существующих этнических различий: сильной естественной убыли русского населения и более благополучных демографических характеристик бурятского населения, унаследованных от прошлого. Но следствием более высокой рождаемости прошлых десятилетий стал выход на рынок труда значительного по численности поколения бурятской молодежи, особенно сельской. В результате аграрного кризиса и развала социальной сферы села, «достигнутых» в 90-е гг., значительная часть этой молодежи мигрировала в города. Среди сельского населения доля бурят уже в 1989 г. была в 2 раза больше, чем в городах: 35 % и 17 % соответственно (рассчитано по: Итоги… 1990: 58), а теперь село, как, впрочем, и город, становится еще более «бурятским» из-за миграционного оттока и депопуляции русского населения. В результате за годы переходного периода доля бурят среди сельского населения увеличилась на 8 %, а среди городского – на 5 % (рассчитано по: Материалы… 2004: 50). В условиях дефицита рабочих мест выход на рынок значительного числа сельской молодежи усугубляет и без того весьма острые проблемы безработицы и бедности в Бурятии. В поисках заработка население было вынуждено задействовать природный потенциал региона и перейти на подсобные промыслы, имеющие сезонный характер: сбор трав и дикоросов, охота, рыбалка, а также дачное и личное подсобное хозяйство.

Динамика миграционного передвижения населения

Передвижения населения внутри региона занимают наибольшую долю среди всех миграционных передвижений. Это убыль сельского населения преимущественно в столицу РБ и приток в город, выросший с 50,6 % в 1990 г. (рассчитано по: Регионы… 2005: 86) до 72,9 % в 2005 г. (рассчитано по: Там же: 107). При этом интенсивность миграционного прибытия преимущественно сельского населения в город в РБ значительно превышает средние показатели по СФО и России в целом: 73 % против 62 % и 53 % соответственно (рассчитано по: Там же: 110). Вследствие миграционного оттока, особенно молодежи, село стремительно теряет население. И в будущем эти процессы могут только нарастать в силу сокращения рождаемости, ухудшения состояния здоровья из-за пьянства, алкоголизма и повышенной смертности сельских жителей, если ситуация на селе коренным образом не изменится. При низком уровне заселенности и освоенности территории Забайкалья продолжение процесса концентрации населения в г. Улан-Удэ, где уже проживает 56 % населения республики, создает значительные проблемы в освоении природных ресурсов региона и дальнейшем его развитии. Вследствие закрытия в 90-е гг. ряда производств и кризиса градообразующих предприятий суммарный миграционный отток населения, преимущественно русской национальности, в соседние Иркутскую и Новосибирскую области, Красноярский край составил за 90-е гг. примерно 40–50 тыс. человек (для сравнения: общая численность населения столицы РБ г. Улан-Удэ – 400,1 тыс. чел.) (Манзанова 1999: 35). В результате, как уже отмечалось, возросла доля бурят среди жителей столицы. Наибольший пик миграционного выбытия населения пришелся на 2000–2001 гг. в связи со сворачиванием «стройки века» (БАМ) на Бурятском участке. В последние годы интенсивность миграционного движения населения (как отток за пределы региона, так и прибытие населения из других регионов России и республик СНГ) стала постепенно ослабевать. Стабилизация миграционного передвижения населения в 2000-е гг. случилась не столько из-за улучшения социально-экономической ситуации в республике, сколько потому, что основная часть миграционно настроенного населения в 90-е гг. уже успела выехать из региона. А переезжали в это же время в регион в основном жители северных городов, поселков и русское население стран СНГ, где в конце 90-х гг. переход экономики на новые рельсы уже завершился. Является ли происшедшая в 2000-е гг. в отличие от 90-х гг. тенденция к ослабеванию межрегиональной активности населения устойчивой, очень важно знать для развития этого региона в бу-дущем.

Трансформация структуры занятости

Тенденции изменения структуры занятости населения в регионе схожи с общероссийскими: снижение доли занятых в промышленности и строительстве при росте занятости в сфере услуг и относительно стабильной занятости в аграрном секторе. Однако в Бурятии уровень занятости населения был подвержен более сильным колебаниям вследствие действия факторов, унаследованных с 90-х гг. Кризисный спад занятости в РБ в 1998 г. был более значительным по сравнению с СФО и Россией в целом – до 45 % (см.: Труд… 2003: 151), вследствие действия факторов, унаследованных от предшествующего периода: высокой доли отраслей оборонного комплекса, монопрофильности городов и поселков, более резкого инвестиционного спада в 90-е гг. и сворачивания «стройки века» (БАМ) на Бурятском участке. К тому же в середине 1990-х гг. произошло массовое высвобождение рабочей силы по причине остановки крупных горнодобывающих предприятий из-за нерентабельности добычи сырья (Джидинский вольфрамо-молибденовый комбинат, Гусиноозерские угольные разрезы и шахты). Вследствие территориальной обособленности региона тяжелая ситуация сложилась в многочисленных монопрофильных поселках севера и юга республики, первые из которых специализируются на лесозаготовке, а вторые – на переработке продукции сельского хозяйства. Роль «накопителя» для высвобождающихся работников из промышленности и строительства в РБ, как и в других регионах РФ, выполняла торговля, где до дефолта быстрее всего росла занятость, однако возможности развития этой отрасли по сравнению с другими регионами СФО и РФ в целом были ограничены из-за низкого платежеспособного спроса населения. Наиболее интенсивно, чем по СФО и РФ в целом, за 2001–2006-е гг. происходило сокращение занятых в промышленности и сельском хозяйстве – более чем на одну треть, а также в строительстве – более чем на четверть (см.: Регионы… 2005: 125). После кризисных 90-х гг. значительное положение в структуре занятости населения республики стали занимать отрасли, продукция которых имеет преимущественно внутренний спрос: добыча угля и электроэнергетика, машиностроение, пищевая промышленность и традиционные формы сельского хозяйства в национальных районах: экстенсивное животноводство, а также рыбный, пушной промыслы в Прибайкалье. В постдефолтные 1999–2002 гг. занятость в регионе стала более стабильной, однако начиная с 2002 г. последствия перехода на импортозамещающие производства были исчерпаны, и занятость в отраслях промышленности, сельского хозяйства и строительства стала вновь сокращаться, так и не вернувшись на уровень середины 1990-х гг. Настораживающим с точки зрения возможностей смягчения в дальнейшем проблем занятости в этом регионе является тот факт, что постепенно исчерпываются предоставленные дефолтом 1998 г. возможности для развития отечественной промышленности в регионе. И об этом свидетельствует динамика индексов развития основных отраслей промышленного производства РБ: угольной, лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности, которая после 2002–2003 гг. постепенно идет на спад. Отрасли цветной металлургии, ориентированные на внешние рынки, представленные низкорентабельной добычей золота (рудного и россыпного) и вольфрамо-молибденовых руд, имеют низкий экспортный потенциал. К тому же из-за отдаленности региона их дальнейшее освоение также не представляется возможным вследствие оттока из региона квалифицированной рабочей силы в предыдущий период и недостаточно развитой социальной инфраструктуры, необходимой для притока кадров извне.

Экспортный потенциал развития имеют только отрасли электроэнергетики в связи с близостью границы с Монголией, куда уходит избыточная электроэнергия, произведенная на Гусиноозерской ГРЭС, а также лесная и деревообрабатывающая промышленность из-за поставок большей части заготовленного в Бурятии леса и пиломатериалов в Китай. Однако развитие этих отраслей в дальнейшем затруднено из-за недостаточности материально-технической базы. Относительно благоприятная ситуация сложилась в сфере занятости только на авиастроительном предприятии г. Улан-Удэ (вертолеты Ми и истребители МиГ), созданном в советский период вблизи границы с КНР для обеспечения Забайкальского военного округа, производство которого ориентировано преимущественно на экспорт. Но из-за миграционного оттока высококвалифицированного населения преимущественно русской национальности в 90-е гг. это предприятие испытывает сильнейший недостаток кадров, особенно специалистов и рабочих высокой квалификации.

По уровню экономического развития Бурятия находится между «середняками» и наиболее слабыми регионами. Душевой валовой региональный продукт (с корректировкой на стоимость жизни) в республике в 2006 г. составлял 56 % от среднероссийского (Регионы… 2005: 45), по этому показателю Бурятия находится в шестом десятке в списке регионов.

Динамика регионального рынка труда

Сдвиги в структуре занятости населения в переходный период обусловили изменения в динамике регионального рынка труда. Для него характерны тенденции: повышенный уровень безработицы из-за кризисных явлений в отраслях экономики и относительно низкий уровень экономической активности населения Бурятии: 62 % в 2007 г. против среднего по РФ – 67,1 % (рассчитано по: Социальное… 2008: 89) из-за меньшей активности женщин (частично занятых в домашнем и личном подсобном хозяйстве) и развития различных форм самозанятости населения (дачное, личное подсобное хозяйство, сбор дикоросов). Развитие архаичных форм самозанятости населения – это следствие кризиса и перехода к патриархальному типу хозяйствования, особенно в районах с монопрофильной структурой хозяйственного комплекса: Закаменском, Джидинском, Еравнинском, где из-за закрытия ряда производств высвобождение кадров было более значительным. Как реакция на ухудшение ситуации на рынке труда снижение уровня экономической активности началось в первой половине 1990-х гг. и было максимальным в 2001 г. – 59 % и 2004 г. – 61 % (рассчитано по: Там же: 92) после некоторого оживления в экономике. Динамика безработицы в республике совпадает с общероссийской, однако периоды роста и падения были более резкими из-за слабости экономической базы в республике. Начиная с 2002 г. уровень безработицы и численность безработных постепенно снижаются, однако на фоне большинства регионов РФ уровень безработицы все еще остается значительно более высоким; так, в 2007 г. в Бурятии уровень безработицы был в два раза выше аналогичных показателей по России: 12,9 % и 6,1 % соответственно (рассчитано по: Там же: 105). У безработицы в РБ по сравнению с другими регионами РФ преобладает так называемое «мужское лицо», причем наибольшее число безработных приходится на возрастную группу 20–29 лет и 30–39 лет, то есть на самый активный трудоспособный возраст. Это свидетельствует о более застойном характере рынка труда с точки зрения возможностей трудоустройства населения и решения проблем занятости в регионе.

Социально-экономическое положение населения

Сильный спад в экономике в 1990-х гг. привел в действие два фактора нарастания бедности: рост безработицы и снижение уровня оплаты труда. В сочетании с невысокими социальными пособиями это привело к распространению бедности в республике. В самом неблагополучном 1999 г. в зону бедности попала половина населения, худшие показатели имели только слаборазвитые национальные образования юга Восточной Сибири и депрессивная Читинская область. Как и во всех российских регионах, в Бурятии велики внутрирегиональные различия в уровне денежных доходов населения. Бедность локализована в большей мере в аграрных южных и северных лесозаготовительных (без золотодобычи) районах республики, где она имеет застойный характер из-за натурализации хозяйств, усиления роли личного подсобного хозяйства в бюджетах как сельских, так и городских домохозяйств. В постдефолтный период (1999–2002 гг.) по темпам роста душевых доходов населения республика «проигрывала» беднейшим регионам (Тыве, Читинской области, Агинскому Бурятскому АО), получившим наибольшие объемы федеральной помощи. Начиная с 2002 г. в период так называемого экономического подъема уровень реальных располагаемых денежных доходов населения за 5 лет вырос в 1,6 раза, среднемесячная заработная плата – в 2,4 раза. Доля населения с доходами ниже прожиточного уровня сократилась с 37,2 % в 2002 г. до 29,7 % в 2006 г. Снижается уровень общей безработицы, который в 2002 г. составлял 15,4 %, в 2006 г. − 13,4 % от численности экономически активного населения РБ (Социальное… 2008: 58). Состояние большинства промышленных предприятий г. Улан-Удэ остается проблемным, поэтому заработная плата занятых невелика, а преимущества центральных функций (управление, концентрация финансовых потоков) способствуют развитию теневых доходов, не поддающихся официальному учету. Начиная с 2001 г. крупный капитал пришел в целлюлозно-бумажную промышленность Бурятии (Селенгинский ЦКК с 2001 г. принадлежит группе «Базовый элемент») и в «оплот» бурятской экономики – добычу золота (с 2009 г. «Северсталь» владеет контрольным пакетом акций ОАО «Бурятзолото», вошедшего в один из дивизионов компании «Северсталь-Ресурс»).

Одновременно с 2001 г. в столице РБ начался бурный рост финансовых и банковских структур, где уровень заработной платы и доходов в разы превышает заработную плату и доходы работников других отраслей экономики. Поэтому значительный рост показателей в этой сфере в последние годы был достигнут за счет аккумуляции доходов в финансовых и банковских структурах. А рост средней заработной платы и уровня доходов в регионе характеризует лишь рост «средней температуры по больнице». При этом средняя зарплата работников сельского хозяйства в два с лишним раза ниже прожиточного минимума, она составляет всего четверть от средней по экономике Бурятии, хотя в целом по стране заработки в агросекторе составляют 40 % от средней зарплаты (данные 2004 г. по ОКОНХ). То есть положительная динамика показателей доходов и средней заработной платы населения свидетельствует не о прогрессивных тенденциях в экономике, а лишь о прямой адресной накачке денег в регион в «тучные» 2000-е гг. (благодаря росту доходов нефтяного сектора) за счет активизации механизма прямого перераспределения средств, унаследованного от советского периода. Однако, как показывают результаты нашего анализа, в отличие от советского периода эти средства были востребованы не в отраслях экономики, а в банковском и финансовом секторе. В результате резкого роста доходов в этом секторе и массового вовлечения населения в различные кредитные программы значительно увеличился совокупный покупательный спрос жителей депрессивного региона и по показателям индексов социально-экономического развития Бурятия постепенно стала догонять Сибирский федеральный округ и Россию в целом. Однако отставание РБ все еще остается значительным вследствие более глубокого спада в экономике в предыдущие годы и стагнации основных отраслей.

В условиях глобализации через механизм внешних миграционных и социальных контактов между представителями элит России, Монголии, Китая происходит обмен социально-экономической информацией с целью поиска новых механизмов более эффективного использования и распределения финансовых потоков, накопленных в «тучные годы». И особенно стремительно этот процесс происходит в приграничных территориях, например в соседней с Монголией и Китаем Республике Бурятия (Россия). На основе постоянных контактов представителей элит различных стран идет процесс постепенного расширения границ финансовых механизмов и практик. В 2008 г. на территории Бурятии была создана свободная экономическая зона «Байкальская гавань». В условиях глобального кризиса в странах Запада, сопровождающегося падением мировой гегемонии доллара, и стремительного подъема экономики Китая через приграничные территории постепенно отрабатывается механизм транзита и перетекания финансовых средств в более выгодные для реструктуризации финансовых потоков территории, что в свою очередь обрекает экономику России на дальнейшую стагнацию и бесперспективность развития.

Интегральные индексы

По интегральным оценкам уровня и качества жизни населения Бурятия относится к регионам, слабо адаптировавшимся к рыночным условиям, с неблагополучной социальной средой. Республика остается аутсайдером как по индексу развития человеческого потенциала (69 место из 80 в 2006 г.), так и по «кризисному» индексу качества жизни (78 место из 88) (см.: Индекс… б. г.). Низкий рейтинг по ИРЧП обусловлен как невысоким значением душевого ВРП Бурятии, так и плохими показателями по социальным компонентам, особенно по долголетию. Отставание по индексу качества жизни также высвечивает социально-экономические проблемы республики: безработицу, относительно высокий уровень бедности, повышенную младенческую смертность и низкую ожидаемую продолжительность жизни. Аккумулируя разные проблемы Бурятии, не выглядящие столь острыми по отдельности, интегральные показатели наглядно демонстрируют их кумулятивный эффект.

В начале работы нами была поставлена задача проверки гипотезы о том, что низкий рейтинг региона Республики Бурятия на шкале развития может вызвать такое углубление кризиса, которое позволяет заинтересованным субъектам изменить вектор его траектории в направлении цикла развития. И о том, что в последние годы начиная с 2002 г. траектория социально-экономического развития Республики Бурятия перешла из цикла стагнации в более перспективный цикл развития, свидетельствовала положительная динамика показателей индексов социально-экономического развития. Однако, как показывают результаты нашего анализа, эти тенденции имели лишь временный эффект. Соответствия низкого рейтинга Республики Бурятия на шкале развития и низкого рейтинга по ИРЧП указывают на стагнацию основных социально-экономических и демографических процессов в регионе, его слабую способность отвечать на вызовы глобализации.

Бурятия обладает громадными запасами природных ресурсов (почти вся таблица Менделеева), выгодным стратегическим положением − она находится на пересечении границ Монголии и Китая, по ее территории проходят важнейшие транзиты к нефтяным и газовым месторождениям Восточной Сибири. В настоящее время для того, чтобы заново освоить этот регион, правительство России предполагает реализовать здесь обширные инвестиционные проекты. Планируется освоение Мокской ГЭС, Сосново-Озерного ГОК, Тугнуйского угольного разреза, железнодорожной магистрали (БАМ) и других. Решение проблем занятости населения и перспективы развития экономики Бурятии связаны также и с возможным освоением крупных месторождений урановых, полиметаллических, вольфрамо-молибденовых руд для поставок на внутренний и мировой рынки, а также с использованием рекреационных ресурсов Байкала, наращиванием транзитных функций Транссиба, БАМа, строительством нефте- и газопроводов из Иркутской области на территорию Китая. Это в свою очередь потребует развития отраслей агропромышленного комплекса, строительства дорог, жилищных объектов и социальной инфраструктуры. Однако для освоения намечаемых макропроектов нет ни кадров соответствующей специализации, которые за годы депрессивного развития успели выехать из РБ, ни соответствующей институциональной инфраструктуры, которая за годы перехода к рынку так и не была создана. И это будет в дальнейшем главным препятствием для попыток возвращения стремительно выезжавших в 1990–2000-е гг. квалифицированных кадров и повышения уровня урбанизированности региона. Для эффективного освоения территорий Забайкалья и Дальнего Востока – модернизации автомобильных и железных дорог, освоения удаленных месторождений, ввода новых производств − нужен более высокий уровень развития производительных сил, который невозможно обеспечить без привлечения и закрепления кадров. Вновь, как и прежде, возникает замкнутый круг: освоение новых земель тормозится медленной урбанизацией, которая в свою очередь сдерживается тем, что ресурсы государства уходят на экстенсивное развитие отдаленных территорий.

И здесь уже на примере трансформации национального региона в так называемый стабилизационный период мы видим, что в результате действия унаследованных от прошлых этапов развития страны особенностей развития депрессивные регионы становятся обреченными на воспроизводство депрессивных отношений. Человеческий, социальный, культурный капитал, сформированный в течение всей истории трансформации природного и социально-экономического геополитического положения различных территорий РФ, оказал решающее влияние на выбор населением того или иного типа рабочих мест и хозяйственных практик, что в конечном счете и определило дифференциацию социально-экономического развития отдельных регионов России и особенности форм социально-экономической политики и методов ее регулирования. Наблюдаемые нами процессы позволяют сделать вывод о невозможности проведения масштабных преобразований, основываясь только на экзогенно внедряемых сверху глобальных инновациях, без учета действия внутренних факторов, унаследованных с прошлых этапов развития отдельных региональных аграрных сообществ. Ограниченность функциональных расчетов повлияла на выбор ошибочных, на наш взгляд, приоритетов в социальной политике, что сказалось на результатах масштабных преобразований. Логика трансформации региональных сообществ раскрывает более сложную картину их трансформации, поэтому представления, сделанные на основе функциональных расчетов, становятся ограниченными и недостаточны для целей нашего анализа. Необходимы учет всей сложности объекта управления, знание природных, социально-экономических и социокультурных особенностей развития регионов РФ, особенно в национальных приграничных территориях, а также, как было рассмотрено нами ранее, взаимная адаптация параметров реформ и характеристик социально-экономической среды регионов России, в которых они внедряются. Между тем в развиваемой федеральными органами политике по управлению социально-экономическим развитием территорий РФ сделан упор на внешние факторы их трансформации. Это, в свою очередь, приводит к нарастанию процесса территориальной изоляции и анклавности развития, что особенно опасно для приграничного региона, имеющего родственные традиции и культуру, сохранившиеся этнокультурные связи с этносами, проживающими в Монголии и Внутренней Монголии (приграничной провинции Китая). Игнорирование действия социальных регуляторов хозяйственного развития регионов, сформированных в течение всего хода истории становления регионального пространства России, приводит, как мы все более убеждаемся, к непредсказуемым последствиям.

В условиях глобализации и международных связей для Бурятии уже становится доступен другой опыт, например Монголии, которая путем трансформации традиционного хозяйственного уклада смогла перейти на качественно иную ступень развития. В Бурятии – приграничной территории – на уровне конкретных действий крестьян уже идет обмен опытом по внедрению монгольского номадного животноводства, использования адаптивных технологий развития сельского хозяйства как более экологичных и эффективных. Новая экономика, которая, напротив, будет построена на использовании достижений культуры народов (а не на доминировании опыта стран Запада, который уже не имеет стимулов роста), взаимообогащении культур (а не их противостоянии) и обмене опытом (а не навязывании уже устаревших продуктов и технологий), не за горами. И в выигрыше окажутся те страны и регионы, которые смогут найти и использовать источники нового роста. Новая экономика будет не разделять, а объединять народы и государства в решении совместных назревших проблем в сфере сельского хозяйства, экологии, опустынивания, регулировании водных ресурсов, создании источников нового роста, основанном на устойчивом развитии и решении проблем продовольственной безопасности.

Литература

Индекс развития человеческого потенциала. [Б. г.] Независимый институт социальной политики. URL: http://www.socpol.ru/atlas/indexes/index. shtml

Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 г. (национальный состав, состав населения). Улан-Удэ, 1990.

Манзанова, Г. В. 1999. Процессы урбанизации и маргинализации в Республике Бурятия. В: Кульпин, Э. С. (ред.), Тезисы докладов VIII научной конференции«Человек и природа. Проблемы социоестественной истории»). Вып. XV. Серия «Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России». М.: Московский лицей.

Материалы выборочной переписи населения 2002 г. (национальный состав, состав населения). Улан-Удэ, 2004.

Население Сибирского Федерального округа. Чита: Читастат, 2008.

Регионы России. Основные характеристики субъектов РФ: стат. сб. М.: Госкомстат РФ, 2005.

Социальное положение и уровень жизни населения Сибирского Федерального округа за 2003–2007 гг.: стат. сб. Новосибирск: Новосибирскстат, 2008.

Социокультурный портрет региона. Типовая программа и методика, методологические проблемы. Материалы конференции «Социокультурная карта России и перспективы развития российских регионов». М.: Ин-т философии РАН, 2006.

Труд и занятость в России: стат. сб. М.: Госкомстат РФ, 2003.