Исследование истории свободомыслия в СССР (20–30-е гг.)

В статье рассматриваются достижения советской исследовательской мысли 20–30-х гг. в области истории свободомыслия, которая является одной из важнейших отраслей ре­лигиоведения. В этот период в стране были изданы многочисленные зарубежные и отече­ственные сочинения прошлого и настоящего, содержащие атеистический потенциал. На их основе, а также используя данные гуманитарных и естественных наук, советские ученые всесторонне разработали такие проблемы, как формы свободомыслия, закономерности его эволюции, его место в истории социальной и культурной жизни. Деятельность этих уче­ных обусловила успешность решения многих проблем религиоведения в целом.

Ключевые слова: история атеизма, свободомыслие, марксизм, материализм, религиоведе­ние, культура, наука, советская власть.

Духовная атмосфера 20–30-х гг. XX в. в Советской России была благоприятной для накопления и развития научных знаний, для приобщения широких народных масс к достижениям мировой и отечественной культуры. Чуть ли не сразу после Октябрьской со­циалистической революции в России стала выходить атеистическая литература, то есть издания, в которых в популярной или научной форме критически осмысливалась религия, в том числе и прежде всего церковь как социальная организация. Отмечу, что подобные издания в дореволюционной России не были исключением. К 1917 г. здесь уже сложилась солидная вольнодумная традиция, критическая по отношению как к религии и церкви, так и к социально-политическим порядкам. Эта традиция насчитывала несколько веков и имела свою социальную базу. Вольнодумная психология народных масс, зафиксированная в многочисленных документах, начиная с летописей, отражалась в учениях, пронизанных скептицизмом в отношении религии, антиклерикализмом, а иногда и атеизмом, – всем известны имена М. В. Ломоносова, А. Н. Радищева, В. Ф. Раевского, И. Д. Якушкина, А. И. Герцена, П. Л. Лаврова, Г. В. Плеханова, В. И. Ленина и многих других деятелей россий­ской культуры. Кроме того, с XVIII в. в России издавалась переводная вольнодумная ли­тература Запада; ее идеи оказывали влияние на российскую культуру.

Уже в XIX в. революционные идеологи народных масс видели необходимость развития и распространения в обществе той ветви российской культуры, которая опиралась на стихийный и философский материализм, на достижения народа в области научных знаний, художественных и нравственных ценностей. К началу XX в. в России была разработана научная – марксистская – методология подхода к исследованию социальных и духовных явлений, в том числе религии. После октябрьской революции 1917 г. советская власть поставила задачу воспитания новых поколений страны на основе научно-материалистического мировоззрения. Эта задача не могла быть решена без основательных научных знаний о сущности религии, ее проявлениях, причинах существования, роли в обществе, условиях ее преодоления и без соответствующего научного просвещения масс.

Но при этом возникла и необходимость научной разработки проблем «критического зеркала религии» – свободомыслия (прежде всего атеизма), его сущности, проявлений, за­кономерностей, ценностной направленности, роли и места в истории общества и духовной культуры, в развитии личности. Замечу, что если начиная с античности религия в ее исто­рии и разновидностях была к XX в. всесторонне исследована философами, религиоведами, историками, этнографами и т. д., то свободомыслие в этом плане сильно отставало. Собст­венно, более или менее серьезно оно стало изучаться в Европе с Пьера Бейля, который представил его в виде многочисленных персоналий в своем «Историческом и критическом словаре», а в России – с Д. И. Писарева, посвятившего истории и различным проявлениям свободомыслия ряд работ. Несколько позже история свободомыслия стала объектом вни­мания русских марксистов в лице Г. В. Плеханова и В. И. Ленина, хотя у них не было работ, посвященных специально этой области знаний. У Плеханова мы находим идеи, опреде­лившие дальнейшую разработку проблем истории атеизма после революции: закономерный характер возникновения свободомыслия, его обусловленность обстоятельствами об­щественной жизни, связь атеизма с материалистической философией и наукой, проявление свободомыслия в разных сферах духовной деятельности, в том числе в искусстве, преем­ственность идей свободомыслия, – отсюда тезис о марксистском атеизме как результате предшествующей традиции свободомыслия^[1]. Ленин, полностью разделявший эти позиции, высоко оценивал роль мирового и отечественного свободомыслия в социальной и куль­турной жизни человечества, не мыслил социалистических преобразований без приобщения широких народных масс к вольнодумному наследию прошлого, что нашло выражение в его работе «О значении воинствующего материализма».

Какие же задачи, помимо чисто научных, ставили перед собой советские историки свобо­домыслия? История атеизма как специальная отрасль знания рассматривалась прежде все­го как средство постижения процессов, происходящих в современной религии. Далее ус­танавливалась прямая связь исследований в области истории свободомыслия с укреплени­ем позиций воинствующего (то есть бескомпромиссного и последовательного) материа­лизма и атеизма. И, наконец, пропаганда истории атеизма увязывалась с практическими задачами строительства социализма^[2].

Замечу – то, что сейчас называют свободомыслием (а это широкое течение мысли, признающее и осуществляющее право разума на свободное критическое рассмотрение религии, диапазон его достаточно велик – от слабых проблесков критического отношения к религии и церкви до философско-материалистического последовательного атеизма), в 20–30-е гг., да и позже, нередко называлось атеизмом. Конечно, исследователи отдавали себе отчет в том, что были самые различные уровни критического отношения к религии, и в работах тех лет мелькают (вполне уместно!) термины «скептицизм», «пантеизм», «деизм», «материализм в теологической оболочке», «антиклерикализм», «гуманизм», но они так или иначе сопряжены с понятием «атеизм», – это «атеистические тенденции», или «ограниченный атеизм», или «менее последовательные по сравнению с атеизмом формы критики ре­лигии». Термин «свободомыслие» в 20-е гг. употреблялся произвольно: или как широ­кое понятие, включающее также атеизм (Союз воинствующих безбожников СССР в 1925 г. вошел в Интернационал пролетарских свободомыслящих), или же как синоним атеизма той или иной степени последовательности^[3]. Полной определенности в вопросе о катего­риях, выражающих различные формы отхода от религии в истории духовной жизни, раньше не было, да и теперь пока нет, в том числе и в западной литературе, судя по работам широко известного в нашей стране сегодня Пола Куртца. В начале 20-х гг. О. Шпенглер недоумевал: «Проблема атеизма пока еще остается терра инкогнита для психолога. Сколь­ко ни писали и ни рассуждали об атеизме вообще, об этом совершенно не понятом в своих последних основаниях и душевно-исторических условиях феномене, разумея под этим атеизм “просвещенного” человека, в идеальном случае мученика свободомыслия, или ате­изм в стиле культурного человека... никогда не говорили о нюансах атеизма, об анализе отдельной определенной формы проявления атеизма в ее полноте и неизбежности, об ее сильной символике, ее ограниченности во времени»^[4].

Тем не менее замечу, что уже в 20–30-е гг. эта проблема не давала покоя советским исследователям истории атеизма^[5].

Недоработки в отношении категориального аппарата теории свободомыслия частично объясняются тем, что период более или менее серьезного исследования феномена свободомыслия, как и интереса к психологическим, моральным, интеллектуальным и прочим особенностям вольнодумцев, насчитывает всего 3–4 последние столетия^[6]. Вместе с тем наши ученые за сравнительно короткий срок существования советской власти сумели собрать колоссальный объем памятников мировой и отечественной культуры, связанных с внерелигиозным осмыслением мира и человека, теоретически обобщить этот материал, развивая тем самым традиции светской культуры. Этим занимались специально историки и философы, посвятившие себя изучению именно истории свободомыслия. Разрабатывая ее, они убедительно обосновали тезис о том, что «в истории человечества никогда не было абсолютного, беспросветного господства религии»^[7]. История атеизма изучалась ими на разном материале, в разных временных отрезках или же целиком («от и до»); их изыскания посвящались персоналиям или же развитию атеистических традиций каких-либо народов, анализу взаимоотношения свободомыслия с наукой, моралью, искусством, установлению связи с определенными социальными силами в тот или иной период и т. д. Но и в исследо­ваниях множества советских ученых, работавших в смежных областях истории духовной деятельности, содержится в той или иной мере огромный плодотворный пласт светской культуры, вольнодумной, гуманистической, интеллектуальной, бесконечно разнообразной. Сведения о свободомыслии в его историческом аспекте мы найдем во множестве исследо­ваний в области этики, эстетики, этнографии, педагогики, литературоведения, истории философии, культурологии, истории физики, астрономии, космологии, математики. В книгах по истории естественно-научных знаний обязательно находилось место для выявления ис­токов научных знаний, пробуждения свободомыслия, опровержения взглядов на научное знание как порождение религии и т. д. Весьма ценными являются работы советских ме­диевистов, выявивших многообразие проявлений свободомыслия у всех народов периода средневековья; тем самым подверглась принципиальному пересмотру концепция безраздельного господства религии в средние века^[8]. Таким образом, подтверждается тезис о свободомыслии как органичном, неотъемлемом элементе духовной культуры господства религии в средневековом обществе[9]. К сожалению, все это богатое наследие (кроме, мо­жет быть, истории философии) до сих пор не собрано воедино, и многое из него еще не включено в специальный контекст истории свободомыслия.

Эволюция истории атеизма как отрасли научного знания в нашей стране не была прямо­линейной, она знала подъемы и спады. Несомненный подъем истории свободомыслия происходил в 20-х – начале 30-х гг., во второй половине 50-х – 80-е гг. Уже работы первых послереволюцион­ных десятилетий по истории атеизма отличаются раскованностью мысли и слога их авто­ров, умением оригинально рассуждать и делать нетривиальные выводы, поисками нового, попытками нащупать глубинные основания исторического движения свободомыслия (И. П. Вороницын, А. Б. Ранович, И. В. Боричевский, Я. Бруксон, В. Летунов др.). Они пестрят ссылками на первоисточники, исследования, в том числе новые, не только отечест­венных, но и западных авторов. Огромное влияние на характер исследований в сфере ис­тории свободомыслия оказало разностороннее творчество А. В. Луначарского, который в ярком, занимательном изложении представил научные биографии многих вольнодумцев – философов, писателей, художников, таких как Ф. Рабле, Эразм Роттердамский, Д. Свифт, Х. Рембрандт, Г. Э. Лессинг, Вольтер, Б. Спиноза, В. Гете, П. Б. Шелли, В. Г. Белинский, И. С. Тургенев, А. Блок, Н. Г. Чернышевский и др.^[10] В этих биографиях, естественно, об­суждались и теоретические проблемы истории свободомыслия: свободомыслие и социальный прогресс, влияние атеизма на духовную культуру, соотношение вольнодумной тради­ции и диалектическо-материалистического мировоззрения и др.

В 20–30-е гг. широко издаются и комментируются первоисточники по истории атеизма. Не в последнюю очередь это было обусловлено стремлением, с одной стороны, обосновать преемственность марксистского атеизма, его органичную включенность в мощную миро­вую традицию свободомыслия, с другой – доказать его превосходство по сравнению с предшествующими атеистическими учениями. При этом историки атеизма придержива­лись позиции В. И. Ленина, считавшего, что пролетарская культура должна явиться законо­мерным развитием тех запасов знания, которые были выработаны человечеством в про­шлом^[11]. В качестве культурного наследия современного материализма Ленин предлагал ис­пользовать наиболее талантливые работы атеистов и материалистов прошлого, а также со­временных буржуазных религиоведов, более или менее объективно излагающих историю религий. Прежде всего в культурную жизнь страны вошли французские просветители. В первой половине 20-х гг. был изданы в переводах на русский язык сочинения Ж. Мелье, Вольтера, П. А. Гольбаха, К. А. Гельвеция, Д. Дидро, Ж. О. де Ламетри, Э. Г. Морелли, К. Ф. Вольнея, а затем Л. М. Дешана, Э. Б. Кондильяка, Ж. А. Кондорсе. Соответственно хлы­нул поток монографий и статей о философии и атеизме французских материалистов, во­обще о французской революции и ее деятелях. Были изданы также сочинения Лукреция, Дж. Бруно, Леонардо да Винчи, Эразма Роттердамского, Б. Спинозы, Т. Гоббса, Д. Толанда, Р. Декарта, Сирано де Бержерака, Л. Фейербаха, И. Дицгена, Э. Геккеля и, конечно же, работы Г. В. Плеханова, К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленина, посвященные проблемам религии и атеизма. Меньшее внимание уделялось изданию сочинений российских мыслителей-вольнодумцев (они вместе с их исследователями будут широко печататься в 50–70-е гг.).

Издание сочинений вольнодумцев прошлого, естественно, открыло широкий путь для исследователей истории свободомыслия^[12], при этом диалектико-материалистический метод теоретического анализа стал общепризнанным. В обширной статье «Атеизм» (БСЭ. – T. III. – М., 1926) И. П. Луппол подчеркивал: «Применение метода диалектического материализма к истории атеизма позволит понять движение самой атеистической мысли и условия ее реа­лизации в обществе» (с. 734). Упомянув конкретно-исторический подход как один из важ­нейших методов исследования, Луппол демонстрирует такую закономерность, как расши­рение круга атеистов по мере развития человечества, а также связывает распространение атеизма с оживлением хозяйственной, общественной и политической жизни, с демократи­зацией образования, приводя в пример жизнь Афин V в. до н. э. Связь истории атеизма с прогрессивным развитием общественных отношений показал на огромном фактическом материале в своей фундаментальной «Истории атеизма» (1930) И. П. Вороницын. В работах по истории атеизма подчеркивалось взаимовлияние свободомыслия и естественных, обще­ственных и гуманитарных наук.

О необходимости глубокого изучения истории атеизма (то есть свободомыслия) писал один из руководителей СВБ А. Т. Лукачевский. В работе «Очерки по истории атеизма» («Анти­религиозник», 1929, № 10–12; 1930, № 1–4) он обратил внимание на актуальность истории атеизма, на ее «научное значение как истории научной мысли», на ее практическое просветительно-атеистическое значение[13]. Какие вопросы нужно решать ис­торикам атеизма? Прежде всего вопрос о социальных корнях, причинах атеизма. Надо от­метить, что в этой работе были сформулированы некоторые закономерности развития сво­бодомыслия, обозначающие историю атеизма как науку. Прежде всего речь идет о соци­альной базе атеизма: по мнению Лукачевского, большей частью на стороне атеизма стояли представители молодых революционных классов, идущие к политической власти. Он подчерки­вает встроенность атеизма в культуру: атеизм никогда не был замкнут в себе, но вырастал на почве общего культурного развития той или иной эпохи. Следовательно, необходимо рассматривать общекультурную основу атеизма^[14]. Наконец, надо рассмотреть связь атеиз­ма с философией, конечно, материалистической; атеизм в рамках идеалистической фило­софии, писал он, – это «незаконнорожденный ребенок». В 50–80-е гг. эти идеи были развиты последующим поколением историков атеизма. Естественно, закономерности истории сво­бодомыслия, позволяющие познать его существенные черты, выявлялись в результате «сквозного» рассмотрения этой истории. В 20–30-е гг. это были известная в нашей стране (но не переведенная на русский язык) работа Ф. Маутнера, непревзойденный до сего времени в России труд И. П. Вороницына и вышеупомянутая работа А. Т. Лукачевского. Следует сказать, что исследований общего характера явно недостаточно – ни за рубежом, ни у нас^[15].

В первые десятилетия советской власти все чаще подчеркивался гуманистический ас­пект атеизма в его историческом развитии. Повод к этому давала уже культура Возрожде­ния, неизменный интерес к светскому, гуманистическому содержанию которой проявляли советские ученые. В 30-е гг. возрастает интерес к вольнодумному наследию Возрождения, что проявилось в переводах и публикациях сочинений гуманистов XIV–XVI в., квалифицированных предисловиях и комментариях к ним, в которых подчеркивался благотворный характер ренессансной культуры, ценимой за утверждение достоинства человека, истори­ческий оптимизм, провозглашение ценности науки и образования, свободомыслие. Совет­ский читатель знакомился по переводам первоисточников с творчеством великих деятелей культуры Возрождения^[16].

Насколько же соответствовали работы советских специалистов по истории атеизма в первые десятилетия советской власти научным требованиям? Конечно, и в советское вре­мя издавалось немало примитивной литературы, затрагивающей проблемы религии. Но удельный вес подобных изданий в области именно истории свободомыслия был неизме­римо меньше, ибо авторам здесь приходилось иметь дело чаще всего с исследованием фи­лософских учений. Вольнодумное творчество одного только Эпикура стало объектом ис­следования многих философов, что выявило многообразие мнений в оценке мировоззрения философа^[17]. То же относится к Спинозе, французским просветителям.

При всей основательности большинства монографий и научных статей по истории ате­изма их авторы по меркам нынешнего состояния историко-философской, вообще истори­ческой науки нередко допускали перекосы при характеристике той или иной историче­ской эпохи, уклон в социологизм, утрировали или, наоборот, недооценивали критические стороны вольнодумных учений. Так, появлялись суждения типа: античный атеизм – идео­логия торгового капитала, учение Лукреция – это философия воинствующего атеизма; «Эпикур скатывался все ниже в идеалистическое болото», «Эразм Роттердамский зажег светильник безбожной мысли», «у Пом-понацци атеизм досказан до последней буквы». Вместе с тем прогрессивные традиции в культуре, даже если они считались «классово чу­ждыми», не отбрасывались. Напротив, для историков атеизма тех времен характерно стремление вобрать всю интеллектуальную и нравственную мощь исторического и со­временного свободомыслия.

В советское время большое внимание уделялось истории ересей на Западе и в России. Это и неудивительно: марксистов не могла не интересовать история народных движений, идеология которых выступала чаще всего в религиозной оболочке, тем более что методы подхода Энгельса к ересям в «Крестьянской войне в Германии» позволяли осмыслить их существо и роль в истории принципиально иначе, чем это было в теологических и религиозно-философских работах. Диалектический метод подхода к ересям позволял успешно разрабатывать проблему соотношения религиозной формы и социально-политического со­держания; кажущееся на первый взгляд парадоксальным утверждение Энгельса о том, что мистицизм в средние века мог выступать как революционная оппозиция феодализму, от­крывало простор для нестандартных решений проблем свободомыслия. Однако именно в рассматриваемый период проблеме ересей уделялось сравнительно незначительное внима­ние. Важно то, что основные принципы подхода к ересям, обрисованные Ф. Энгельсом в «Крестьянской войне в Германии», были реализованы уже в 1925 г. в ряде статей совет­ских историков, посвященных 400-летию крестьянской войны. Обильные всходы исследо­вание ересей дало в 50–80-е гг.^[18]

Отмечу также, что в 20–30-е гг. внимание исследователей было обращено преимуществен­но на освоение мирового наследия свободомыслия; исследование отечественной истории атеизма ожидало своего подлинного расцвета в 60–80-е гг.[19]

Научное освоение традиции мирового и отечественного свободомыслия в первые деся­тилетия советской власти в значительной мере восполнило пробел, имевшийся до этого в исследовании культуры из-за существенного преобладания интереса исследователей к ре­лигии, приобщило к ценностям гуманистической светской культуры миллионы трудящих­ся, помогло формированию диалектико-материалистического мировоззрения у подрас­тающего поколения, содействуя тем самым строительству социализма в СССР. Кроме то­го, оно явилось стартом для интенсивной разработки проблем истории свободомыслия в послевоенные годы^[20].

С распадом СССР, установлением антагонистических социальных отношений и как следствие этого – невиданного воспроизводства религиозности в стране исследование истории атеизма оказалось неактуальным. В новейших учебниках по религиоведению история свободомыслия игнорируется. Правда, отдельные работы в этой области еще появляются^[21]. Иногда публикуются статьи такого рода в журналах «Марксизм и современность», «Философия и общество», «Здравый смысл», «Новый безбожник».