Вера как гносеологический феномен

При поверхностном взгляде проблема веры есть проблема религиозная, достойная внимания служителей культа и тех людей, которые этой проблемой интересуютcя. Но при более внимательном взгляде проблема веры предстает в несколько ином ключе. Пользуется ли верой человек, далекий от религии? Конеч­но, поскольку вера составляет ядро устойчивого, принятого субъектом знания, которым он, не раздумывая, пользуется в различных случаях жизни, особенно когда решает типовые, много раз уже решавшиеся задачи. Это с одной стороны, а с другой – как ему быть, если расширение объема современных знаний за­трудняет их самостоятельное полное и глубокое освоение отдельным индиви­дом? Как ему быть, если удвоение информации происходит за 15–20 лет, а за 100 лет совокупные знания возрастают в 32–64 раза? Охватить сознанием и пе­репроверить все знания индивиду в одиночку невозможно. Из этого следует, что качественная переработка накапливающейся информации под силу только солидным творческим научным коллективам. Жизнь принуждает, хотя бы вре­менно, какое-либо знание брать на веру. Как это ни парадоксально, но по мере движения человечества к раскрытию тайн природы, к получению знаний обо всем масса информации делает человека несвободным, поскольку самостоя­тельно проверить истинность или ложность получаемых им из различных ис­точников сведений становится все более и более проблематичным. Но не без­надежным. Возрастает роль научных коллективов и школ, призванных прове­рять информацию, получаемую из различных источников. Индивид вынужден прибегать к экономии мышления. Экономия мышления не является единичным случаем, поэтому резонно говорить о законе экономии мышления. Закон эко­номии мышления – это та мыслительная тропа, которой шли и будут идти лю­ди. В какой-то мере этот закон имеет общее с принципом экономии мышления, открытым Э. Махом. По мнению автора, закон экономии мышления выражает зависимость (несвободу) процесса мышления от алгоритмов решения различного рода задач, выработанных поколениями ранее живших мыслителей (далеких и близких), от заранее подготовленных выводов, ответов, решений по типовым жизненным ситуациям. Этому закону подчинена и типовая мыслительная дея­тельность людей, отраженная в законах мыслительной деятельности (в логике). Овладение сжатой, сконцентрированной информацией – это один из путей при­обретения свободы ориентации в накопленной информации. Но и эту сжатую, концентрированную информацию человек может воспринимать в большинстве случаев только на веру. Вера – это знание, от которого в силу различных об­стоятельств человек несвободен в процессе своей жизни и деятельности. Опи­раясь на эту информацию, он углубляет свои знания о мире. Таким образом, ве­ра приобретает гносеологический характер. Все подрастающее поколение, обу­чаясь в школах и вузах, осваивает большой объем информации, воспринимая огромную его часть на веру. Вся информация, включая и ту, которая восприня­та на веру, служит методологией дальнейшего самостоятельного познания, ме­тодологией жизни и деятельности молодого поколения. Коли это так, то над проблемой веры, выступающей гносеологическим феноменом, следует заду­маться.

* * *

Познание представляет собой одну из необходимейших сфер и условий нормальной деятельности человека. Без познания человек не может в прямом и в переносном смысле шагу шагнуть. Но почему человек шагает уверенно по земле, не ощупывая каждый сантиметр пути? Потому что это процесс постоян­ного решения много раз решавшихся типовых задач, который дал сначала тол­чок формированию уверенности, а затем и веры, что решение всегда будет та­ким, а не иным. Генезис веры связан с формированием уверенности человека в чем-либо. В последующем эта уверенность была перенесена на различные сфе­ры природного и социального бытия человека.

Процесс познания как процесс отражения действительности и получения истинного знания (информации) достаточно глубоко разработан и широко представлен в научной литературе. Его шаги или ступени четко выверены. Однако при внимательном анализе процесса познания выясняется, что в едине­нии или параллельно с отражением (чувственным, логическим) идет индивидуальное и социальное освоение мира, который влияет на процесс познания, ускоряет или тормозит его, привносит элемент субъективного в процесс и результаты познания.

Необходимо отметить, что про­цесс отражения и процесс индивидуального и социального освоения мира хотя и органически переплетены, но не совпадают. Отражение (в идеале) не совпа­дает с процессом освоения мира. Отражение носит объективный характер, ос­воение мира отдает субъективизмом. Отражение, по крайней мере чувственное, является природной способностью человека, овладевает которой он сам. Про­цесс индивидуального и социального освоения мира – результат обучения как самостоятельного, так и с помощью общества. Здесь коренится противоречие между отражаемой и воспринимаемой информацией о мире, позволяющее от­ветить на вопрос: почему у страха глаза велики? Поскольку органы чувств от­ражают одно, а сознание, в котором заложены различные стереотипы мышле­ния, включая ошибочные, может воспринимать другое. Соотношение объек­тивного и субъективного в познании можно рассмотреть на примере отражения мира человеком, бывшим с рождения слепым, но впоследствии получившим возможность видеть. Исходным для выяснения проблемы является тезис: «Мы смотрим глазами, а видим сознанием»[1]. Почему? Да потому, что для осмыслен­ного отражения нужны знания, хотя бы элементарные. Младенец нам об этом не расскажет. Взрослый человек – может. Взрослый человек, получая зрение, оказывается неспособным зрительно выделить объекты, распознать или назвать их, он только говорит о массе света и цветов. На обучение видению нужны годы[2]. Познающий субъект смотрит на объект, получает его отражение, но до тех пор, пока субъект не научится видеть определенные формы (а это дает сознание), отражение кажется бесформенным. Субъект познания, не обученный способности различать особенности увиденного, не способен зрительно определить форму, цвет и иные параметры познаваемого предмета или процесса. Поэтому он верит другим органам чувств, в частности коже рук, которая ему заменяла глаза, но не верит глазам. «Например, один пациент, когда ему показали апельсин спустя неделю после того, как он начал видеть, сказал, что он золотой. На вопрос: “Какой он формы?” – он ответил: “Дайте мне пощупать его, и я скажу”. Ощупав его, он сказал, что это апельсин. Затем он долго вглядывался в него и сказал: “Да, я вижу, что он круглый”. Когда ему показали синий квадрат, он сказал, что это синий круг. Когда ему показали углы, он сказал: “А, да, теперь я понимаю, можно видеть, каковы они на ощупь”»[3]. Данный пример показывает процесс превращения органа, которому не доверяют, в орган, которому можно доверять.

Следовательно, вера вторична по отношению к способности человека отражать мир посредством орга­нов чувств. В последующем вера, в силу превращения в методологию позна­ния, приобрела способность диктата видения отдельных граней мира и его бы­тия. Если вера не преследует своей целью объективное отражение действитель­ности, то она маскирует свою сущность обращением к тем сферам бытия, кото­рые не поддаются контролю с помощью органов чувств. Такая вера прячет объ­екты своего внимания в сферу сверхчувственного. Обратимся к данным офици­альной статистики католической церкви. В разных местах земного шара в на­стоящее время хранятся 1234 гвоздя, которыми, если верить утверж-дениям церкви, был прибит к кресту Иисус Христос[4]. Следовательно, вера требует ве­рить, что вся эта масса гвоздей была использована по соответствующему на­значению. Подобного рода примеров, особенно с «нетленными» мощами, можно привести весьма много[5]. С точки зрения теории познания получается, что вера диктует последователю веры необходимость видеть в предмете познания то, чего желает вера. Научная вера желает видеть качество предмета таким, ка­ково оно есть в объективной реальности. Иные виды вер (антинаучные) пред­полагают видение качества познаваемого предмета таким, каково оно удобно или необходимо конкретной вере. Роль веры в коррекции познавательного про­цесса достаточно велика не только на ступени чувственного познания, но и на ступени логического, когда в соотносимые понятия вносится специфический смысл.

Индивидуально-человеческое освоение мира связано с принятием или непринятием того, что получено в процессе индивидуального или социального отражения различных сторон бытия. Приращение знания – процесс непрерыв­ный. Выступая на IV Российском философском конгрессе, ректор МГУ В. А. Садовничий отметил, что «производство знания – это бесконечный процесс. Никогда не наступит время, когда человек будет знать ответы на все, что его интересует. Всегда будет существовать тяга человека к новым знаниям»[6]. Ов­ладение знанием, особенно процесс его понимания и усвоения, – процесс ступен­чатый, скачкообразный. Скачкообразность процесса освоения мира связана, с одной стороны, с принятием или непринятием нового знания, а с другой сто­роны – со стремлением к устойчивости осмысленного бытия. Новое знание вы­зывает настороженность. Человек – существо инертное, и непрерывных перемен он не приемлет. Его больше устраивает устойчивость, хотя бы относительная. Поэтому любое новое знание проходит субъективный контроль: верю – не верю. Этот субъективный контроль, связанный с процессом индивидуального и со­циального освоения мира, несет в себе элемент агностицизма, отторжения зна­ния, которое не соответствует личным или групповым убеждениям. В процессе школьного или вузовского обучения такого, как правило, не происходит. Мате­риал рекомендованных учебников и учебных пособий школьниками и студентами в основном не подвергается сомнению. Обучаемые учат то, что им дают. Они будут спрашивать, часто не утруждая себя вопросом: «является ли истинным то, что мы учим?»

Знание вообще – это достояние всего человечества. Все знание для чело­вечества ценно. Из всего объема знаний человек переосмысливает и усваивает часть, только то, что считает для себя значимым. В силу того, что длительные научные прогнозы не могут предсказать, предугадать все или какие-то следст­вия из полученного знания, то не всеми субъектами познавательной деятельно­сти эти прогнозы воспринимаются на веру. В. А. Садовничий констатирует: «Именно по этой причине лично я не принимаю на веру рассчитанные на дли­тельные промежутки времени научные, а тем более технические, технологиче­ские прогнозы»[7].

Все знание имеет большую или меньшую значимость (ценность). Значи­мое (ценное) делится на сферы мыслимого и немыслимого (веры и неверия). Мыслимое составляет основу убеждений человека – веры. Вера служит челове­ку опорой, основой для познания мира. При этом вера не остается неизменной, она меняется с изменением человеческого (общественного и индивидуального) знания. Наряду с верой, с мыслимым, существует знание из области немысли­мого. Немыслимое есть, но его ценность с точки зрения познающего субъекта либо лишена значимости («вечный» двигатель – в силу невозможности его созда­ния), либо значимость может носить отрицательный характер (нечто отврати­тельное, разрушительное). Немыслимое своим существованием выделяет, под­черкивает значимость мыслимого, того, во что верит человек.

Вера – это гносеологический феномен, проявляющийся в индивидуаль­ном и общественном сознании, служащий устойчивости духовного бытия ин­дивида и общества в силу ограничения не только содержания знания, но и спо­собов (методов) его получения. Также вера исполняет роль связующего звена между сознанием индивида и сознанием общества. Вот почему для общества и государства не должно быть безразличным, во что человек верит, являются ли предметом его веры объективные процессы природы, общества или объекты мистические. Почему это важно? Потому, что человек, живущий проблемами реальности, живет интересами общества и государства. Человек, живущий про­блемами мистики, только создает видимость, что его интересуют проблемы земные, в действительности, если он не обманщик, его проблемы далеки от ре­альности. Религиозный фанатик, выступающий в качестве террориста-смертника, свою жизнь приносит не на алтарь Отечества, а как жертву сверхъ­естественной силе, дабы занять достойное место не на Земле, а в потусторон­нем мире. Он тем самым освобождается от тягот земного бытия.

Вера – это совокупность жизненно важных установок в области теории и практики, которые определяют относительно устойчивое, определяемое субъ­ектом видение проблем бытия мира и человеческой деятельности. Вера как знание выступает своеобразным духовным коконом, внутри которого живет че­ловек, а потому она привносит элемент субъективности в любые формы дея­тельности и, следовательно, сказывается на результатах различных видов дея­тельности.

Процесс познания можно сравнить с восхождением на гору по скользким склонам, на которых у человека должны быть точки опоры, в которых он уве­рен. На эти опоры он может положиться, повторяя процесс восхождения. Ана­логом материальных опор являются опоры гносеологические – область знания, аксиомы – положения, принимаемые в процессе познания без доказательства. Неверие в силу разума, в возможность познания, в значимость промежуточных результатов познания не дает возможности полноценного осуществления по­знавательного процесса, ведет к агностицизму. Опорой для познания может служить любое предположение, вера в любые знания, способные дать положи­тельный эффект в процессе познавательной деятельности. Даже если эта вера связана с заблуждениями. Здесь есть элемент прагматизма, но он позволяет сдвинуть процесс познания с мертвой точки. Народная мудрость гласит, что «под лежачий камень вода не течет». Заблуждения со временем будут преодоле­ны. Но тот, кто стремится к истине, истины достигнет.

Исторически сложилось так, что вера и знание оказались антиподами, противоположностями, выражающими различные подходы к осмыслению ми­ра. Любое противопоставление веры и знания механически воздвигает пропасть между ними, позволяет рассматривать веру в качестве нечто, что основательно отличается от знания, носит не рациональный, а иррациональный характер, не­доступный рациональному осмыслению. Читая труды Л. Н. Толстого, находим: «Для того, чтобы человеку жить хорошо, ему надо знать, что он должен и чего не должен делать. Для того, чтобы знать это, нужна вера. Вера – это знание то­го, что такое человек и для чего он живет на свете. И такая вера была и есть у всех разумных людей»[8]. Вера, составляя область человеческого знания, может и должна осмысливаться рационально. Рациональное осмысление веры снимает с нее покров таинственности, позволяет рассмотреть ее в качестве обыденного феномена, сопровождающего всю человеческую жизнь от начала до ее завершения. Понятие «вера» достаточно широко используется в обыденном языке, встречается в речи маститых ученых. Вера – это не только религиозное, но и внерелигиозное явление, она постоянно присутствует в жизни любого челове­ка, независимо от его отношения к религии. С. И. Ожегов рассматривает веру под разными углами зрения. Во-первых, вера – это убежденность, уверенность в ком-нибудь, чем-нибудь. Во-вторых, вера – это убежденность в существова­нии бога. В-третьих, вера – это религия[9]. Философский энциклопедический словарь 1983 г. издания трактует веру как центральную мировоззренческую позицию и одновременно психологическую установку в некоторых религиях[10]. Краткая философская энциклопедия, изданная в 1994 г., утверждает: «Вера –принятие чего-либо за истину, не нуждающееся в необходимом полном под­тверждении истинности принятого со стороны чувств и разума и, следователь­но, не могущее претендовать на объективную значимость»[11]. Там же указывается на то, что в английском языке четко различаются теоретическая вера в то, что нечто есть (belief), и религиозная вера (faith). Атеистический словарь рас­сматривает веру в трех ракурсах. Во-первых, как вероучение, то есть как систе­му религиозных взглядов, которых придерживается тот или иной человек. Во-вторых, как специфическое отношение к действительным или воображаемым объектам, когда их достоверность или истинность принимаются без теоретиче­ского и практического доказательства. В-третьих, термином «вера» обозначают также основанную на знании убежденность, уверенность человека в истинности тех или иных научных или общественно-политических идей[12]. Центральным звеном веры является убеждение. С. И. Ожегов трактует убеждение как твердый взгляд на что-нибудь, основанный на какой-нибудь идее, мировоззрении[13]. Убеждение есть уверенность, что знание, каким обладает человек, его не под­ведет. Совершая постоянно, многократно какие-либо действия и достигая при этом положительного результата, че­ловек формирует внутреннюю уверенность в том, что так будет и впредь.

Вера знаменует собой несвободу человека от опорных, ключевых знаний в его деятельности. Освобождение, свобода от центральных мировоззренческих установок (веры), составляющих несвободу человеческого бытия, приводят субъекта деятельности к неверию, к состояниям рассеянности, хаоса, связан­ным с утратой им опор его повседневной деятельности. Теоретическим, ин­формационным стержнем ста­бильности временного или постоянного бытия субъекта является та или иная вера, составляющая сплав определенных знаний и убеждений. Вера не сущест­вует вне индивидуального сознания, вера живет в сознании и через сознание. Вера является необходимым структурным элементом индивидуального созна­ния, охватывающим устойчивое, жизненно необходимое для субъекта бытия знание. На уровне общественного сознания вера представляет необходимый компонент каждой из форм общественного сознания. В силу того, что знание носит не только индивидуальный, но и общественный характер, оно (общественное знание) составляет структурный компонент сознания инди­вида.

Структурно вера как элемент индивидуального сознания включает в се­бя, во-первых, знание как совокупность информации о себе и мире. Во-вторых, самосознание, связанное с осмыслением субъектом познания себя как индиви­дуальности, включенной в систему социальных отношений. Самосознание яв­ляется центральным звеном веры, поскольку отражает отношение индивида или социальной группы к содержанию знания, выраженного в вере. Постоянно со­относя содержание своей веры со знаниями об окружающем мире и результа­тами индивидуальной познавательной деятельности, самосознание вносит сомнения в личные убеждения и ставит вопрос о сохранении или изменении убеждений.

Логично выделять не только веру как некое знание, но и веру как метод получения соответствующего знания. Вера как знание содержит в себе инфор­мацию о мире, его явлениях и процессах, преломленную через главные уста­новки веры. Вера как метод представляет собой совокупность знаний, служа­щих для получения, уточнения, изменения имеющейся информации, составляющей содержание веры как области знания. Одни верят в истинный характер рациональных методов познания, а другие отдают предпочтение иррациональ­ному.

Вера может выступать как знание, которое ограничивает поиск нового знания и претендует на свою абсолютную истинность, на завершенность со­держащегося в конкретной вере знания, а тем самым на статус вершины знания, методологический абсолют, способный объяснить все и вся. Вера как гносеоло­гический абсолют утверждает завершенность определенного, специфического для каждой такой системы видения мира, преобладание общественного виде­ния мира над индивидуальным взглядом на мир. Индивидуальное видение не может претендовать на изменение общего, а способно лишь укреплять общее. Здесь скрыто противоречие между индивидуальным познавательным процес­сом и знанием, закрепленным в коллективной вере. Это противоречие выража­ется в неспособности индивида видеть то, что предполагается видеть, исходя из основ коллективной веры. Это противоречие, опираясь на индивидуальное же­лание видеть то, что видению недоступно, порождает галлюцинации даже у вполне здоровых людей. Галлюцинация – это способность человеческого соз­нания, базирующегося на абстрактном мышлении, видеть то, чего перед глаза­ми нет, но что очень, очень хочется видеть, ощущать, воспринимать. Подтверждение галлюцинаций практикой не требуется, поскольку галлюцинации сами по себе в ряде религий рассматриваются как специфический вид духовной практики. Критерием истинности такого рода веры является рост числа его сто­ронников, которым удалось в процессе медитации воспроизвести в своем соз­нании нечто необычное, но специфическое для данной веры и не выходящее за рамки конкретного группового знания.

На проблему веры в науке обращает внимание академик Г. А. За-варзин – заведующий лабораторией Института микробиологии им. С. Н. Виноградского РАН в статье «Составляет ли эволюция смысл биологии». Он пишет: «Тезис о том, что с помощью представления об эволюции можно объяснить все биологические явления, стал наиболее распространенной предвзятой идеей в биоло­гии более полутора столетий тому назад. Нет надобности приводить ссылки на бесчисленное множество авторов, принимающих этот постулат как исходный для сколько-нибудь крупных обобщений в естествознании, – он так же принят материалистами, как вера в Бога фидеистами. Последовательность происхож­дения видов в науках о жизни представляется истиной в конечной инстан­ции»[14]. В приведенном тезисе Г. А. Заварзин сравнивает научное знание с верой, и это вполне обоснованно, поскольку вера в истинность знания определяет жиз­ненность конкретной теории, описывающей до поры до времени весь или поч­ти весь фактический материал.

Научная вера – знание, стремящееся к истине. Это тяжелая ноша челове­ка и человечества, связанная с постоянным совершенствованием и углублени­ем знаний. Эта ноша не каждому посильна, ее выдерживают не все. Еще в XVI в. М. Монтень отмечал: «Чем острее и проницательнее наш ум, тем отчетли­вее ощущает он свое бессилие и тем меньше доверяет себе»[15]. Сохранить дове­рие к себе, веру в себя, не допустить скатывания в область мистики, опираясь на закон экономии мышления, достаточно трудно. В своем стремлении к абсо­люту научное знание остается относительным. Но вера не может быть относи­тельной, она тяготеет к абсолюту. Вера берет на себя устойчивое в изменяемом. Вера является своеобразным примером стандартизации, пусть даже временной, научной деятельности. Научная вера подобна парадигме. Томас Кун отмечал: «Должны ли мы, наблюдая за тем, как часто... инструментальные предписания приводят к заблуждениям, сделать вывод, что наука должна отказаться от стан­дартных проверок и стандартных инструментов? Это могло бы привести к не­разберихе в методе исследования. Процедуры парадигмы и ее приложения не­обходимы науке так же, как парадигмальные законы и теории, и служат тем же самым целям. Они неизбежно сужают область явлений, доступную в данное время для научного исследования. Осознавая это, мы в то же время можем видеть тот существенный момент, согласно которому открытия, подобные откры­тию рентгеновских лучей, делают необходимым изменение парадигмы – и, сле­довательно, изменение как процедур, так и ожиданий – для определенной части научного сообщества»[16]. Переход от одной научной веры к другой есть рево­люция. Т. Кун писал: «...переход к новой парадигме является научной революцией...»[17]

Относительность научного знания при стремлении человека к абсолют­ному знанию, да еще с учетом действия закона экономии мышления, вызывает желание отдельных людей, не всегда далеких от науки, отдать недостающие звенья целостной картины мира на откуп сверхъестественным силам. Это лиш­ний раз выделяет гносеологические корни религии. Религиозная вера как гносеологи-ческий феномен выступает в качестве одного из проявлений закона экономии мышления, который позволяет просто и предельно доходчиво объяс­нить обывателю все стороны его бытия действием сверхъестественных сил.

Важную роль в жизни человека играет вера, опирающаяся на убежден­ность в силе человеческого разума, в его способности познать и понять неизве­данное. Такая вера признает, что у познания нет границ, необходимо только время и соответствующий инструментарий познавательной деятельности. Это вера оптимистическая. Такая вера несет в себе заряд активности. Она не дает остановиться на достигнутом, побуждает к постоянному движению вперед. Ве­ра, противоположная научному оптимизму, несет в себе заряд пассивности, ут­верждая уверенность, что все в мире давно уже познано, истолковано, записано в соответствующих книгах и человеку остается только это писание понять. Но понимание – это тоже проблема познания. Понимая, человек опять сталкивает­ся с дилеммой: верю – не верю. Все начинается сначала.

Процесс восхождения от простого к сложному, от известного к неизвест­ному предполагает веру. В этом случае вера является опорой для дальнейшего продвижения вперед. Если это так, то вера выступает промежуточным пунктом в сложной цепи познавательной деятельности.

Научная вера совершенствует и знания, и инстру­мент познания. Она стремится к тому, чтобы вера как метод вела к истинным знаниям, а вера как знание приближалась к стопроцентному соответствию отраженных знаний отражаемому объекту.

Что представляет собою истина с точки зрения науки? Истина есть вера в стопроцентное соответствие знаний об объекте самому объекту. Истина есть адекват­ное отражение действительности. Субъект познания желает, чтобы соответст­вие было полным, но является ли оно полным в действительности? Связь меж­ду верой в истинность и истинностью весьма проблематична. Вера – это гно­сеологический феномен, используемый в повседневном или научном познании и деятельности, когда субъект познания и деятельности уверен в том, что мыс­лительные блоки его мыслительной деятельности соответствуют его гносеоло­гическому идеалу или хотя бы удовлетворяют субъекта в процессе познания конкретного вида реальности. Как уже говорилось, вера может быть научной, бытовой, религиозной. Общенаучная вера всегда и неизбежно отстает от дос­тижений в области приращения научного знания, но постоянно стремится пре­одолеть это отставание. Вненаучная вера такими проблемами себя не утружда­ет, она довольствуется тем, что обеспечивает возможность своего бытия.

Не любое научное знание имеет статус научной веры. Вера не может ох­ватить собою все знание. Вера – это ограниченное знание и знание ограничивающее. Научное знание, несмотря на свою возможную полноту описания яв­ления или процесса, носит вероят-ностный характер, содержит элемент сомне­ния. Вера, в том числе и научная, претендует на абсолютное соответствие ото­браженного знания отображаемому объекту. Вера исходно содержит в своем содержании противоречие между знанием, которое она отражает, и тем знани­ем, на отражение которого она претендует. Вера претендует на статус живого знания, а отображает застывшее. Вера подобна кадру кинопленки, фиксирую­щей процесс жизни и запечатлевающей всегда прошлое, близкое или далекое. Вера как застывшее знание отражает то, что, возможно, когда-то соответство­вало действительности или взглядам на действительность. Преднамеренное ис­пользование устаревшего знания в качестве нового, не соответствующего дей­ствительности, роднит последователей такой веры с мошенниками.

Научная вера – постоянно возобновляемое знание, в меру консерватив­ное, но тяготеющее к изменению, характеризующее ступень познания, когда новое, абсолютно или относительно истинное знание превратилось в убежде­ние носителей научной веры.

Крепостью личной, обыденной веры является здравомыслие. Именно оно обладает большей устойчивостью к внешнему воздействию и именно на него ополчились те, кто желает внедриться в сознание человека, поколебать его лич­ностное видение мира и привнести в него свои специфические мотивы. Именно на него направлены призывы к смирению, к утрате личной гордыни в пользу внешнего «доброжелателя». В миропонимание личности вольно или невольно внедряется социальное видение различного рода проблем, которое может нести искаженный, предвзятый, специфически социально ориентированный характер. Принимая эту информацию (знание), человек корректирует свое видение мира, свои взгляды, а в конечном итоге – и свою обыденную веру.

Вера научная есть уверенность, возможно, временная, что полученное знание может служить опорой для дальнейших шагов в науке. Вера – это не­свобода системы знаний, работающая на укреп-ление данной системы знания в его противостоянии другим направлениям свободного поиска. Свобода поиска может привести не только к хаосу идей, но и к абсурду. В хаосе идей для того, чтобы вдумчиво разобраться в истинности или ложности суждений, заблужде­ний и т. п., нужны точки опоры, и их дает вера, пусть даже времен­ная, но вера в правильность той или иной точки зрения. Именно об этом ведет речь К. Ясперс в работе «Философская вера», рассуждая о диалектике: «Диалек­тикой называется то, что реально происходит под воздействием противополож­ностей, которые сталкиваются, объединяются и создают нечто новое. Но диа­лектикой называется и доведение противоположностей до антиномий, не ве­дающих разрешения, падение в неразрешимость, в противоречивое; называется и приведение к границам, где бытие являет себя абсолютно разорванным, где мое собственное бытие становится верой, а вера – постижением в кажущемся абсурдом»[18].

Человек является одновременно рабом и хозяином своей веры. Рабом яв­ляется человек, который не способен изменить содержание своей веры. Вера является безусловным фактором его несвободы, а к свободной деятельности такой субъект не способен. Хозяин своей веры корректирует ее по мере развития знания, составляющего содержание веры.

* * *

Создать целостный «портрет» веры и неверия весьма проблематично. Ве­ра не является всеобъемлющим и всеохватывающим фактором осмысления бытия, она представляет собой мозаичные вкрапления в нашу повседневную жизнь, она знаменует гносеологические опоры (области знания), которые чело­век создает, корректирует, меняет их по мере необходимости как утратившие свое предназначение. У веры есть мощный фундамент в виде духовных ценно­стей, опыта, выработанных человечеством. Но не все индивид берет себе в ка­честве опоры. В качестве опоры человек берет то, во что он верит.

Вера как гносеологический феномен носит всеобщий характер, выступая необходимым элементом процесса индивидуального и социального познания. Она пронизывает индивидуальное и общественное сознание, знаменуя собой специфическое видение индивидом проблем общества и требование общества к видению индивидом различных проблем объективной и субъективной реально­сти. Научная вера, как и другие веры, является формой проявления веры как таковой. Каждая из форм веры отражает свой специфический предмет, отли­чающий одну веру от другой. Это отличает политическую веру от веры право­вой и т. д.

Вера представляет собой единый процесс бытия и познания, она несет в себе востребованное знание независимо от того, какое это знание – новое или устаревшее. Вопрос в том, что делает устаревшее знание востребованным. На этот вопрос ответить трудно. Одна вера живая, развивающаяся, другая не мо­жет существовать без постоянной реанимации. Продолжается жизнь, и жизнь, сменяя поколением поколение, совершенствует живую веру, изменяет ее, на­полняя новым содержанием. Вместе с тем жизнь несет на своих плечах веры, которые свой век отжили, и создает для них видимость жизни. Только в одном случае вера как знание зовет к новым свершениям в познании, к новому зна­нию. В другом случае вера тормозит познание, поскольку знание, составляю­щее содержание такой веры, выступает фактором, который претендует на спе­цифическое объяснение всего и вся, утверждая первенство знания, содержаще­гося в вере, по отношению к знанию, которым описывается мир и сам феномен веры, как это имеет место в вере религиозной.

Вера в живом ее варианте независимо от ее соответствия действительно­сти играет важную роль в познании:

– во-первых, вера идет за отражением действительности и представляет собой форму осмысления мира, объективной и субъективной реальности;

– во-вторых, вера выступает ступенью познания на непрерывном пути вос­хождения от простого к сложному, от сложного – к более сложному. Вера знаме­нует устойчивое в изменчивом и служит временной опорой для следующего шага на пути познания;

– в-третьих, вера выступает необходимым элементом мыслительной дея­тельности, выражая собою типовое, проверенное знание, знаменуя тем самым проявление закона экономии мышления;

– в-четвертых, вера при обособлении своего знания от других видов знания претендует на исключительность и абсолютность, мыслимость именно того знания, которое составляет содержание конкретной веры, оттесняя в область немыслимого все иное знание, которое не отвечает мировоззренческим уста­новкам субъекта веры;

– в-пятых, вера препятствует получению знания, которое противоречит положениям конкретной веры, способствует поиску аргументов, обосновы­вающих стремление к занятию и удержанию лидирующих позиций адептов данного направления конкретной веры и принижению соперников;

– в-шестых, вера способна создавать иллюзию завершенности знания о предмете познания, компенсировать собой недостающие знания.

Вера – это гносеологический феномен, позволяющий человеку упростить процесс его бытия за счет отказа от постоянной проверки и перепроверки зна­ния о тех или иных сторонах объективной и субъективной реальности.

В силу высоких темпов роста научного знания, в силу действия закона экономии мышления роль веры будет неуклонно возрастать. Задача государ­ства, всего научного сообщества состоит в том, чтобы эта вера была научной, чтобы в ней не было лженауки. Чтобы все издания, которые своим названием утверждают связь с наукой, были научными, а не антинаучными. В XXI в. на страницах журнала «Наука и религия» раздается средневековый призыв по­ставить науку на службу религии: «...Наука должна подчиняться религии и служить ей»[19]. Можно ли с этим мириться? Конечно же, нет.