Новый этап стратегии России на Кавказе в ответ на теракты

В статье анализируется современная российская политика на Кавказе. Показывается, что сегодня именно исламистские террористические организации – главная политическая сила, ведущая военную борьбу с Россией. Они пользуются различного рода ресурсами: кадровыми, финансовыми, идейно-политическими. Главная социальная группа, представляющая интерес для террористических сетей в кадровом отношении, – молодежь кавказских мусульманских республик. У исламизма отличная от сепаратизма идеология, механизмы функционирования, регионы распространения, участники и сочувствующие. Соответственно и политика должна была быть изменена. За время паузы в кавказской политике противник в лице радикального исламизма успел укрепиться организационно, финансово и идеологически. И начал новый виток вооруженного противостояния с Россией. Сейчас, когда стала более понятна новизна проблемы, ускоренно формируется качественно новая российская политика на Кавказе.

In the article the author analyzes modern Russian policy in the Caucasus. It is shown that today Islamic terrorist organizations are the main political force fighting against Russia. They use different resources: staffing, financial, ideological and political. The youth of the Caucasian Muslim republics is the main social group which is of interest for the terrorist networks in terms of staffing. Islamism has its own ideology distinguishing it from separatism with different functioning mechanisms, regions of distribution, participants and sympathizing. Policy had also to be changed respectively. During a pause in the Caucasian policy the enemy represented by radical Islamism managed to become stronger organizationally, financially and ideologically, and also began a new round of the armed stand-off with Russia. Now, when the novelty of the problem became clearer, qualitatively new Russian policy is rapidly formed in the Caucasus.

Причины терактов

С высокой вероятностью организаторы терактов – это террористическое подполье радикально исламистского толка, действующее на Северном Кавказе и тесно связанное с международным исламистским террористическим интернационалом. Это их стиль: взрывы террористок-смертниц среди мирных жителей, часто пассажиров транспорта. К тому же сегодня именно исламистские террористические организации – главная политическая сила, ведущая военную борьбу с Россией.

Чеченский сепаратизм вряд ли к этому причастен, поскольку после военной победы над армией Ичкерии, после заключения эффективного политического союза Путина с частью чеченских националистов, после больших успехов Кремля и Рамзана Кадырова по восстановлению мирной жизни в Чечне чеченский сепаратизм практически исчез как политическая сила. Даже в Чечне нам в последние годы противостоят не сепаратисты, а исламские радикалы, отрицающие национальность, стремящиеся не отсоединиться, а объединить под властью шариата весь Кавказ. Версии же о том, что это могли организовать респектабельные политики из числа противников Медведева, Путина или их сторонников – плод больного воображения людей, помешавшихся на конспирологии.

Цели терактов

Теракты только кажутся бессмысленными, но они имеют четкие цели. Финальная цель терактов высшего уровня – создание всемирного исламского халифата, жизнь в котором должна быть устроена по аналогии режима талибов в Афганистане. Цель второго уровня – создание кавказского исламского халифата как плацдарма для борьбы за всемирный халифат. Цель третьего уровня – создание хаоса на Северном Кавказе, чтобы в этом хаосе захватить власть и потом создать исламский Кавказский халифат. Для создания хаоса важно стимулировать конфликты. Есть несколько конфликтов, которые террористы пытаются разжечь:

– конфликт между христианами и мусульманами, чтобы стимулировать радикализм в российской мусульманской умме (сообществе). Возможно, именно поэтому громкий теракт в Москве был проведен на Страстной неделе, в преддверии христианской Пасхи;

– конфликт между кавказцами и остальной Россией, чтобы стимулировать отчуждение между ними. Они хотят разжечь ненависть и страх москвичей в отношении кавказцев, чтобы у тех возникли ответные ненависть и разочарование в отношении Москвы;

– клановые и межнациональные конфликты непосредственно в северокавказских республиках;

– конфликт между властью и обществом, недоверие и ненависть населения к власти, неспособной обеспечить безопасность.

Непосредственная цель нижнего уровня – запугать общество и власть, посеять хаос и парализовать волю тех, кто борется против радикальных исламистов. Теракт был устроен на Лубянке в то время, когда на работу, видимо, съезжаются работники центрального аппарата ФСБ. таким образом, теракт был непосредственно направлен против ФСБ, которая несет главное бремя борьбы против радикальных исламистов. ФСБ – главный враг террористов, против которого они воюют. Второй теракт, видимо, был запасным вариантом первого, и бомба была взорвана на случайно выбранной станции метро. Но враг террористов – не только ФСБ, но и все современное общество, и мы все – как его составляющие.

Каковы должны быть политические последствия? Нужна система активной обороны?

Конечно, нужно повышать пассивную оборону инфраструктуры, но трудно выявить террористов среди 8 миллионов пассажиров только в московском метро ежедневно. А как их обнаружить среди двух миллионов людей, кто ездит в автобусах? А среди трех миллионов в Санкт-Петербурге? А в других городах? Нужна прежде всего не пассивная, а активная оборона, то есть надо уничтожить террористов, разрушить террористические сети, сломать систему вербовки новых террористов, уничтожить центры подготовки «живых бомб».

Террористические сети на Кавказе пользуются различного рода ресурсами: кадровыми, финансовыми, идейно-политическими. По ним и надо нанести удар.

Главная социальная группа, представляющая интерес для террористических сетей в кадровом отношении, – молодежь кавказских мусульманских республик. Ее уязвимость: высокая безработица, идеологический вакуум. Наша задача – выиграть борьбу с террористами за влияние на кавказскую молодежь. Для уменьшения безработицы нужно создавать рабочие места, прежде всего в доминирующей сфере экономики Кавказа – сельском хозяйстве, которое, кстати, очень трудоемкое. То есть с точки зрения антитеррористической борьбы инвестиции в сельское хозяйстве должны быть приоритетными, так как на каждый вложенный рубль здесь самая высокая отдача не прибылью, а рабочими местами. Хотя ясно, что прибыль тоже есть, так как северо-кавказский регион изобилует природными ресурсами и хорош для сельского хозяйства. Ясно, что частные инвестиции с трудом придут в регион, сотрясаемый терактами. Люди на Кавказе хотят трудиться, но не могут продавать свою продукцию из-за неразвитости и монополизированности посредничества между сельскохозяйственными производителями и торговлей. поэтому государство должно срочно создать сеть сельскохозяйственных закупочных компаний, которые сделали бы выгодным труд сотен тысяч частных и коллективных крестьянских хозяйств. Второе направление инвестиций – вложения в инфраструктуру, которые повышают экономическую привлекательность региона и создают рабочие места. Третье – стимулирование малого и среднего бизнеса путем уменьшения коррупционного давления на него. Также нужно посмотреть, какие из «лежащих на боку» советских промышленных предприятий еще можно восстановить, привести в порядок и отпустить в рыночное плавание. Резкое увеличение числа рабочих мест на Северном Кавказе – важнейшая политическая предпосылка победы над терроризмом. Это понимает Дмитрий Медведев, назначивший главой СКФО имеющего бизнес-опыт Александра Хлопонина, перед которым была поставлена задача экономического развития Кавказа.

Второе направление, пока менее осознаваемое, – идеологическая борьба. На Кавказе, по сути, два ислама. Один – традиционный, связанный с национальными адатами (традиционными нормами), российский, умеренный, миролюбивый, привычный, спокойный. Второй – радикальный, связанный с террористами-исламистами, импортируемый, пытающийся навязать шариат (религиозное мусульманское право) и ликвидировать адаты. Надо помочь нашему мирному российскому исламу победить импортированный, радикальный. Надо строить наши мечети с нашими имамами, создавать наши медресе и исламские университеты. Сократить до минимума обучение кавказской молодежи в интернациональных исламских центрах и взять их выпускников под жесткий контроль.

Часть идеологической борьбы – развитие светской, позитивной, гражданской системы ценностей. Представители традиционалистского сознания, которых много среди кавказской молодежи, бывают морально шокированы при столкновении с идеологией потребительского общества в ее современной российской радикальной форме. Эта идеология безудержного потребительства активно пропагандирует асоциальные, аморальные образцы поведения. После того, как моральные и социальные нормы буквально выжигаются асоциальным полукриминальным потребительским радикализмом, образуется ценностный вакуум, который и заполняется радикальными исламистскими идеями, противопоставляющими асоциальности потребительской идеологии свои исламистские формы социальности, связывающие мораль с шариатом. Это означает, что когда коммерческое телевидение в погоне за прибылью де-факто пропагандирует асоциальные формы поведения, когда государство не может остановить почти насильственную алкоголизацию населения, когда правоохранительные органы закрывают глаза на открытую проституцию, – они укрепляют идеологический ресурс террористических сетей, делая их критику морального состояния общества более убедительной. Укрепляя моральный климат в обществе, мы тем самым забираем у террористов тысячи потенциально сочувствующих им.

Нужно развивать светскую систему образования на Кавказе. В кавказских селах и крупных аулах молодые люди должны иметь возможность учиться в школе. Нужно сдвинуть пропорцию платного – бесплатного образования, поскольку чрезмерное платное образование недоступно для детей из бедных семей, которые становятся легкой идеологической добычей для радикалов. Нужно увеличить в учебных планах часы по гуманитарным курсам: истории, философии, социологии, политологии, психологии, культуре, литературе. На этих уроках формируется гражданское сознание. В последние годы происходит «вымывание» этих дисциплин из учебных курсов университетов и школ. Это грубая политическая ошибка, за которую мы расплачиваемся и слабостью гражданского общества, и размыванием гражданственности, и повышением идеологической привлекательности террористов. Кроме основного образования надо развивать дополнительное: музыкальные, театральные кружки, проекты массового спорта, школьные и студенческие конференции, летние школы. «Кавказский Селигер» очень нужен, и не один. Молодежные летние, зимние лагеря с серьезной идеологической работой нужны для разных групп молодежи. А мы будем делать «Кавказский Форос».

Третье направление – укрепление силовых структур. Нужно серьезно сократить в них коррупцию, недоверие между силовиками и обществом. Главной работой силовиков должно стать не «крышевание» бизнеса, а защита безопасности. Для этого надо сократить их число, увеличить зарплату и ответственность. Силовики должны перейти от стратегии массовых проверок, зачисток, блокпостов к более точечной работе, прежде всего, конечно, необходимо усиление агентурной работы. Нужно не запугивать людей, а внедрять агентуру в радикальные сети.

Четвертое направление – удар по финансовым ресурсам. Их у террористов три: два внешних и внутренний. Надо обрезать внешние каналы финансирования. Первый – это террористические деньги от Аль-Каиды и подобных ей организаций. Второй внешний канал – частично «нормальные» деньги, идущие на социальные и религиозные проекты из мусульманских стран, но террористические сети смогли установить частичный контроль над каналами их распределения в России. Надо отсечь их от этих каналов. К сожалению, за время определенной паузы террористические сети смогли построить и третий канал – систему внутреннего финансирования, которая базируется на «крышевании» бизнеса в северокавказских республиках и, видимо, даже городах-миллионниках. В тенденции эта система стремится к формированию своеобразного «северокавказского ХАМАСА», который является не только военным, политическим и идеологическим феноменом, но и социально-экономической структурой. Нельзя допустить, чтобы у нас сформировался «северокавказский ХАМАС». Нужно выявить и разрушить систему «крышевания» бизнеса исламистскими террористическими сетями.

Гражданскому обществу – нанести свой персональный удар по террористам

Одна из целей террористов – посеять межнациональную и межконфессиональную рознь. Главной целью атаки в Беслане было разжечь конфликт между осетинами и ингушами. Тогда не удалось, но они будут пытаться снова и снова. Нашим ответом должно стать не просто противостояние межнациональной розни, а развитие дружбы народов. Отсюда призыв к гражданам – находите себе друзей другой национальности и дружите с ними! Если вы христианин, живущий в Москве, найдите себе нового друга – мусульманина, кавказца, и так мы вместе предотвратим будущие террористические удары.

Был ли провал политики Кремля на Кавказе?

Запад отреагировал на теракты в нашей стране противоречиво. С одной стороны, западные политические лидеры продемонстрировали рекордно высокий уровень поддержки и солидарности с Россией. А генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен даже заявил о необходимости значительного расширения сотрудничества с Россией вплоть до совместной противоракетной обороны. Но с другой стороны, западные газеты полны публикаций, что эти теракты – закономерная расплата России за провал путинской политики на Кавказе. Так ли это? Я думаю, что речь идет не о провале, а о затянувшейся паузе. Путинская политика борьбы с чеченским сепаратизмом полностью победила, но переход к новому этапу политики на Кавказе затянулся. Кстати, это верно в отношении не только кавказской, но и общей политики. Путинская политика стабилизации после олигархического всевластия и анархии 90-х гг. XX в. была успешно реализована. Но переход от стабилизации к развитию (модернизации, инновациям) затянулся. Несколько лет было своеобразное почивание на лаврах.

На Кавказе Путин полностью разгромил чеченский сепаратизм, ликвидировав его как политическую силу. Путинская политика прекрасно сочетала усиление непреклонности и профессионализма военного давления на сепаратистов; политический союз с частью чеченских националистов, символом которого стал союз с Ахметом и Рамзаном Кадыровыми и курс на чеченизацию власти в Чечне; массированная экономическая помощь для восстановления экономической, социальной и политической инфраструктуры в Чечне. Можно сказать, что Путин финансировал не только режим Кадырова, но и прежде всего – возвращение в Чечню цивилизации, которое происходит быстро, но не мгновенно. Политика Путина против сепаратизма в Чечне была сверхуспешной. Даже Доку Умаров, который пытается присвоить себе авторство терактов в московском метро, начинал как чеченский сепаратист, но уже более десяти лет назад перешел на позиции радикального исламизма. С этой идеологией он противостоял бывшему лидеру чеченских сепаратистов Аслану Масхадову уже на президентских выборах в Ичкерии в 1997 г.

Успешно разгромив чеченский сепаратизм, Москва немного расслабилась, ожидая, что после ликвидации эпицентра кавказской нестабильности в Чечне ситуация на Кавказе постепенно нормализуется без дополнительных усилий. И был упущен момент смены главного противника на Кавказе: от чеченского националистического сепаратизма к радикальному интернационализированному исламизму. У исламизма отличные от сепаратизма идеология, механизмы функционирования, регионы распространения, участники и сочувствующие. Соответственно и политика должна была быть изменена. С этой переменой Москва запоздала. За время этой паузы в кавказской политике противник в лице радикального исламизма успел укрепиться организационно, финансово, идеологически и начал новый виток вооруженного противостояния России. Сейчас, когда стала более понятна новизна проблемы, ускоренно формируется качественно новая российская политика на Кавказе.

Судя по выступлению Дмитрия Медведева в Дагестане 1 апреля 2010 г., российская власть в основном выработала очень адекватную стратегию новой политики на Кавказе. Кстати, эта стратегия сформулирована не «с потолка», а после дискуссии, которая велась в экспертных и политических кругах в Москве и на Кавказе в последний год, когда уже обозначились новые тенденции. Медведевым сформулированы цели:

– реформа правоохранительных структур;

– повышение эффективности точечных (кинжальных) ударов по руководству и боевикам террористических сетей;

– создание системы «выманивания» рядовых исполнителей из «леса»;

– инвестиции в экономическое развитие Кавказа с целью сокращения безработицы и повышения уровня жизни;

– укрепление системы светского образования;

– помощь традиционному исламу;

– оздоровление ценностной ситуации в обществе на Северном Кавказе;

– укрепление межконфессиональных, межнациональных отношений в обществе.

Для успеха медведевской стратегии борьбы с радикальным исламизмом нужно, чтобы она была столь же ресурсно обеспеченной и неуклонной, как и предыдущая путинская стратегия борьбы с сепаратизмом и исламизмом.