От рубил до нанороботов. Мир на пути к эпохе самоуправляемых систем (История технологий и описание их будущего).

Этот технический аспект разрешался путем развития тор­говли, товарно-денежных и договорных отношений, постоян­ным разделением труда. В Древнем Египте натуральность хозяйства оставалась очень заметной вплоть до эпохи эллинизма, поэтому торговля всегда была там второстепенной отраслью, а ремесленники работали в основном на государство или на заказ. Гораздо дальше развитие денежных отношений и торговли пошло в Междуречье и еще более – в торговых обществах Средиземно­морья I тыс. до н. э. Появление золотой монеты придало богат­ству не просто компактную, но исключительно мобильную и удобную форму, а кредит позволял развивать дальнюю тор­говлю и оперировать большими капиталами. В римскую эпоху появились и относительно развитые юридические формы более удобного распоряже­ния богатством. Наконец, в I тыс. н. э. в Индии, Арабском мире, Китае указанные отношения достигали еще более высокого уровня и масштаба (вплоть до введения бумажных денег).

В результате развития денежного хозяйства стали возникать и первые финансовые кризисы. Так, в Китае в VI в. н. э. произошла замена медных денег железными, что было связано с нехват­кой импортной меди, которую привозили из Японии и Кореи. В резуль­тате подделки железных денег и их обесценивания началась «железноденежная» инфляция (Далин 1983: 14–15). Однако нехватка меди в Китае в дальнейшем способствовала переходу к бумажным деньгам: сначала в виде особых квитанций, а затем, в XI в. н. э., и в виде государственных де­нежных знаков в прямом смысле слова (там же: 16). Бумажные деньги в отличие от железных имели огромное будущее. Но с самого своего по­явления они стали источником инфляции и денежных кри­зисов. В XIV в. при монгольской династии Юань бумажные деньги «еже­дневно печатались в несметном количестве» (см.: Далин 1983: 17), что не могло не привести к инфляции.

Но такое развитие производства и обмена обостряло обще­ственную часть основного противоречия. В Римском мире это выразилось в кризисе рабовладения и переходе к натуральному хозяйству в крупных латифундиях. В странах же Востока производство могло поступательно развиваться только под защитой государ­ства, так как смуты, распад и прочее вели к катастрофическим последствиям. При ослаблении власти частная собственность получала силу, но стремилась не к увеличению производства, а к паразитизму[18]. Сильное же государство сдерживало рост производства, препятствовало поиску нового. Экономика и политика не были разделены.

Случаи частичного преодоления основного противоречия. В тех случаях, когда удавалось существенно преодолеть это противоречие (в том числе обеспечить длительный внутренний мир), тенденция к росту численности населения в значительной мере реализовывалась, и численность могла достигать высоких значений (в десятки, в отдельных случаях даже в сотни миллионов человек)[19]. В этом случае рост населения ограничивался уже экологическими возможностями (количеством земли и других ресурсов, а также усилением опасности эпидемий).

[18] О различии в развитии частной собственности во второй и третьей форма­циях, а также между Европой и Востоком см.: Гринин 1999а.

[19] Но это было характерно только для отдельных государств (особенно для Китая, некоторых стран Европы, однако в Европе население самых крупных стран было на порядок меньше китайского) на поздних этапах аграрно-ремесленного принципа производства. См. выше о сунском Китае.