От рубил до нанороботов. Мир на пути к эпохе самоуправляемых систем (История технологий и описание их будущего).
Часть 1. ГЛОБАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ: ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ
Глава 3. История технологий: аграрно-ремесленный принцип производства
В результате увеличения размеров родов и общин между ними появлялось неравенство, образовывались более и менее богатые и влиятельные коллективы и корпорации. Главы последних тем самым приобретали большую власть и значительные возможности. В более выгодном положении находились те кланы, линиджи, общины и союзы (тайные или легальные), во главе которых стояли более крупные администраторы. В руках последних могло сосредотачиваться достояние ряда коллективов, в частности они распоряжались урожаем с общих полей. Хотя кое-где могла существовать и коллективная обработка земли, но общая тенденция развития видится как переход к посемейной обработке земли. Однако землей обычно по-прежнему распоряжалась родственная или общинная группа. Имущественно-хозяйственное значение такого коллектива как собственника и распорядителя общих угодий, а иногда и богатства в целом даже возрастает. И это могло вести к напряжению между семьей и общиной (родом). Так было, например, у многих общин папуасов Новой Гвинеи (см. об этом: Бутинов 1968б: 132; 1980: 110–143).
Возрастает значение войн по различным мотивам, особенно с целью грабежа и обогащения. Война, кроме того, стала источником приобретения рабов или средством пополнения населения.
Вооруженные столкновения между различными группами, по-видимому, столь же стары, как и существование обществ, хотя вопрос о том, можно ли называть такие стычки охотников и собирателей между собой войнами, является дискуссионным, как, впрочем, и вопрос о причинах первобытных войн (см., например: Harris 1991; Lorenz 1966; Brown 1987; Keeley 1996; Лоренц 1994). Но хотя споры о том, были ли первобытные общества (по сравнению с цивилизованными) более мирными или, напротив, более агрессивными, являлись ли первобытные войны вполне реальными и достаточно кровопролитными или в основном ритуальными, все еще имеют место (анализ взглядов см., например: Keeley 1996), все же представляется вполне правдоподобным, что в целом (в тенденции) войны среди охотников-собирателей были несколько более редким явлением, а у ряда народов, в частности у некоторых групп эскимосов, андаманцев и др., по мнению некоторых авторов (Lesser 1968: 94), и вовсе отсутствовали. Также наблюдается взаимосвязь между экстремальными условиями существования и низким уровнем агрессивности (см.: Казанков 2002). Поэтому бродячие охотники-собиратели, которые живут в экстремальных условиях, относятся к относительно миролюбивым обществам. Говоря словами М. Харриса, любой антрополог может перечислить добрую дюжину «первобытных народов», о которых сообщается, что они никогда не вели войн (Harris 1991). Правда, таких «миролюбивых» народов и среди охотников-собирателей было меньшинство, а большинство последних, известных современным наблюдателям, практиковали определенные формы вооруженных межгрупповых столкновений, в которых отряды воинов сознательно пытались убить друг друга. В. Дивале, в частности, выделил 37 таких групп (Ibid.). И все же среди «цивилизованных» народов вряд ли удастся назвать хотя бы три общества, о которых можно сказать, что они никогда не вели войн.
В период после начала аграрной революции и формирования варварских обществ роль войн существенно возрастает, а во многих случаях они становятся непрерывными. Этому могло способствовать, по мысли К. Р. Холлпайка, то, что варварские общества, порой вовлекаясь в военные действия, не всегда способны
